Геннадий СТАРОСТЕНКО. Голубой экран Соединенного Королевства.
Если бы ты встречалась со столькими журналистами, со сколькими встречаюсь я, ты бы, возможно, думала иное. Хоть они и утверждают, что беспристрастны, однако это, как правило, поверхностные, неуравновешенные, предубежденные люди, которые вечно грешат неточностями. Свою неточность они объясняют спешкой, пользуясь этим объяснением, как калека костылем. Кроме того, эти самозванные судьи критикуют и осуждают недостатки всех и вся, кроме самих себя.
Артур Хейли. Колеса.
Чудище обло, озорно, стозевно и лаяй.
А.Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву.
Изначально принимаю все упреки в том, что цитировать Хейли - дурной тон. Сочинитель поверхностный, откуда-то из далекой «застойной» эпохи - да и не нашей к тому же. Но вместе с тем эти слова одного из хейлианских персонажей замечательно отражают те претензии, которые Америка 70-х предъявляла собственному журнализму.
Их список невелик: пристрастность, поверхностность, неуравновешенность, предубежденность и ханжество. И только-то... Любой здравомыслящий человек скажет, что ни один из этих грехов не дотягивает до тяжести тех, от которых призваны ограждать десять моисеевых заповедей. Все мы в той или иной мере наделены подобным набором негативов. Невольно вспоминается, что примерно такими же трогательно-безобидными воспринимались грехи и недостатки журналистики в СССР. Никто как бы и не предполагал, что это ремесло способно таить в себе целый пандорин ящик немыслимых безобразий и что станет когда-нибудь инструментом форсированной декультурации народов и народностей.
Остается сожалеть, что тот пиетет, которым была окружена профессия в прежние времена, распался до атомарного состояния, и очень многие в наши дни при слове «журналист» только раздраженно поморщатся. Увы, гуманитарные профессии, во все века призванные исполнять идеологический заказ власти или доминантных политических корпораций, в эпохи скептические невольно и неизбежно дискредитируют собственную значимость.
Иные недоумевают: как легко повергаются во прах прежние казавшиеся такими незыблемыми истины, как легковерен и переменчив «гомо сапиенс». Увы, слова и убеждения - субстанции зыбкие, и, как известно, нет ни одного мудрого высказывания, которому нельзя было бы противопоставить абсолютно противоположное по смыслу и при этом не менее мудрое. Вот и выходит, что человечество обречено ломать копья и перья, как, впрочем и языки (хоть они и без костей), доказывая бездоказательное или же сто раз доказанное.
Но самое странное и необъяснимое заключается в том, что успехи и достижения естественных наук, в которых все подчинено строгой и неумолимой однозначности, не допускающей многосмысленных модуляций, вторгаясь на гуманитарную стезю, зачастую только усугубляют невнятность или ангажированность толкований.
Уже тысячи раз бывало вопрошаемо доселе: а стал бы тот или иной ученый изобретать то или иное чудо техники, если бы знал, что оно послужит не столько во благо человеческой расе, сколько порочным устремлениям тех, кто будет искать ему специфическое применение. Стал бы Александр Попов изобретать беспроволочный телеграф, если бы знал, что спустя сто лет радиоволны будут всецело пронизывать атмосферу Земли и единственным назначением многих радио- и телекорпораций будет служение мамоне и растление миллионных аудиторий? И мог ли ученый Попов предполагать, что появится несметная рать радио- и тележурналистов, способных с нажатия кнопки входить в ваш дом и подчинять своему зачастую дурному влиянию?
Вопросы эти можно считать риторическими лишь в той мере, что в своей сослагательности существа вещей они изменить не способны. Впрочем, нельзя и не задавать их себе, поскольку это единственный способ сохранить себя в пространстве нравственного закона.
Еще в самом начале 90-х автор в меру сил разоблачал негативы постперестроечного телевидения. Несколько публикаций («Утро» на панели» и некоторые другие) появились в прохановском «Дне» за год - за два до того, как его разогнали, выходили публикации и в других патриотических изданиях. И как же было не писать, когда сам прежде побывал редактором в одной из телевизионных структур мегаполиса и видел, что за люди и группы влияния перехватывают телевизионные корпорации.
Останкино - со всеми центральными телеканалами России - и сегодня самый мощный инструмент влияния на мозги, самая большая ее боль. Оно либо сверхзаидеологизировано, либо гипертривиально и распутно, но в любом случае порочно, как и сама Москва. Есть, конечно же, что-то живое в региональных вещательных корпорациях, но силенки не те, спрут пронизал своими щупальцами всю Россию.
