Юрий ЗАХАРЕНКО. Выбор

Рассказ / Илл.: Художник Владимир Рогов (фрагмент картины)

В то утро Антон хмуро шагал на автобусную остановку. Ничто его сегодня не радовало. Ни яркие лучи восходящего весеннего солнца, что путались в юной листве придорожных лип. Ни веселый щебет птиц, начавших свой утренний танец. Ни красавец полосатый кот, что вальяжно развалился на скамейке и с прищуром взирал на редких прохожих.

Антон пребывал в раздражении. Он то и дело возвращался к очередному скандалу с женой – в последнее время размолвки возникали все чаще. Перед глазами стояло ее раскрасневшееся лицо, а в ушах звучал визгливый голос.

Подумать только! Ведь когда-то это милое личико с ямочками на щеках вызывало желание целовать ее без остановки. А звонкий голос заставлял сжиматься сердце. И вот теперь… Что произошло за эти несколько лет? Что заставило ту милую девчушку-хохотушку превратится в склочную бабу?

Скандалы становились обязательным ежедневным ритуалом – с взаимными упреками и перечислением бытовых проблем.  Вот и сегодня, разогревшись фразой: «Если бы не ты…», Аля стала выдавать насущные проблемы. И текущий на кухне кран, и новые кроссовки для дочки, и обалдуй сын (весь в папу), которого застукали курящим в школьном туалете, и еще много всего. Но главное (Антон так и не понял к чему это) – цветы, которые он дарил в последний раз чуть ли не на свадьбу.

– Как все достало! – Антон в раздражении заходил по автобусной остановке, нещадно дымя сигаретой

Ну, ладно. Вечером он кран починит. На кроссовки из заначки денег достанет. Сыну за курение по шее даст. Но цветы? На фига они сдались? Постоят день-другой в вазочке и в мусоропровод отправятся. А денег – задрипаный букетик стоит как три ящика пива!

– Да пропади оно все пропадом! – он с яростью растоптал окурок. – Вот бы…

Договорить он не успел, раздался мерный рокот мотора и шуршание шин по асфальту. Антон обернулся и оторопел – к остановке медленно приближался желтый и улыбающийся, как в песне группы «Чайф», Икарус.

– Офигеть! – только и смог пробормотать Антон.

Последний Икарус он видел лет двадцать назад. А еще номер. В маленьком городке, где проживал Антон, было всего два автобусных маршрута: № 8 и № 9. А тут – № 1996.

Автобус, скрипнув тормозами, мягко остановился у бордюра. Зашипели, раскрываясь двери, и из салона полился гитарный перебор, и хрипловатый голос Юрия Клинских запел:

«Сигарета мелькает во тьме

Ветер пепел в лицо швырнул мне…»

В груди у Антона защемило, жаром полыхнуло лицо и сердце забилось часто-часто. Он сделал шаг, другой и, поднявшись по ступенькам, оказался в салоне. Окинув взглядом сидевших в автобусе, Антон зажмурился и замотал головой, пытаясь отогнать морок. Но когда снова открыл глаза, морок не исчез.

Три парня лет шестнадцати вольготно расположились на заднем сиденье. Они передавали друг другу бутылку с вином, по очереди прикладывались к ней и призывно махали руками.

– Тоха, давай к нам, – орал конопатый парнишка в серой майке с надписью «Calvin Klein».

– Поехали, там «Крестовские» в конец обурели, надо проучить, – сжимал крепкие кулаки черноволосый крепыш.

А третий, со стрижкой «ёжик», отхлебнул вина и, щербато улыбаясь, заголосил во все горло, вторя словам песни «Сектора»:

«…И следы на постели напомнят про счастливую но-о-очь…»

Антон узнал их всех. Конопатый Славик сейчас трудится ветврачом. Крепыш Юрка – мастер спорта по греко-римской борьбе, тренер в столичном клубе. Щербатый Серега – электрик–золотые руки, в позапрошлом году, по пьяни, разбился на квадроцикле.

Он их всех узнал. Да и как иначе? Друзья детства, такие, какими он их помнил.

Но это было не всё! Чуть впереди парней сидела и улыбалась… Машка. Раскосые глаза с пушистыми ресницами, тонкий прямой нос, щеки с едва заметной россыпью веснушек, пухлые губы и острый подбородок с ямочкой. Он это лицо мог нарисовать с закрытыми глазами. Первая любовь часто приходила к нему во сне, грустно смотрела и хотела что-то сказать.

Да, сказать.

Тогда, много лет назад, они должны были встретиться и поговорить, определить, как им быть дальше. Но он выбрал обычную пьянку с друзьями и не пришел. А после… Машка перестала его замечать, завела друга, а после школы, как-то уж очень стремительно вышла замуж и уехала из города.

