Василий ВАШКОВ. Итальянские эскизы.

Никогда не думал, что окажусь в этих краях, даже анекдот такой очень любил:
- Не поеду в этом году на Лазурный берег!
- А что, вы в прошлом году туда ездили?
- Нет, в прошлом году я не ездил в Париж.
Вот так и я, много куда не ездил в прошлом году.
Ривьера, Сан-Ремо, Монте-Карло, Ницца..... названия звучали всегда волнующе-нереально, будто из прочитанной в детстве сказки. Помнится, любила эти места российская аристократия, да некоторые писатели - классики. И вот, вдруг - я, "с суконным-то рылом, да в калашный ряд". Что-то, видно, сломалось там, на верху, если меня, простого учителя, с группой детей, бесплатно, послали отдыхать и налаживать дружеские отношения в маленький городок "Оспедалетти" на итальянской Ривьере. До самого отлёта не очень верилось, всё казалось, что заменят меня на какого-нибудь чиновника, тем более, что мой английский не так уж и нужен, с нами летит переводчица Татьяна.
Двадцать лет вожу детей в походы и разные поездки, но с этой поездкой морока была особая. По сути дела, почти до самого отъезда было не понятно куда, зачем и в каком качестве мы едем. Особенно убивало то, что дети будут жить в итальянских семьях. Как, на каком языке они будут объясняться? Как смогут что-то попросить? Дети-то небольшие, всего 11-12 лет.
***
Несёмся по ночным автострадам на микроавтобусах от Милана в сторону Альп и моря. Ехать часа три. На спидометре 120 - 140 км/час, но скорость практически не ощущается, настолько шоссе ровное, так, покачивает немного, будто в лодочке, ни тряски, ни надсадного рёва двигателя. Водитель по-английски знает десяток слов, по-русски вообще ни одного, а я из итальянского смог вспомнить лишь "си" да "грациа". Разговор явно не клеится, больше улыбаемся и радостно киваем головою, будто два китайских болванчика. Вспоминаю прочно забытую латынь, отдельные слова из немецкого, французского, вроде общение налаживается, особенно если помогаешь жестами. У него периодически звонит мобильник, нас уже ждут, семьи собрались, чтобы встретить детей.
Татьяна рассказывала, что семей, желающих принять к себе российских детей, оказалось слишком много, пришлось проводить строгий отбор, но самое убийственное - всё будет за счёт самих семей, никто им за это ни копейки не заплатит. Вначале речь шла о том, что поездка будет оплачиваться международной программой "Туризм и здоровье", но деньги так и не поступили, а итальянцы решили ничего не отменять и оплатить всё сами. Едем, будто бедные родственники, ладно бы платил некий безликий фонд, а то - конкретные люди. Прикидываю, много бы у нас нашлось семей, готовых на собственный счёт взять к себе итальянского ребёнка. Наверное, нашлись бы, но вот конкурса наверняка бы не понадобилось.
Ну вот, мы наконец-то и доехали. Темно, в Москве уже за полночь, да и тут улицы пустынны, хотя местное время около одиннадцати вечера. Дети, ухватившись за свои сумки, испуганно жмутся ко мне. Напротив толпа итальянцев: мужчины, женщины, дети, за ними ряд автомобилей. Появляется молодая изящная девушка, заместитель мэра, говорим друг другу приветственные слова. Дети продолжают сплочённо окружать меня, итальянские семьи так же сплочённо стоят напротив. По-моему, они боятся друг друга. Но вот, лёд тронулся, детей начинают потихоньку разбирать, но они мнутся, глазки предательски блестят. Отвлекаю их, как могу, подшучиваю, глажу по голове. Всё, последняя семья загрузилась в автомобиль и уехала в ночь. На сердце, всё же как-то неспокойно, сказывается многолетняя привычка ответственности за детей.
Нас с Татьяной везут в отель, спрашиваю её, почему итальянцы меня периодически называют профессором. Оказывается это форма их обращения к учителю "синьор профессоре." Надо же! Ну, ладно, хоть немного побуду профессором.