Аналитики уже описали процессы передела телерынка и телесобственности, описаны и причины, превратившие нынешний телеэфир в то, чем он стал. Можно подобно Екатерине Великой рассуждать о географической специфике и тоталитарности самой метафизической структуры государства российского, о факторе Москвы, о дем-эффекте, об эффекте «младореформаторства» и проч. Все это безусловно правильно, однако ни одно из объяснений не включало весьма существенного обстоятельства из новейшей истории. А именно, в конце 80-х - начале 90-х на телевидение и радио пришла еврейская молодежь, охваченная не только благими помыслами по части демократического обустройства России, но, как оно ни грустно, равно и инстинктом мести...
Отметаю все упреки в антисемитизме, поскольку речь идет о реально происходивших событиях. Еврейская молодежь, руководствовавшаяся принципом «побеждает тот, кто убеждает», осознанно или неосознанно мстила за годы антисемитизма. Мстила народам и стране, в пространстве которых он распространялся.
Хотим мы это признать или не хотим, но государственный антисемитизм существовал в СССР в той или иной форме в течение трех десятилетий. Можно долго разбираться в его причинах, можно предполагать, что он явился реакцией на предшествующую эпоху, но отрицать этот факт сложно. Эта политика «сдерживания этнической корпоративности», а точнее недопущения еврейства в верховные эшелоны политической власти в течение столь длительного времени, взвинтила протестный тонус еврейства и привела к тому, что молодые стали мстить как могли эпохе равенства и братства, а тем самым и народам, ее населявшим. В том числе и декультурацией коренного населения, его растлением.
Телевизионная трибуна была перехвачена стремительно и с самого начала 90-х стала основным источником сейсмических колебаний, потрясавших страну более десяти лет, с затуханием продолжающихся и поныне.
В наши дни эти страсти несколько поутихли, все относительно «устаканилось», обиды уже не переживаются столь остро и, что важно, стратегические позиции уже завоеваны. Однако оставлять без внимания эти особенности истории отечественного телевидения, безусловно, не следует.
В то время как наше телевидение, как и вообще «масс мидиа», по разного рода причинам испытывало тектонические потрясения и одновременно само куражилось над нами все эти годы, западное ТВ, а точнее, ТВ в экономически развитых и политически стабильных странах, шло в каждой стране своей, но, что важно, во всех случаях достаточно спокойной и ровной дорогой.
А каково же все-таки оно там - за дальними кордонами?
В последние несколько лет доводилось урывками смотреть французское телевидение. И главное впечатление, оставшееся от таких просмотров, - это то, что телевидение у французов «тихое». Именно - обходятся без нашего ора и экзальтации. Говорят вполголоса, тоном ровным и спокойным - даже дикторы, комментаторы и ведущие. Реклама абсолютно ненавязчивая и почти задушевная. Потом начинаешь понимать, что только так и должны себя вести воспитанные и умные люди, способные вести общение со зрителем в разумном тоне и продуманной эмоционально-понятийной гамме. Кричащая пошлятина, конфликты и неврозы - они попросту неконструктивны, они - там, где господствуют ничтожные страсти и простейшие инстинкты, и французы, похоже, вполне без этого обходятся.
Впрочем, отсутствие личной спутниковой тарелки не позволяет смотреть на мир в широком диапазоне. Допускаю, не все у этих французов идеально, тем более что это лишь общее впечатление. Зато всякий раз, когда удается почерпнуть из первоисточника, интерес взмывает вверх ракетой и задает обостренный тонус восприятию вещей.
В прошлом году случилось побывать пару раз в Великобритании - и всего времени пребывания в этой стране набралось на целый месяц. Почти все вечера просиживал у телевизора в гостиничном номере. Поставил рекорд по времени просмотра «ящика» - часов по пять в день. Очень хотелось понять, что это за машина, чем приводится и как она крутится. Да и вообще интересно: можно и «Матрицу» с Киану Ривзом посмотреть со всеми их компьютерно-графическими заморочками, можно и политического комментатора послушать. В общем выбор есть, а главное - хороший шанс узнать, что туманный Альбион вещает про себя сам.
Первое впечатление, пожалуй, не от телевидения - от самого Альбиона. Он вовсе не такой туманный, каким представлялся, солнечных дней полно. Случаются и тучки, но особо не зависают, как наши, пролетают быстро.
Второе - и, видимо, главное: британцы как народ находятся в полной информационной самоизоляции. Они поглощены лишь самими собой - всецело и, похоже, патологически. Если у нас в «экс-эс-эс-эсэре» телевизионщики «оттягиваются» главным образом только тогда, когда трансфокатор наедет на что-нибудь заморское и экзотическое, то у англичан все наоборот.
