Валентина ПОСТОВАЛОВА. Бабушка-икотница. Побывальщина. (2001)
Бабуся наша современно-старинная. Она грамотная, начитанная. И хотя ей уже не шестьдесят, старухой ее не назовешь. Легка на подъем, быстра на йоту.
Самое удивительное то, что она стала говорить чисто на своем родном северном диалекте, опираться в жизненных ситуациях на народную мудрость. Со стороны могло показаться, что эта старуха никак не соприкасается с современной действительностью. Все политические события, экономические перипетии трактует и объясняет по-своему. Трагедии из нашей современной жизни не делает. Любимое ее изречение:
- Бывало в истории и похуже. В мире, что в море... Вот и ходишь, и соображаешь, а что в море?
Прошлым летом пошла наша бабушка в лес. Надо сказать, что она себя называет “настоящим грибником”. У нее выработан свой “Кодекс грибника”. Некоторые выдержки из него:
- Настоящий грибник ходит в лес не за грибами, а на встречу с ними, на получение радости и здоровья. Объясняет так:
- Настоящий грибник - влюбленный, он жаждет встречи, ликует, радуется.
Так оно и есть. Она приходит в лес просветленной, выходит из леса одухотворенной. Входя в лес поздоровается с деревьями, со всеми, живущими в лесу. Похлопывая отдельные деревья, просит у дуба крепости, у березы поддержки духовной, осине отдаёт свои болячки. И что удивительного, ей это помогает.
Смотришь на нее, слушаешь - и в памяти Дерсу Узала... Язычник. Она не оспаривает. Не считая себя верующей, она просит поддержки и у Христа, но верит в природу. К современным религиям относится критически. Бог в себе, а не в храмах, не в песнопениях. Влияние космоса признает, но не Бога в нем. Верит в судьбу и в предназначение.
Вот с таким интересным человеком свела меня жизнь-судьба. Такое большое вступление к тому, чтобы вы поняли, что только с нашей матерью такое могло случиться-приключиться.
Итак, пошла она в свой любимый лес с маленькой корзиночкой. По старинке в запазухе шаньга крупяная, яйцо вкрутую, да бутыль води. Время не грибное. Первые белые колосовики. Но для нашей бабуси не грибы важны. “Пошла в разведу” - нам объяснила. Мы знаем: пошла отдохнуть от наших тягот. Потом рассказала:
- Пришла, проверила, как мои друзья - деревья зиму перезимовали, с каким уроном из зимы вышли.
Муравейники проверила. Порадовалась за сохранность и даже несколько боровичков нашла. Вдруг слышу:
- Бабка, снимай штаны, трахать буду!
- Трухнула я, деточки, что чуть в трусы не наложила. Но виду не подала. Повернулась на голос. Парень в современном пестром, то ли военный, то ли охранник, а может... Ныне все а таких ходят. Я в глаза гляжу, а одежда так мимоходом. Глаза бегают. Дикие. Не в себе человек, хоть и не матёрый на вид, но... Сбить его надо, мысль повернуть, ошарашить. Чем?
- Живей снимай!
Не отпетый... Тот бы не приказывал, а действовал. Этот еще ждёт.
- У меня, деточка, их отродясь не бывало.
- Кого?-машинально спросил.
- Штанов этих самых. Навеку не нашивала.
Парень даже отшатнулся.
- Как, и трусов нет?
- Нету. Хошь покажу?- и делаю вид, что хочу подол задрать. Его всего аж передернуло.
-Не надо!
- То-то, - говорю. - А ты подумай, чего тебе больше нравиться - меня бить или шанежкой угоститься? - Говорю медленно, не спеша. Достаю пакет, подаю ему сначала яйцо, потом шаньгу.
Он берет всё ещё машинально, садится на валежину. После первого жевка я дух перевела. Вижу, парень ж себя начал приходить. Туг я его внимательно разглядела. Загнанный, как молодой жеребчик. Бывает у худых хозяев в первых оглоблях “зажгуг” необъезженного. Та и туг. На шее из-под воротника покраснения от чирья.
- А ты, паренек, худое задумал не со мной, а сам себе.
Вроде н не слушает. Ещё не омырел.
Надо ещё чем-то удивить.
- Что, вереда замучили? Чирьи-то по всему телу, а не на шее только?
Посмотрел уже с любопытством.
- Да нет. В одном месте проходят, в другом появляются.
-Дай-ка заговорю. Расстегни ворог.
- А ты, бабка, кто? - Ещё волчонком глядит.
- Кто, кто? Да никто. Бабка, много пожившая, кое-что знающая, - ворчу. А сама листочки сорвала, смяла и ладонях растёрла.
- Спички у тебя есть? Кивает утвердительно.
-Дай одну.