***
Утро, встаю по московской привычке рано, да ещё разница в два часа. Едва дождавшись рассвета, иду побродить по городку, ощутить, вобрать его всеми органами чувств. Городок небольшой, склоны Альп скатываются здесь прямо в Лигурийское море, вот на нижних склонах гор городок и расположен. Чем-то напоминает Гурзуф, так же круты склоны дорог, так же серпантином уходят они вверх, в горы, такой же крупной галькой покрыт пляж. Но на этом сходство и кончается. Природа буйствует во всём своём субтропическом великолепии: финиковые пальмы, кактусы, вдоль дорог стоят мандариновые деревья, увешанные жёлто-оранжевыми плодами, а сами дороги....
Всё вылизано, вычищено, ни бумажки, ни окурка. Вообще, чистота здесь буквально преследует на каждом шагу. Женщина, моющая уличный тротуар возле своего дома пенистым раствором специального шампуня - картина вполне обычная. Эта чистота обязывает. Как-то, один из мальчишек нашей группы долго комкал в руках обёртку от мороженного и оглядывался по сторонам, пока не выдержал: "Вот, блин, и не бросишь никуда." Да, действительно, не надо бороться за чистоту, нужно просто убирать, тогда и мусорить не будут.
Пока брожу, улицы начинают оживать, открываются кафе, бары, пиццерии, которых здесь великое множество. Чистые, ухоженные старички сидят за столиками, читают газеты, пьют утренний кофе, или ничего не пьют. Старушки гуляют с собачками, собак и кошек, вообще довольно много. Бездомных кошек подкармливают, местные власти выделяют на это специальные средства, а собаки все с хозяевами. Собаки очень разные, и породистые, о обычные дворняжки, но какие-то удивительно доброжелательные, так и лезут к незнакомым прохожим в руки, чтобы те их погладили. За всё время видел только одну лающую собаку: здоровенный лохматый пёс яростно лаял, стоя за сетчатой оградой пока мы проходили мимо, но при этом он так радостно вертел хвостом, так умильно поглядывал в нашу сторону, будто бы говорил "Ну куда же вы?! Ну поиграйте же со мною, мне же одному очень скучно." Дети, видимо поняв собачий язык, тут же полезли угощать его конфетами, а на мою попытку остановить их, сопровождающий нас итальянец успокаивающе замахал рукою. "Не волнуйтесь, профессоре,- заметила мне Татьяна,- собака их не тронет. Тут вообще не держат агрессивных псов. Если собака кого-нибудь, не то что укусит, а просто испугает, хозяину придется платить огромный штраф, а собаку вообще могут умертвить. Есть, конечно, специальные охранные животные, но те содержатся особо, мы с ними не столкнёмся".
***
Вечером официальный приём в органе местного самоуправления - "коммуне". Небольшое здание, в котором коммуне принадлежит лишь несколько комнат и зал для собраний. Собирается масса людей: семьи с нашими и своими детьми, ещё какие-то синьоры и сеньориты, корреспондент местной газеты щёлкает фотоаппаратом, обстановка самая непринуждённая. Во время выступлений чей-то малыш, лет двух-трёх самозабвенно лазит под столом президиума. Выступает представитель какой-то международной организации, заместитель мэра, ещё кто-то, все говорят о дружбе, о детях. Пока суть да дело, узнаю об их системе самоуправления. В нашем понимании, служащих в коммуне практически нет, деньги за эту работу получают только двое - мэр и бухгалтер, все остальные, включая заместителя мэра, очаровательную Рафаэллу, работают бесплатно, на строго добровольных началах. При этом, за право трудиться в каком-нибудь из комитетов коммуны, идёт самая настоящая борьба, ведь подобная безвозмездная деятельность на благо города очень престижна. Коммуна имеет некоторую городскую собственность, из которой извлекает доход, например отель, в котором мы живём с Татьяной, принадлежит коммуне. Вспоминаю нашу управу, занявшую огромное здание, с толпами чиновников, пишущими друг другу бумаги, составляющими какие-то отчёты, бухгалтерию, с её фантастически мудрёным делопроизводством.
А тут... В связи с какими-то взаиморасчётами, мне нужно получить в коммуне и привезти в нашу управу что-то около двух тысяч евро. Наши снабдили меня целой пачкой каких-то бумаг, счетов с подписями и печатями, но тут на них никто даже смотреть не стал. Да и что в них можно было бы понять? Во-первых, они на русском языке, во-вторых, я и сам в них ни черта не понял. Бухгалтер коммуны мило улыбнувшись, отодвинула мне назад мои бумаги "си, профессоре, си", ткнула в клавиши компьютера, извлекла из принтера листок бумаги и велела с ним зайти в банк. Листок без печатей и штампов выглядел весьма неубедительно, но в банке мне по нему мгновенно выдали требуемую сумму. Те, кто сталкивался с необходимостью получения наличных денег от наших органов власти, меня поймут.
