Сергей МОРОЗОВ. За рыбой

Сергей Морозов

Каждый рыбачит по-своему. Это Никита понял давно. Лов различается в зависимости от характера реки, от ее глубины, течения, величины. Но для Никиты различие было еще и в том, зачем ловишь. Никитина семья, от дедушки и до самого Никиты, ловили всегда по старинке, как индейцы в «Гайавате», на пропитание, ничего лишнего, без баловства, только для себя. Впрочем, на рыбной ловле в этих местах много денег не сделаешь, этак надо всю реку переловить хоть для малой прибыли, а сам процесс – сплошное удовольствие. Рыбалка – это не просто рыба для ухи, но и не просто «плачу и рыдаю», предлог побыть вне дома на подобии пьяного разгуляя.  Как охотник, настрелявшись по первости в свое удовольствие, с течением времени начинает любить не столько дичь, сколько лес, блуждание по нему в поисках зверя, так и настоящий рыбак наслаждается не столько уловом, сколько самим процессом охоты за рыбой. Бывало, что Никита с отцом и братом исхаживали по несколько километров вверх и вниз по речке, чтобы найти место, куда имеет смысл бросить удочку. Не потому что рыбаков много. На Теши рыбаков много никогда не бывало, река небольшая, неширокая, когда стоишь порой на одном берегу, кажется, протяни руку, вот-вот другой достанешь. На перекате перейти ее - с десяток шагов ступить, тем более, что сами перекаты недалече – метров сто от обычного рыбацкого места, которое облюбовала никитина семья. Однако, с этого места ловить много удобнее, особенно хариуса, хоть и берег обрывист. Скакни одним скоком вниз, и ты у самой кромки воды, откуда можно уже бросать удочку, ставить закидушку. Наверху, где оставляешь вещи, можно и костерок зажечь, не столько для тепла, а так, от гнуса всякого и для эстетики. Это ведь красиво: солнце по горам, речка в тени и дымок над водой. Но костер отец с братом разводили нечасто. Некогда, куда там, мы за рыбой пришли. Иные речки располагают к комфортному времяпрепровождению. К ним подъезжают на машинах, едут поваляться на пляже. Или посидеть на берегу с удочкой из самого города. Молодежь – друг с другом поваляться в неге воды и солнечного света. Но Тешь не такова. Нет в ней ничего привлекательного для любителей легкого и спортивного отдыха, молодых сердец и даже мальчишек – страстных любителей водяного плеска и забав. Берег весь порос травой высоченной, прямо в глаза упирается громадная лесистая гора – берег противоположный. Река дика и неприветлива для любителей комфорта. Удобств для культурного отдыха никакого. Кривыми елками, да березами не налюбуешься. Спускаться к реке неплохо – берег не каменистый, скорее глинистый, но изрежешь все ноги в кровь осокой. Комары и слепни ведут постоянную авиа-атаку на открытые руки, шею и лицо. До загару ли? Разговор короткий: пришел рыбу ловить, значит лови, а иначе попусту комары со слепнями тебя искусают. Так вот, придя с утречка, и думаешь наловить быстрее рыбы и домой.

Никита с отцом и братом ловят на червя. Остальное не идет никак. Все по первости перепробовали. Хлеб, мошки там разные – не в коня корм. Рыба скромная – чебак, пескарь, ерш сопливый, да не приведи Господи, сопливый бычок, жадный до даровой подкормки. Бычков, черных, уродливых, лупоглазых, совершенно бесполезных с гастрономической точки зрения отец безжалостно выбрасывал, сожалея о потраченном черве. А те будто знали, что за кормежку отделаются только порванной губой и наваливались порой основательно, до того, что приходилось сматывать удочки и идти на другое место. Тратить червей на них всякий раз было жалко, пусть и восполнить запас вялой и розовой наживки всегда можно было, подкопав землю в любом месте поблизости. Для этого, кстати говоря, отец брал с собой небольшую лопату. Впрочем, и ерш рыба не лучше. Склизкая, сопливая, да вдобавок еще и колючая, она так и норовила пырнуть тебя колючим плавником. Ершовые уколы всегда были болезненными для Никиты и, не сумев уберечься от иголок, он по несколько дней ходил с исколотыми и первое время неприятно пощипывавшими руками.