Когда-то давно, ещё в детстве, мать научила заговаривать и не только вереда. Обвожу распухший чирей слюной, шепчу:
- Чирей-Василий пришёл без нас, уходи без глаз. Heт тебе места на рабе Божьем живого месте, весть тебе место на пне в суку.
Наговариваю до трёх раз, по сторонам поплёвываю, в пень спичкой тычу. Вижу, парень мой сомлел, ослаб, обмяк. Поспать бы ему отдохнуть. Да нельзя. Как бы его вернуть туда, откуда бежал - думаю. А сама от платка полоску оторвала, кашицу из листьев приложила, перевязала.
А парень сквозь дрёму:
- Ты, бабушка, колдунья?
- По-ранешнему вроде бы и так. По-теперешнему - экстрасенс?
- Во, во. Только ваши Кашпировские, Чумаки н всё остальные нехитрости, дурят народ, да наживаются.
- А что ты можешь?
- Ишь какой прыткий? Сначала трахать хотел, а теперь из под пяты всё вызнать. Ладно, слушай: Могу девку присушить, отступу сделать, могу тебя мужской силы лишить, а могу и влить.
После этих слов сон его ободрало. Встрепенулся. На меня поглядел с любопытством, и где-то там, на донышке души, страх появился Это не хорошо. Надо парня выводить из тупика и страх его прогнать.
Встал мой солдатик. (Вспомнила, что в округе поговаривают про учения), подтянулся, ремень поправил. Только что честь не отдал.
- Вот что паренек, ты сейчас иди по этой просеке. Никуда не сворачивай. Выйдешь к полю. А за полем деревушка. Зайди во второй дом с краю от леса. Скажи: - Бабушка-икотннца велела дать крынку молока и кусок хлеба.” Съешь его и выпей всё молоко, поклонись хозяйке в ноги н молча уходи. Дальше тебе путь известен, иди туда откуда пришел. Там тебя ждут. Не бойся, скажи - заблудился. Доброму начальнику-командиру все поведай. Тебе будут скоро хорошие вести. Иди, споро иди, а если можешь, набеготку.
- Иди, иди и не оглядывайся. Помни, второй дом с краю
Он пошёл, а я в кусты так и повалилась. Силу старую оставили. Ан, как не послушается и вернётся.
Кое-некогда домой пришла. Не пивши, не евши - в кровать. Дома никого не оказалось. Кто дома летом сидит? Одни лени. А остальным в деревне работы невпроворот.
К вечеру все собрались. Бабка лежит. Растормошили, подняли. Ужинаем. Катя, бабкина племянница, пришла/
- Ну тётушка, ты и шутница.
Бабушка наша встрепетнулась, заулыбалась.
- Почему ты его ко мне направила? Кто он и откуда? Почему икотнипа? Вот тут она и рассказала, как всё было.
- А почему к тебе?
- Я знала, что ты в это время дома. Да и дом твой на краю деревни. Ни ему, ни мне лишний глаз не нужен… Ты девка сообразительная. Такой пароль известен только мне и тебе по рассказам и воспоминаниям. Вот видишь, я в тебе не ошиблась. А парень ничего не спрашивал?
- Спросил название деревни.
Поохали, посмеялись мы над бабушкиным рассказом, да н забыли до поры до времени.
Но парень напомнил о себе. Осенью, когда уж картошку выкопали, приходит письмо. Область, район, деревня, а дальше - бабушке-Икотнипе. Почтальон быстро нашел адресата: про икотннпу многим довелось слышать. Друг от дружки весть разнеслась. Дошло до того, что стали люди приходить с просьбой “помочь”. Бабушка отнекивалась открещивалась. Другие настырные не уходили. И приходилось бабке шептал, что-то, ножом воду в сосуде крестить, да наотмашь за плечо лить. Много чего придумывала. Но денег н брала, хотя и приносили. Говорили, что бабкино шептание помогает. Не знаю, как другим, детям нашим грыжу и прикосы она заговаривала.
Так вот письмо. Мама прочитала его, а потом как зальется смехом. А смеется он заразительно.
- Нате, читайте.
В письме парень благодарил бабушку за то, что она его спасла, уберегла. Про чирьи н забыл. “Их: ночью прорвало и быстро все зажило”. А главное, он получил премию вознаграждение на конкурсе “Рисунок с натуры”. И он посыпает двадцатидолларовую бумажку на “панталоны”. Мы от хохоту по полу катались. Послал бы переводом, а не беру без фамилии н имени. А он их не знает. Одну бумажку в конверт положил - “может дойдет, обязано дойти”. Удивительно, но дошло. Правда, письмо заказное, но все же. Икотнипа сошла за фамилию (имя не известно).
И последнее. Почему “Побывальщина”. Старинное слово означает “это было на самом деле, но только очень давно. Не выдумка, не сказка, а быль”.
Вот такой и мой рассказ. Но как-то трудно в него поверить. Участники все живы продолжают общаться, но уже на другом уровне.