***
К россиянам здесь удивительно тёплое отношение, возможно потому, что наших туристов в здешних краях практически не бывает. Бродим с Татьяной по улочкам городка, о чём-то разговариваем. Прохожая, пожилая, но весьма подтянутая сеньора, останавливается, и что-то говорит, через полминуты они уже о чём-то болтают, мне же остаётся разглядывать витрины магазинчиков. Наконец, услышав долгожданное "чао", вопросительно оборачиваюсь к моей спутнице. "Профессоре, задумчиво говорит та, мне эта синьора рассказала удивительную историю. Услышав незнакомую иностранную речь, она сначала спросила, откуда мы, а, узнав, что из России, пустилась в воспоминания. "Вы знаете, - рассказывала синьора, - когда в 90-х годах у нас в газетах стали писать как плохо в России, я купила разную одежду, завернула в некоторые вещи по сто долларов и отправила посылку. Правда у меня не было никакого конкретного адреса, поэтому я сама его придумала, на имя выдуманных людей. И знаете, мне даже пришел ответ с благодарностью, кому-то я смогла помочь. Кстати, так поступила не я одна, а многие наши жители".
М-да, не знаешь, улыбаться или восхищаться. Интересно, кто же получал эти посылки у наших почтовиков, от которых без паспорта не получишь ничего?

***
Странно, попал впросак там, где никак не ожидал. Едем в автобусе, сидим, в салон входит пожилая пара, лет, конечно, за семьдесят. Автоматически встаю, уступая место пожилой синьоре, жестом предлагаю ей присесть, та почему-то отнекивается, перебрасывается фразами со своим спутником, оба смущенно улыбаются. Я настаиваю, отхожу подальше, показывая, что место свободно, синьора всё-таки усаживается. Стою у окна. Рядом оказывается Татьяна, молчим.
- Вы знаете, профессоре, - через некоторое время говорит она, - здесь не принято уступать место пожилым людям.
- ???
- Да, да, только беременным женщинам.
- Но почему?
- Ну, мне кажется, это их обижает, как бы намекает на их слабость, неспособность, что ли. Знаете, что ей сказал её старичок?
- ?
- Ну вот, ты у меня совсем старая стала, тебе даже место уступают, пора молодую искать.
Да уж. Вспоминаю наш родной общественный транспорт, где, порою, дебелые тётки, весьма далёкие от преклонного возраста, начинают громогласно пенять нынешней молодёжи "Никакого уважения к старшим, сидят и даже места не уступят!" Интересно, у кого больше уважения к себе, у них, или у этой синьоры, которую ни тёткой, ни бабкой назвать язык не поворачивается.
***
Сегодня собираемся все, с нашими детьми и их "итальянскими" родителями, в игротеке на площади Европы. Вся площадь - небольшой перекрёсток со стоянкой автомобилей, а название! Идти туда от отеля минут пять прогулочным шагом, но за нами заедут. На моё предложение дойти самим Татьяна одёргивает "Не вздумайте, профессоре, вы гость - персона, уважайте себя." Сидим ждём машину, учусь себя уважать. Огромный "Лендровер" подкатывает, сверкая вымытыми блестящими боками. Оттуда выскакивает хохотушка Надя, одна из итальянских "мам". Она пышна, курноса и удивительным образом напоминает нашу российскую мамашу. Когда они начинают болтать с чернявой худенькой Татьяной, на итальянку скорее похожа вторая. У Нади проблема, она худеет, недавно похудела на 20 килограмм (сколько же в ней было до этого?!) и теперь совершенно счастлива. У неё свой сын и мальчишка из нашей группы, практически ровесники. Её сынуля что-то спрашивает у Татьяны, оказывается просит перевести ему русское слово "пердун." Так, процесс пополнения запаса иностранных слов у детей начался. Мне неудобно, но Татьяна спокойно переводит и парнишка начинает заливисто хохотать, радостно повторяя: "пердун, пердун". Вообще итальянцы очень легко относятся к подобным замечаниям на свой счёт и даже начинают первыми смеяться. Может быть это мудрее, чем сжимать кулаки и лезть в драку?