У них нет практически никакого интереса к тому, что происходит за пределами острова. Точнее, за пределами англо-американской вселенной - иногда показывают еще и Америку. Иногда что-то можно узнать об Австралии, но на этом, пожалуй, связь с остальным миром и обрывается. (Есть, конечно же, канал СNN, но там одни сумасшедшие новости напропалую, к тому же он не у всех и не везде.) Периодически проходят репортажи об Ираке, поскольку это зона интересов англо-американского альянса.
А дальше все - тупик, все снова упирается либо в их собственную жизнь на острове, сколь бы интересной, особенной и всепоглощающей она ни была.
Однажды (кажется, по региональному шотландскому подразделению ВВС - BBC Scotland) передавали аналитическую передачу о Европейском Сообществе, но это было редчайшее исключение.
Англичанам гораздо интереснее знать, как американский сержант-морпех сманил по интернету 14-летнюю девчонку и прятался с ней по разным странам и местам больше недели, пока их не сцапала полиция. Вот это новости! Сержанта ждал большой срок, а пока морпех и малолетка были в бегах телевизионщики выжали все что могли из родителей того и другого.
В современном английском языке есть словцо newsmaker. Его надо либо переводить описательно, либо калькировать «в упор» - «ньюсмейкер». В общем это то, что «делает новости» или служит их источником. Принято считать, что Россия, в которой столько всякой дряни в последние годы понаслучалось, - едва ли не самый главный после Америки ньюсмейкер. Спешу разочаровать: за 120 часов просмотра семи каналов английского телевидения Россию показали лишь однажды - в коротком репортаже о случившейся на одной из донецких шахт трагедии. Владимира Владимировича, например, не показали ни разу - не говоря уже о разных Владимирах Вольфовичах и проч. А не потому ли этот случайный репортаж и показали, - подумалось грешным делом, - чтобы утвердить Россию в семантическом ряду катастрофизма?
Озадачившись размышлениями на тему, почему оно так и что - Россия уже перестала пугать своими социальными трагедиями, я тут же эти размышления в себе и пресек, поскольку вообще подавляющая часть цивилизаций на планете находится вне информационного поля британского ТВ.
Что за этим - страусиная боязнь внешнего мира или некий информационный нарциссизм, когда заглядываются в собственное отражение и до другого дела нет? Или поза одиночества метрополии, оставшейся без колоний? И тут же вдогонку еще мысль - а что, возможно, так и надо? Чего чужими-то проблемами голову забивать, своих, поди, хватает. Над ответом на этот вопрос следует еще поразмышлять.
Второй шок - на многих каналах фильмы не прерываются рекламой. В это трудно поверить, но тем не менее это так. Хотя рекламы на британском ТВ в изобилии - и главным образом отменной, выполненной с абсолютным вкусом. Англофилом никогда не был, но убежден, что наши рекламщики со своей тупой и навязчивой либо откровенно заумной - как воспитанники исправительной колонии рядом с пансионом благородных девиц. (Помню, как тринадцать лет назад одна дама, приехавшая из Денвера в составе духового квинтета, в восторге признавалась мне: фантастика, у вас нет никакой рекламы на улицах, это так здорово... Интересно, что бы она сказала теперь, очутись в России третьего тысячелетия?)
Третий шок случается, когда сидишь в Англии у телевизора и смотришь программу «Как стать миллионером», только вместо Максима Галкина перед тобой какой-то средних лет дядечка весело лопочет на чистом английском. Ба! Да они все как есть у нас содрали - картинка, звуковое оформление, четыре строки с вариантами ответов, все в тех же колерах... Все один в один, тютелька в тютельку, миллиметр в миллиметр...
Потом знакомые объясняют, что все как раз наоборот: эта передачка лицензионная, ее продали в Россию, поэтому ни одна нота не должна отличаться от оригинала.
На следующий день - та же история! Программа «Слабое звено». Все совсем как у нас, точно те же «прибамбасы» на экране, та же абсолютно музыка, то же все - с единственной разницей в том, что наша российская ведущая (помните, что голосом скрипит, как дверью) чуть поскуластей и попротивней. А так - почти то же лицо. Тот же темп, те же ремарки, только на английском. Те же глупые вопросы к игрокам - вроде «почему вы только сейчас поняли, что N - самое слабое звено»? Так вот почему так трудно было раньше разобраться - ну почему все эти передачки такие анатомически неживые и все оно какое-то пустое и нерусское...