Антон часто думал, как сложилась бы его жизнь, если бы он тогда пришел на встречу и остался с Машкой.

– Поехали, Тоша, – этот голос он узнал бы из тысячи, из миллиона. – Мы не договорили. Нам есть что сказать друг другу. Поехали.

Антон кивнул и сделал шаг.

– Гражданин, – раздался строгий голос. – Оплатите проезд.

Антон обернулся. На сиденье, справа от входа, сидела полная пожилая женщина в синей вязаной кофте с черной кожаной сумкой через плечо. Кондуктор.

– Сколько? – хрипло выдавил Антон.

– Автобус следует по маршруту, до остановки 1996 год, – проигнорировала его вопрос кондуктор.

– Сколько? – повторил Антон.

– В обратную сторону маршрутов не предусмотрено, – продолжала вещать женщина-билетер. – Назад будете добираться своим ходом.

– Сколько? – Антон начал терять терпение.

– Всё, что у вас есть, – кондуктор строго посмотрела на него. – Абсолютно всё.

Антон кивнул и стал лихорадочно шарить по карманам. На свет появились несколько купюр и горсть мелочи. Все это он протянул кондуктору. Та широко улыбнулась, сверкнув золотыми зубами, и покачала головой:

– Гражданин, деньги не нужны.

– Не понял? – опешил Антон. – А что же вам надо? Квартира? Машина?

– И квартира с машиной нам ни к чему, – улыбка кондуктора стала еще шире.

– Тогда чего вы хотите?

– Я же сказала – всё! Ваши жена… дочь… сын, – она говорила с паузами после каждого слова, словно впечатывая их в сознание Антона. – Вы готовы расплатиться ими за возвращение в прошлое?

– Как это? – Антон широко раскрытыми глазами смотрел на кондуктора.

– Все очень просто, – та пожала мощными плечами. – Их не станет, и не будет никогда. Вернее, не будет ваших детей. Они никогда не родятся. А ваша жена – это будет совершенно другая женщина, с другой жизнью и другой судьбой.

Антон растерянно обвел глазами салон автобуса: Славик, Юрка, Серега. Друзья детства, обнявшись, сидели на длинном заднем сиденье и, раскачиваясь в такт музыке, горланили:

«…Ты со мною забудь обо всём

Эта ночь нам покажется сном…»

А Машка смотрела на него полными слез глазами, и Антон уже почти решился, но вспомнил другие глаза.

Глаза немолодой уже женщины. Измученной бытом, домом, работой, бесконечными стирками, глажками, готовками, уроками, детскими соплями и прочим, прочим, прочим.

Глаза Али.

Вспомнил, как лучились радостью эти глаза, когда она сказала, что ждет ребенка, как смеялись и радовались первой улыбке сына, дочки, первым их шагам на нетвёрдых еще детских ножках, как печалились и были красными от недосыпа её глаза, когда малыши болели. Вспомнил, сколько боли и обиды было в них при ссорах и скандалах. А еще вспомнил надежду и ожидание – каждый раз, когда его встречали с работы.

Вспомнил и покачал головой.

– Я не поеду, – хрипло выдавил он.

– Гражданин, покиньте площадку, – сухо произнесла кондуктор.

Антон сделал шаг назад и очутился снаружи. Двери с шипеньем закрылись и автобус, рыкнув мотором, отъехал от остановки.

– Тошка! – раздался далекий голос.

Антон еще долго стоял на остановке, глядя в ту сторону, куда уехал желтый Икарус с номером 1996. Выкурил три сигареты подряд. Достал смартфон. Нашел номер начальника. Бросил в трубку:

– Меня сегодня не будет. Забираю отгул.

Не слушая гневных криков руководства, нажал на отбой и направился через дорогу. К цветочному магазину.

***

А что касаемо желтого Икаруса, то Антон видел его еще один раз. Это случилось поздней осенью. Они с Алей возвращались из турагентства, где купили отдых для семьи в одной тропической стране. Шел осенний дождь, и сквозь пелену воды, Антон увидал, как к остановке тихо подкатывает желтый улыбающийся Икарус. Вот только номер был другой – 1993. Двери открылись и с мокрого асфальта в салон шагнула женщина в бежевом пальто. Через минуту двери закрылись, и автобус отправился по своему маршруту.

Антон проводил его взглядом. Он хотел было рассказать Але о том странном происшествии, что приключилось с ним майским утром. Но не стал. Жена так радостно говорила о предстоящей поездке, и таким счастьем лучились ее глаза на помолодевшем лице, что Антон решил промолчать.

Он взял Алю под руку, чмокнул в мокрую от небесной влаги щеку и улыбнулся.

Он сделал выбор, выбрал свой путь, свою жизнь, свою судьбу, свою женщину. И будет идти с этим выбором до конца.

Только так, а не иначе.