Игротека - небольшой, но достаточно просторный зал с разными игровыми автоматами. Всё бесплатно, вернее, за всё платит коммуна. Родители, предоставив своим чадам возможность резвиться так, как тем заблагорассудится, активно общаются. Повезло и мне, один из родителей способен связать несколько слов по-английски. Разговорились. Он - представитель местной интеллигенции, работает в биологической лаборатории и занимается забором анализов: кровь и т.п. У нас это что-то вроде фельдшера или медбрата. Двое взрослых сыновей живут в Милане и они с женой им помогают, оплачивают квартиру, учёбу... Да, неплохо зарабатывает в Италии фельдшер-лаборант. Естественно заговорили и о политике "О! Я в молодости был коммунистом, троцкистом. Мечтал о революции, даже сидел в тюрьме, за беспорядки, целые два дня! Думал, что Советский Союз - идеальное общество, мечтал там побывать. Почему же у вас всё так резко поменялось?" Ну как объяснить этому избалованному демократией и кризисами перепроизводства троцкисту ту нищету, бессилие и бесправие перед властью, столь характерные для России социалистической, да и нынешней. Сходимся с ним на мысли, что для простого человека и социализм, и капитализм, один чёрт - не подарок. Рассказывает, что по вечерам он часто заседает в коммуне. В ответ на мой неосторожный вопрос: "Зачем ему это нужно?" удивлённо хлопает глазами. "Как зачем? Ведь коммуна берёт с меня налоги. Это мои деньги и я должен сам ими распоряжаться, решать, куда их потратить коммуне! А как же иначе?" Слава Богу, хоть не спросил: "А разве у вас не так же?"
***

Воскресенье, наши дети весь день с итальянскими семьями, а мы вроде не при деле. Решаем с Татьяной прошвырнуться по соседним странам, всего в нескольких километрах от нас княжество Монако и Франция. Как всё просто! Двадцать минут автобусом, минут сорок поездом и мы в Ницце. Ни пограничников, ни полицейских, даже билеты при входе в поезд и то не проверяют. Только что вокруг все говорили по-итальянски, а теперь слышна почти исключительно французская речь. Первое впечатление от Ниццы вызывает приступ хохота. В привокзальном туалете на стенке кабинки крупная надпись на чисто русском языке объясняет, что автор собирается сделать со всеми французами. Ну, точно по Высоцкому: "Распространенье наше по планете особенно заметно вдалеке, в общественном французском туалете есть надписи на русском языке". Впрочем, хватает надписей и на других языках.
Ницца напоминает европейскую старушку: сквозь раскрашенный фасад проступают неистребимые морщины, на улицах грязновато. Много арабов, негров, встречаются попрошайничающие нищие, по виду - типичные российские бомжы, только не шибает от них в нос запах, как от наших. Типичный городок XIX века, кажется, вот-вот из-за угла выйдет Бунин в мягкой фетровой шляпе. На площади возле Дворца Юстиции играет оркестр, уличные столики кафе заполнены публикой. Пёстрая смесь языков и народов. Набережная, пальмы, построенные полтора века назад "новые купальни", так и ждёшь, что из них высыпят дамы в купальных платьицах по тогдашней моде. Магазины, толпы праздной бездельничающей публики. В общем, всеевропейский курорт.
На обратном пути заезжаем в Монте-Карло. Это действительно одна огромная скала (monte - в переводе с французского "гора, скала"). Поражает грандиозность транспортного строительства. Многоэтажный вокзал целиком вырублен внутри скалы, поезда въезжают и выезжают через тоннели, всё изрезано дорогами, уходящими вниз, взлетающими на эстакады, сплетающимися в развязки. Да, есть где погонять в Формуле-1. А вот и знаменитая площадь напротив казино. Во времена былые, некоторые, спустив всё своё состояние, вешались прямо на этих фонарных столбах. Так что нынешнее богатство княжества имеет вполне кровавое происхождение. Странно, но ни само казино, ни знаменитый отель De Paris, ни кафе с тем же названием особого впечатления не производят. К ним периодически подкатывают шикарные лимузины, из которых выходят выразительно-просто одетые мужчины и сверкающие бриллиантами дамы. В порту видны чьи-то океанские яхты, размерами со средний военный корабль. Праздник жизни для очень богатых людей. Почему-то даже не завидно.