Вот чебак – рыба хорошая, приличная, с серебристым телом. Безликая, правда, но в супе или с картошкой много приятная на вкус чем ерш или даже пескарь. Одна беда, нет ничего оригинального и своеобразного в чебаке, весь он словно изготовлен по одному образу и подобию. Наловишь его целый пакет, выложишь на летней кухне разрезать, потрошить и одну рыбинку от другой не отличишь.

Пескарь не таков. Если чебак при всей своей одинаковости рыба резвая, энергичная, то пескарь более мирен. Ловить его – одно удовольствие. Как-то во время слишком уж безрадостного по результатам лова забрались Никита с отцом и братом в странное место на реке, где вода прозрачна и видно дно в солнечных лучах, как на ладони. Бросишь удочку, и даже видно как червяк в воде колышется, как наплывает на него пескарь. Набрели, в общем, на целую пескариную заводь. Речка, обычно узкая, в том месте расширяется, течет покойно и светло, так что видно мягкое дно не то песчаное, не то светло-илистое, не разберешь в нещадных лучах летнего солнца.

Крутятся пескари вокруг наживки. Тут и про улов забудешь, глядеть одно удовольствие.

Было много радости в рыбалке для Никиты, и любил он ее не меньше самого приятного – походов за грибами. И хотя путь до реки был неблизкий и небезопасный, бегали под ногами в чавкающей дороге опасные и юркие змейки-огневки, почти всегда, добравшись до речки, Никита ощущал покой и удовольствие. Тот же раз, когда они поутру, идя на реку, вспугнули целую стаю неведомых лесных птиц, вспорхнувших с берез в туманное, росистое утреннее небо, и вовсе остался у него в памяти. Никита всякий раз вспоминал о нем, когда смотрел на картину туманного летнего утра, написанную художником Селивановым, висевшую дома у тетки.

Однако рыбы с каждым разом становилось меньше и меньше.

-Это потому, что глушить рыбу стали, - пояснял Петрович, когда заходила об этом речь в проходном разговоре с отцом, поглядывая на Никиту с братом своими узкими монгольскими глазами. – Или другое, всю речку для быстроты перегородят сетями, какая в ней рыба после такого останется?

Никита от родителей знал, что и сам Петрович, не прочь побаловаться для быстроты сетями. Мужик он был практичный, и ему, в отличие от городских, недосуг было носиться вверх-вниз по течению за небольшим садком чебаков, пескарей и, если уж совсем повезет окуньков. Само собой он не злоупотреблял, знал меру, а потому практичный подход к рыбалке городской и немногочисленной сельской молодежи в целом оценивал как рациональный.

А отец соглашался вполне искренне, не обращая внимания на хитринку в узких петровичевых глазах:

- Сетями нельзя, какой интерес.

А Петрович, сидя на истертом крыльце своего большого дома, под согласное ржание своего коня, на котором ездил и пахал как себе, так и так, за плату, подливал масла в огонь:

- А некоторые еще рыбу глушат. Совсем нехорошо.

Никита согласно с отцом кивал: нехорошо, совсем нехорошо. И вспоминал, как придя одним из августовских дней, застал на речке мелкую рыбешку, плававшую вверх брюхом по речке. От реки шло зловоние. В тот раз они с отцом не стали рыбачить, и даже другое место не стали искать, просто пошли прочь от оскверненной реки, как от чего-то нечистого.

Нет в самом процессе ловли, хождения по реке был интерес. Когда усталые шли рыбаки через чавкающую жижей узкую просеку в березовой чащобе, на душе было сознание сделанного дела, удовольствие. Домой шли с победой, с трофеями - добытчики. Шли и знали – будет уха знатная завтра из тешинской рыбы. А вечером, как придут, ждет их мама, чугунок с картошкой, трехлитровая банка молока от тетираиной коровы, лук, огурцы  – все, что огород послал. Будет бормотать телевизор, и будет видно из окна как опускается солнце над речкой у самых гор. Там, где Никита поймал сегодня двух пескарей и двух ершиков, там, откуда отец вытащил сегодня изящного огнеперого окуня.

 

Tags: 
Project: 
Год выпуска: 
2014
Выпуск: 
7