Юрий БАРАНОВ. Доходные фантомы Александра Мелихова
Александр Мелихов. И нет им воздаяния. Москва: Издательство «Э», 2015 – 704 с. Тир. 4000 экз.
Когда-то я прослушал курс психиатрии в Первом Московском медицинском институте и видел несколько Наполеонов (мужчин) и Мэрилин Монро (женщин) – звёзды Брижит Бардо и Софи Лорен тогда ещё не взошли. Ну, несчастных женщин, «поселившихся» в прекрасном мире красавиц-актрис, понять можно, они вызывали жалость. Писатель Мелихов придумал себе не лучшую, а худшую жизнь, и для того сконструировал целую вселенную тотального, всеобъемлющего и всепроникающего антисемитизма, вселенную отчуждённости евреев от всех остальных людей. Правда, однажды он признался: «Еврейство как причину отчуждения я взял из собственного опыта, но очень её преувеличил, чтобы дотянуть до символа».
Это, конечно, не каждый сможет. Но Мелихов смог. Один из его поклонников так представил дело: «Учение Мелихова основано на нескольких положениях. Первое. Человека отличает от животного не умение пользоваться орудиями труда, а умение относиться к плодам своей фантазии (фантомам) как реальным предметам и даже гораздо более серьёзно…» И это не частное мнение со стороны. Сам писатель сформулировал это так: «Всё самое важное мы создаём усилиями нашей души. Это и есть наши фантомы».
Поэтому не будем сравнивать Мелихова с гоголевским Поприщиным и не станем его жалеть. Он пишет внешне реалистическую книгу, и читатель, особенно зарубежный, склонен думать, что в нашей стране так и было, что, как уверяет солидный писатель (шутка ли – заместитель главного редактора толстого петербургского журнала «Нева»), еврей может быть кем угодно, только – не обычным, нормальным человеком. Это относится и к детям – а Мелихов подробно рассказывает о детстве своего героя Льва Каценеленбогена, прошедшем в Северном Казахстане. Видимо, писатель многое взял из собственной биографии – он сам там родился.
Я на полтора десятка лет старше Александра Мотелевича и жил в тех краях во время войны, поэтому мне было очень интересно сравнить написанное им с собственными воспоминаниями. Нелёгкая была тогда жизнь, мы, ребята, старались по мере сил помогать взрослым, в частности, обихаживали скотину, пасли коней, однако ничего похожего на мелиховские ужасы из повести «Изгнание из рая», фактически являющейся набором иллюстраций к американской пропагандистской саге «Империя зла», не было. Прежде всего – в сфере национальных отношений, а именно они занимают большую часть книги. Хотя один конфликт имел место: наш класс отказался ехать в летние каникулы на сельхозработы в немецкий совхоз. «Забастовка» советских пионеров – «дело политическое», шуму было много, но у кого-то «сверху» достало ума понять, что сглупили не пионеры. Детям трудно было понять, что совхозные немцы это не какие-то враги, а высланные советские граждане из Республики Немцев Поволжья. И нас перенаправили в русский (фактически интернациональный) совхоз.
Такое было. А вот антисемитизма не было – за исключением отдельных бытовых проявлений. Не было его и в нашей московской школе – после возвращения из эвакуации. Я закончил её в 1950 году (Мелихову тогда стукнуло три года), и утверждаю, что в нашем классе никто никогда не говорил о чьей-то национальности. И первый тост на нашем первом студенческом «банкете» осенью того же года был – «за товарища Сталина, благодаря которому мы, дети разных народов, собрались за этим столом» (его произносил мой приятель Грант Габриелов из Армении). Вот такая была реальность, а не мелиховские фантомы…
Книга «И нет им воздаяния» состоит из трёх частей – «Изгнание из рая», «Изгнание из ада» и «Изгнание из памяти». Надо сказать, что воспалённость еврейской темы в ходе повествования значительно ослабевает, но не исчезает. Писатель ведёт своего героя из детства в североказахстанском рабочем посёлке в престижный столичный вуз, в научную работу, а заканчивает его кончиной. Он декларирует необычайную талантливость Льва Каценеленбогена и сожалеет, что из-за государственного антисемитизма он не был допущен к важнейшим секретным работам, в которых мог бы горы своротить. Это тоже фантом, или, если по-русски – брехня. И здесь я, «две с половиной пятилетки» проработавший на закрытых предприятиях оборонного комплекса, могу сказать, что в основе и этих сочинений Мелихова лежит ложь. В самых секретных организациях, в частности, в «круге первом», ставшим всемирно известным благодаря Солженицыну, рядом со мной работало немало евреев, в том числе и на самых высоких должностях.