Вечером возвращаемся в, ставшую уже родной, тихую, уютную Италию.

***
Ходим в гости. Каждая семья, взявшая нашего ребёнка, считает своим долгом пригласить нас на обед или ужин. Интересно, конечно, но довольно утомительно. Весь день с детьми на экскурсиях, а вечером, вместо того, чтобы полентяйничать, одеваешься и идёшь в гости. Впрочем, конечно не идём, а едем, всякий раз за нами заезжают, даже если идти минут пять - десять.
Сегодня ужинаем у маршала карабинеров. Маршал, в Италии, самое низшее командное звание, даже не офицер, а что-то вроде нашего сержанта или старшины. В Оспедалетти он - начальник всех карабинеров. Что-то вроде старшины нашего ОМОНа. Здоровенный, двухметровый маршал везёт нас домой. У него казённая квартира над казармой, казарма занимает первый этаж, а квартира - второй. Маршал сейчас в отпуске, он специально взял две недели на время, пока в его семье будет российский ребёнок, "чтобы иметь возможность полноценно им заниматься".
День для визита не очень подходящий, на казарме траурно приспущены флаги. По телевизору сообщили о гибели в Ираке девяти итальянских карабинеров, входивших в группу войск ООН. Маршал в ярости. "Как они там оказались?! Как мы вообще оказались втянутыми в эту авантюру?! Кто их туда послал без разрешения парламента?! Ну, премьер-министру теперь не поздоровится, надо требовать его отставки".
Ужин проходит на кухне, которая по размерам вполне соответствует столовой. Итальянские закуски, пицца, овощи…. На ужин, кроме нас приглашен ещё приятель маршала с женой. Они бездетные и собираются усыновить двоих русских детей из ростовского детского дома. Почему в России? Но в Италии усыновить ребёнка ещё сложнее, таких детей очень мало, на усыновление огромная очередь. Говорят, что практически всё уже решено, только уж очень всё дорого. Заплатили уже тысяч десять, а ещё надо будет ехать в Ростов за детьми и для окончательного оформления документов. Интересно, куда пошли эти деньги в нашей бесплатной системе опёки? Спрашивают, где в России Ростов. Пытаемся объяснить, что городов с таким названием - два. О каком именно идёт речь, они, конечно, не знает. "А почему у вас так много детей-сирот?" Объясняю что-то невнятное о социально-экономическом кризисе. Стыдно.
После ужина сидим в гостиной, разговариваем о житье - бытие. Маршал делится планами на жизнь. Служить ему осталось ещё несколько лет, после чего он выйдет на пенсию и откроет свою пиццерию в Сан-Ремо. Дом там он уже купил, теперь его потихоньку ремонтируют. Практика открытия своего малого бизнеса для отставных полицейских и карабинеров - обычное дело в Италии. Государство заботится о своих солдатах, охраняющих покой граждан, причём забота эта имеет явно выраженную материальную основу.
Может быть, именно поэтому за всё время нашей поездки, несмотря на отсутствие вооружённых патрулей, я ни только не видел, ни пьяных подростков, ни драк, но даже не заметил ни одного проявления агрессивности друг к другу. А когда во время одной из поездок я заволновался, что дети могут потеряться, меня тут же успокоили: "Не волнуйтесь, профессоре, если ребёнок даже ухитрится потеряться, его через час-два доставит полицейский прямо к вам в отель".
***
Своих бюрократических глупостей тут тоже хватает. Когда нам оформляли визы, потребовали, чтобы на каждого ребёнка и взрослого были куплены чеки "American travel". Приехав на место с кучей чеков, я попытался обменять их на наличные, но банки, либо вообще их не принимают, либо меняют только в очень ограниченном количестве. И вот, нас возят по соседним городкам, где я в разных банках превращаю их в "евро". Сопровождающий нас итальянец очень эмоционально выражает своё возмущение по этому поводу.
