Михаил БОНДАРЕВ. Поедем в Константиново!

Первый раз я посетил Рязань в начале 90-х. Гостил у родной сестры, когда она, оканчивая Тимирязевку, отрабатывала практику тогда еще во Всесоюзном научно-исследовательском институте коневодства. Потом несколько раз бывал на Рязанщине в командировке. И всегда, возвращаясь домой из этого древнейшего русского города, я жалел о том, что не смог посетить Константиново — родину великого русского поэта Сергея Есенина. Наконец-то моя давняя мечта сбылась.

...Конец августа. С погодой нам повезло: плюс 25, на небе — ни облачка. Настроение — под стать погоде. По дороге экскурсовод рассказывает об истории Бронниц, Луховиц, поселков, связанных с жизнью Есенина, читает его стихи. В нескольких километрах от Константинова, глядя на еще изумрудные рощи и луга, вдруг вспоминаю строки из раннего стихотворения поэта:

О Русь — малиновое поле
И синь, упавшая в реку.
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.
...И не отдам я эти цепи,
И не расстанусь с долгим сном,
Когда звенят родные степи
Молитвословным ковылем.

Всей своей широченной, наверное, как это лазурное небо, душой Сергей Есенин любил Россию и рязанские просторы. Для многих современных городских обывателей березовые рощи, придорожные кусты и травы кажутся простыми атрибутами природы, провинциальным «захолустным» пейзажем. А в поэзии Есенина деревья и травы, все вокруг — живое, имеющее душу: «тонкая береза — девическая грудь», «мать голубая осина», «старый клен на одной ноге», «молитвословный ковыль».
...Автобус останавливается на небольшой чистой площади села. Возле деревенских домиков бабульки за копейки продают яблоки, помидоры, малосольные огурчики. Одна за другой мелькают свадьбы, женихи и невесты фотографируются на фоне константиновских достопримечательностей. Казалось бы, еще чуть-чуть — и перенесешься во времена жизни поэта, но не получается — вместо свадебных троек с бубенцами по селу катятся «железные кони», все больше иностранного производства. Утопает в зелени красавица церковь Казанской Божьей Матери, которая отреставрирована и снова действует. Устремляясь к солнцу, огнем горят позолоченные кресты. Звонят колокола. Сегодня праздник — Успение.

Опять я теплой грустью болен
От овсяного ветерка
И на известку колоколен
Невольно крестится рука.

Сергей рос рядом с церковью, за которой широко разлилась Ока и раскинулись рязанские «малиновые поля». Под окнами дома родителей поэта, рассыпав, как капли солнца, головы над плетнем, — золотые шары. На улице у калитки на августовском ветерке что-то грустно шепчет старый тополь, посаженный еще самим Есениным. В глубине двора сохранился амбар, где поэт любил уединяться. Здесь он написал несколько стихотворений, в том числе «Отговорила роща золотая...»
Нельзя, будучи в Константинове, не пройтись по любимым местам Есенина. С крутого окского берега открываются чудо-просторы, и ноги сами бегут вниз по извилистой тропке к «сини, упавшей в реку». Рыбаки, догадавшись, что мы готовимся к купанью, «сматывают удочки». Вода еще не остыла, правда, уже не парное молоко. Может быть, именно здесь маленького Сережу учили плавать. «Один дядя (дядя Саша) брал меня в лодку, отъезжал от берега, снимал с меня белье и, как щенка, бросал в воду. Я неумело и испуганно плескал руками, и, пока не захлебывался, он все кричал: «Эх! Стерва! Ну куда ты годишься!..» Стерва было у него слово ласкательное...», — вспоминал Есенин осенью 1925 года. Дядя Саша глубоко ошибался. Его племянник оставил ярчайший след в русской поэзии, во всей красе воспев родную природу, обнажив загадочную душу русского человека. И во многом благодаря таланту Есенина еще живо небольшое рязанское село Константиново. Люди из самых разных уголков земли приезжают сюда поклониться поэту, к творчеству которого неравнодушен ни один современный русский писатель. И по всей Руси, и далеко за ее пределами разносятся слова, заставляющие учащенно биться сердце:

Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».