Разумеется, не только по поводу «пятого пункта» громит герой Мелихова Советский Союз. По его мнению, там всё было плохо – начиная от столовых, танцплощадок и сортиров и кончая архитектурой и кинофильмами. Кстати, это очень забавно; теперь в рекламных объявлениях о покупке-продаже квартир, всегда подчёркивается как плюс – «в сталинском доме».
О фильмах и говорить нечего. Советские ленты идут по нынешним телеканалам под рубрикой «Легенды нашего кинематографа». Но Мелихов упорно проводит свою линию, причём «доказательства» у него примитивней некуда. Не один раз он бубнит в своей книге, что на экране рабочие, в частности, в исполнении артиста Николая Рыбникова, были не такие, как в соседнем доме. При этом он иногда в позитивном плане поминает голливудских актёров, не разбирая, похож ли бандит в исполнении Юла Бриннера на настоящего американского гангстера. В связи с этим писатель Мелихов напомнил мне моего соседа, который, побывав впервые в опере, на «Кармен», поразился, какие элегантные в Испании цыгане – не то, что у нас…
Я уж не говорю уж о грубых до непристойности выпадах писателя в адрес И.В. Курчатова, которого он называет убийцей, и С.П. Королёва (коего он почему-то именует воротилой). Словом, «империя зла», иного определения «эта страна» недостойна. Вместе с тем опытный писатель дипломатичен и хитёр. Приводя, например, пространный рассказ о расправе белых над мирными еврейскими обывателями в годы Гражданской войны, он попутно замечает, что в то же время, в ходе красного террора, зверствовали и еврейские большевики, и это его печалит. Но – выписок из документов не приводит. Понятно, что же остаётся в памяти читателя.
Подобные приёмы использует Мелихов и при обращении к фигуре И.В. Сталина. Не сосчитать, сколько раз он упоминает его в своей книге – и всё в негативном (очень мягко выражаясь) аспекте. Но в самом конце объёмистого тома писатель предоставляет слово старому приятелю главного героя, прожившему несколько лет в Америке, – и тот даёт совсем другую оценку Генералиссимусу Победы. «Неужели ты думаешь, – пишет он, – что какие-то правители сумели бы справиться с нашим извечным анархизмом и бардаком меньшей жестокостью, чем Сталин? Но Сталин хотя бы возвысил усилия наших отцов и не бросил их возле американской параши. Неужели ты думаешь, что Запад мочит Сталина за то, что им (репрессированных) жалко? Им важно только опустить нас в глазах мира, а ещё лучше и в наших собственных. Чтобы убить нашу гордость, а значит и силу».
А в другом электронном письме американский друг мелиховского героя пишет: «Раньше я думал, что все, кто считает Сталина чудовищем, мои друзья, а оказалось, что можно ненавидеть не из отвращения к жестокости, а из ненависти ко всему героическому…»
Кстати, о жестокости и о репрессиях. В основном Александр Мелихов, как и другие писатели того же толка, всё говорят и говорят о 1937 годе. А вот в десять раз более масштабную трагедию коллективизации-раскулачивания не замечают. И этим расписываются в подлинной, а не высосанной из пальца отчуждённости от народной жизни. Только напрасно они думают, что мы этого не замечаем. Так что зря стараются издатели Мелихова и ему подобных украшать суперобложки книг наподобие «И нет им воздаяния» визгливыми комплиментами «авторитетов», что это на уровне Шолохова и почти Достоевского – туфта всё это, туфта.
Тут кстати было бы привести отрывок из одного интервью. Корреспондент говорит Мелихову, что критик Топоров считал, что главный герой романа, Лев Кацеленбоген, «не еврейством своим тяготится, а посредственностью, отсутствием самодостаточности, которую он ошибочно принимает за отчуждённость». На это Мелихов отвечает так: «Когда скандально знаменитый Топоров поставил этот диагноз, …я был уязвлён. А теперь думаю, что он был прав: я чрезмерно зависим от чужого мнения…» Такой вот «Шолохов», такой вот «Достоевский». Жаль только, что Мелихов не уточнил, от мнения каких кругов он «чрезмерно зависим». Впрочем, надо ли уточнять – ясное дело, от тех, что обеспечивают коммерческое процветание писателя. Выдуманные им фантомы весьма доходны.
И ещё в мелиховской книге развивается какая-то странная идея, что Сталин хорошо сделал, что создал некую «русско-еврейскую аристократию» и плохо сделал, что сам же её и ликвидировал. Мне тут вспомнились хорошо мне знакомые уважаемые люди, которые не были ни русскими, ни евреями, а были татарами, немцами, поляками, армянами, представителями других народов – люди, которых лично я мог бы назвать подлинными аристократами. И мелиховский маскировочный выверт показался мне изнанкой обычнейшего национализма.
Поэтому в заключение я скажу так: мне это не надо, но если кто захочет стать антисемитом – пусть читает Александра Мелихова.