"На них надо подать в суд! Эти чиновники занимаются чёрт знает чем! Какие можно требовать от детей чеки! А эти банки! Представляете, звонят мне из банка и просят зайти, что-то там выяснить. С какой стати?! Почему я должен к ним идти? Это мои деньги! Это я плачу им свои деньги, это благодаря моим деньгам они получают большие зарплаты, покупают автомобили и живут припеваючи. Это я им всё оплачиваю! И, что, я должен к ним идти? Нет уж, если им надо что-то выяснить, пусть сами приходят ко мне и выясняют. Вот так я им и ответил!"
Не рискуя спросить, чем же эта история закончилась, пытаюсь представить себя в той же ситуации. С трудом удаётся вообразить звонок из Сбербанка, а вот мой ответ в том же тоне, ну никак не удаётся. А ведь Сбербанк тоже существует на мои деньги.
***
Идём в итальянскую школу. В памяти всплывают какие-то юмористические сценки, частично прочитанные, частично увиденные на экране.
Средняя школа, в которой учатся 13 лет одна на несколько городков. Она разделена на три отдельные школы, расположенные в разных городках. В одном месте - начальная школа, в которой учатся пять лет, в другом - средняя, VI, VII, VIII классы, в третьем - старшая, ещё пять лет, с IX по XIII классы. Обязательными являются десять классов, ещё три года - в зависимости от желания и способностей. Последние три года - это уже специальные классы, либо гуманитарной, либо технической, либо естественнонаучной направленности. В программе много языков, литературы, достаточно математики. Геометрии нет вообще, физика и химия ведутся ознакомительно, только один год в самых старших классах.
То, что школа разбросана на большие расстояния, никого не смущает, большинство детей привозят на машинах мамы, для других есть школьные автобусы, собирающие детей по округе, и развозящие их домой после занятий. Уроки начинаются в 8.00 и заканчиваются в 13.00. Никто учеников дольше в школе не задерживает. Как говорили итальянские учителя "У детей должно быть достаточно времени для отдыха, выполнения домашних заданий и выполнения обязанностей в семье". Да и учителя имеют время для подготовки уроков и для общественной деятельности. Рафаэлла, заместитель мэра, к моему удивлению оказалась обычной школьной учительницей.
В Оспедалетти находится средняя школа. Здесь всего 70 учеников VI - VIII классов, по одному классу в параллели, хотя здание, по размерам, лишь немного уступает моей московской школе, в которой учится 1200 детей 44 класса. Прекрасный спортивный зал, несколько спортивных площадок на улице, кабинеты по различным предметам, компьютеры, хотя и старенькие, но много, столовая, широченные коридоры. У учителя в день два - три урока.
На встречу с нами собирается почти вся школа, говорят, в основном дети, задают друг другу вопросы, правда через переводчицу. Не знаю, какие представления были о нас у итальянцев, но один из их вопросов был: "Какое самое страшное у вас наказание?" Когда выяснилось, что это - вызов родителей к директору, наших детей даже переспросили "А разве побить вас учитель не может?"
К концу уроков на площадке возле школы, не заходя на её территорию, собираются мамы на автомобилях, подъезжает школьный автобус и обязательно появляется полицейский, следящий за тем, чтобы проезжающие машины не создали угрозу детям.
Меня предупреждали, что итальянцы очень любят детей, и это, действительно видно на каждом шагу, проглядывает в каждой мелочи. Забота эта не показная, для прессы или рекламы, а вроде и незаметная, но по существу. Не знаю, есть ли у них странный "День защиты детей", который мы отмечаем 1 июня? Наверное, нет.
***
Едем в глубь Альп, в маленький городок "Дольчеаква", известный ещё со средневековья. Старая часть города выглядит ожившими картинками из учебника истории. Выложенные булыжником улицы, круто взмывающие куда-то вверх и сваливающиеся вниз. Раскинутыми руками практически касаешься стен домов на противоположных сторонах улицы. Вздыбившийся крутой дугой каменный мост через горную речку в ущелье. Где-то, не так уж далеко отсюда, Суворов совершал свой знаменитый переход через Альпы. Тут работал Клод Моне. Старинный замок, в котором, согласно легенде бывал Петрарка, всё ещё грозно высится своими осыпающимися стенами. Городок малюсенький, чистенький. Нас приводят в местный музей. Он создан на частные средства. Просто несколько жителей города не стали ждать субсидий правительства, вложили свои деньги, собрали пожертвования, сняли чудесныйй стереофильм, организовали музей и содержат его до сих пор. Всё тут пронизано чувством любви к своему городу, гордости за его историю, природе Альп. Собственно, и показывает нам его один из этих подвижников. Может быть это и есть настоящий патриотизм? Патриотизм, выражающийся не в громких словах, а в конкретных, пусть и небольших делах, направленных на благо не абстрактной Родины, а того места где ты родился, живёшь, и которое действительно любишь.
***
В воскресенье идём вместе с итальянскими детьми и их родителями в воскресную школу, действующую при местном католическом храме. Собственно, в Италии практически все храмы католические, хотя в Сан-Ремо есть и русская церковь, но это экзотика. Тут все - католики. Школа проводит занятия в той же игротеке, где мы уже были. Много взрослых: родители, учителя. Перед началом занятий беседую с местным падре, достаточно прилично говорящим по-английски. Он пытается узнать какой веры наши дети. Я и сам пытался накануне это выяснить, лишь одна девочка смело отнесла себя к мусульманам, остальные назвались христианам, только некоторые осторожно вспомнили о православии. Пытаюсь рассказать ему об эпохе воинствующего атеизма, диалектического материализма, он кивает, "си", "си", и совершенно неожиданно заключает "Впрочем, Бог, он един для всех людей. Я думаю, нам нужно будет прочитать что-то универсальное, например, "Отче наш". Ведь они знают эту молитву?" Я, лично, сильно в этом сомневаюсь, но падре успокаиваю, вы, мол, начните, а мы подхватим. Впрочем, занятие проходит очень легко и непринуждённо. Сначала мы поём все вместе песню о дружбе и любви между людьми, запевает вездесущая Рафаэлла, потом итальянские дети рассказывают о своей воскресной школе, куда они ходят годами и, как я понимаю, с огромным удовольствием. Они изучают Катехизис, молитвы, говорят о жизни, морали, порядочности. Собственно, это и есть, отработанная веками система воспитания ребёнка.
Потом начинают расспрашивать наших детей, но те молчат, как партизаны на допросе.
- Пусть говорят хоть что-нибудь, а я уж переведу что надо! - шепчет мне Татьяна.
Мало помалу дело начинает налаживаться. Падре, видимо, решил не рисковать с молитвою, нам просто спели псалом, причём на какой-то довольно весёлый мотивчик, после чего, абсолютно неожиданно предложили спеть что-либо нам. Пытаюсь выяснить, какие песни знают дети. Те вспоминают что-то эстрадно-неисполнимое, слов русских песен никто не помнит, в лучшем случае знают припевы. Наконец, вспомнили Катюшу. Не знаю, что подумали хозяева, когда под сводами католической воскресной школы не очень слаженно грянуло "Расцветали яблони и груши...", но аплодисменты были шквальными.

***
Конечно, не всё здесь так уж здорово. Проблем хватает. Переход на "евро" больно ударил по карману всех жителей страны, особенно небогатых. По сравнению с другими странами Евросоюза, в Италии наиболее низкие зарплаты, достаточно высокая безработица, но и самые низкие цены, поэтому многие предпочитают работать, например, в Германии, а жить в Италии. Хотя цены и считаются невысокими, по сравнению с Россией, они достаточно выразительны. Килограмм говядины - 600/700 рублей, проезд на городском транспорте - 40/50 рублей, помидоры, яблоки, мандарины, которые растут здесь прямо вдоль дорог, и те рублей 200 за килограмм. Очень дорогое жильё, далеко не дешёвая одежда, особенно модная. Впрочем, одеться, и очень неплохо, всегда можно в зависимости от толщины вашего кошелька. В любом, самом дорогом магазине, на витрине которого красуются новейшие модели, с весьма внушительными ценниками, всегда существует уголок, где выставлены модели прошлого года. Они уже как бы "не самый писк" и стоят, поэтому на порядок дешевле, а один - два раза в неделю в городках работают рынки, где распродаются товарные остатки и цены уже совсем смешные, даже по российским меркам. При этом товары сохраняют своё традиционное итальянское качество.
***
- Послушайте, профессоре, - говорит Татьяна,- нам опять нужно идти в гости. Надины родители, очаровательнейшие старичок и старушка, всё время настойчиво приглашают нас к себе. Они всё время повторяют, что они - простые люди, рабочие и давно мечтали принять у себя россиян. Мне уже неудобно отказываться. Пойдём?
Вечером за нами заезжает синьор Карло. Небольшого роста, поджарый, с крупными рабочими кистями рук, он удивительно похож на мои детские представления о "папе Карло". Приехал он на стареньком небольшом автомобиле, сильно смахивающем на "жигулёнка".
- О! Это драндулет моей старушки. У меня самого старый "Лендкрузер", он помощнее, удобнее ездить по горам, но он сегодня что-то забарахлил. У Нади "Лендровер", ей нужна большая машина - возить внука в школу, а зять вообще ездит на скутере, говорит, так меньше стоишь в пробках. А эту жестяную коробку я не люблю, она больше подходит для женщин. Я всю жизнь работал каменщиком, клал камины в домах, работа тяжёлая, мы ведь рабочие, и я, и зять мой, Надин муж - рабочий. Мы - простые люди, живём очень скромно, профессоре, наверное, привык к другому образу жизни.
Уверяю его, что мы тоже привыкли к скромному образу жизни, но он недоверчиво качает головой.
- Вы люди образованные. Но мне всю жизнь хотелось поближе познакомиться с россиянами. Я ведь коммунист. Всегда мечтал побывать в Советском Союзе. Один раз даже почти туда улетел, вёз документы нашей компартии, но меня заменили чуть не в самолёте. Нужно было давать показания в суде против наших чиновников - взяточников. Это, конечно, важнее. Нам тогда удалось их посадить. Но я так и не побывал в вашей стране, теперь, наверное, никогда не придётся.
Говорю, что сейчас это сделать гораздо проще, но он недоверчиво качает головою.
- Дорого, мы с моей старушкой уже пенсионеры, Надя не работает, занимается ребёнком, работает один зять.
За разговорами подъезжаем к его дому. М-да, неплохо живёт итальянский печник. Двухэтажный каменный дом. На первом этаже живёт Надя с мужем и сыном, на втором - её родители. На каждом этаже гостиная с камином, напоминающая по размерам всю мою квартиру, спальни, ванны, туалеты, внизу ещё и детская. Мебель деревянная, старая.
- Всё это мы строили сами, вместе с моей старушкой, мебель покупали по случаю, на аукционах, а камины я сам клал.
Идём в сад. У Карло есть хобби, он выращивает кактусы. Рядом с домом отгорожен небольшой участок, где растёт несколько сотен разных видов кактусов, некоторые выше меня. Рядом маслины, гранаты, всё ещё плодоносят помидоры, хотя на дворе ноябрь, вьётся виноградная лоза.
Карло ведёт нас в подвал, там - склад домашних заготовок. Сидим на деревянных чурбачках и пробуем самодельное вино урожаев разных лет. Хозяин раскраснелся, вспоминает молодость, его жена настойчиво угощает нас маринованными маслинами, вяленными на солнце помидорами в оливковом масле. Уютно, начинаю чувствовать себя как дома. В памяти всплывает, прочитанный в детстве рассказ Ленин и печник". Что там обещал Ильич российскому коллеге Карло после победы социализма?
Наверное, это и есть, то, что мы называем "достойная старость", хотя старым себя Карло вовсе не считает.

***

Вот и всё, пора уезжать. Снова несёмся теперь уже по утреннему шоссе в сторону Милана. Прощай Италия. Хочется ли остаться? Да, нет, пожалуй. У нас своя жизнь, свои проблемы, которые нужно решать. Хотя, конечно, немного жаль расставаться с этой страной, страной, где так много коммунистов, где капитализм явно обладает "человеческим лицом". Немного завидую. Не комфорту, не зарплатам, а той разумной устроенности общества, которая помогает любому его члену чувствовать себя не парией, а полноценным гражданином, уверенным в своём завтрашнем дне. Завидую тому чувству самоуважения, самоценности, тому чувству ответственности за свою страну, за свой город, присущему каждому жителю страны. Хотелось бы видеть всё это и у себя на Родине.
Почему-то вспоминается М.Горький. Он, помнится, долгое время предпочитал жить именно в Италии. Интересно, свою знаменитую фразу "Человек - это звучит гордо!" он написал в России, или всё-таки здесь?