Поверьте, очень долго в таких случаях моргаешь на экран, натужно недоумевая - зачем эту ерунду в Россию-то тащить? Опять тот же простой и круглый, как шары, дебильненький соцдарвинизм навязывать как идеологию или общественную мораль? Доказывать, что слабый должен выбыть - и притом скрипучим голосом женщины, которая по всем позициям сама просто напрочь выбывает из конкуренции? Да она же сама, эта несчастная ведущая, одним своим присутствием опровергает идеи, положенные в основу этих шоу.
[ Да разве мало у нас было чудесных викторинных передач, из которых выжила одна лишь «Что, где, когда». Марфина с его программой, в которую, если помните, он приглашал целые семьи, давно уже выкинули из Москвы. (Однажды в позапрошлом году очень удивился, увидев его ведущим на ханты-мансийском ТВ.) Все эти программы давно уже заменены шоу нагиева (не хочу писать фамилию с большой буквы) и прочими секс-шоу - если не с раздеваниями, то с нравственными разоблачениями перед публикой и лицезрением всякого рода помоев. Задача одна - культурный геноцид России, декультурация и оболванивание молодых.
Впрочем, нет смысла взывать к справедливости. В Останкине ее нет. Неслучайно, осажденные в 93-м Белом доме и видели своего главного врага не в Кремле, а в Останкино. Неслучайно, и тот гибельный поход повели на Останкино. Но вот беда, слишком уж поздно поняли, что побеждает тот, кто убеждает... ]
Значительный объем вещания британские телевизионщики отводят передачам, посвященным внутриполитическим вопросам. Это неудивительно, британцы ведь народ политизированный. 400 лет буржуазной демократии - слишком серьезная школа, чтобы пребывать в беспечности по поводу своих гражданских и особенно имущественных прав.
В этом смысле они, безусловно, молодцы, все эти англичане, валлийцы и шотландцы. Сознательные. (Последние, впрочем, со времен Уоллеса помышляют о независимости и всячески демонстрируют эти помыслы. Пару лет назад начали строить свой шотландский парламент при смете в сорок миллионов фунтов, а теперь она уже выросла до четырехсот. Это тоже тема политических дебатов, интервью с прохожими и т.п. Смотрите - дай им волю, этим шотландцам, они и не то еще устроят...) Сознательные-то они сознательные, но... при том что сознание всегда напрямую связано с социальной нишей, которую занимает человек, однако, исторически ощущая себя в ценностной системе Гоббса и Локка, человек всецело встроен в иерархически сложный социум Соединенного Королевства.
Прошлой осенью британские телеканалы усиленно муссировали перипетии борьбы за лидерство у тори. Довольно блеклый руководитель партии Айан Данкан Смит пытался критикой Блэра по Ираку спасти свой имидж и сохраниться в роли лидера консерваторов, но Тони Блэр все еще чарует нацию своим напором, так что многие прощают ему бессовестное вранье в период, когда мировой империализм готовил агрессию в Ирак.
Все эти события, профессионально препарированные на телеэкране, становятся предметом неусыпного бдения британской телеаудитории. Передачи такого рода сработаны взвешенней и беспристрастней, чем наши, если оставить в стороне то обстоятельство, что лицемерие и ханжество - неотъемлемые градиенты их демократии. Просто они адаптированы к нуждам политического момента настолько, что не бросаются в глаза, и никакой ангажированности не видно. Впрочем, программ, подобных «Постскриптуму» А.Пушкова, у них, безусловно, нет.
Особая тема - мастерство и харизма ведущего. Британцы, как известно, по самой своей природе - большие любители порассуждать и особенно поиронизировать на разные сюжеты. Но на их британском ТВ просто пустобрехов (или тех, про которых у нас говорят: «язык - что помело», а такие у нас и преобладают, в особенности в среде молодых «теледарований») практически не держат. Там у них на острове очень ценят умение «подначить», а именно, тонкую сатирическую аллюзию плюс безупречное чувство юмора.
Вообще говоря, авторские программы там популярны, и искусство политической сатиры англичане ценят со времен Свифта, а то и со времен Чосера. Процветает, безусловно, и жанр talk show, только это, повторяю, не останкинская пошлятина. Такие программы отличает чувство меры и хорошего тона.
Что приятно удивляет (как будто заглянул в добрые старые времена), так это обилие программ на исторические и научно-технические сюжеты. История Британских островов - это предмет культа, это события докельтской, римской, кельтской, норманнской и прочих эпох. Съемки в музеях, на развалинах замков и городищ, мегалитов, раскопки, анимация, актерская игра. Глубокое аналитическое проникновение в существо происходивших событий.
Здесь и история вражды двух шотландских кланов, и тайны королевского двора, история ремесел, - всего полно, ведь на самом деле в мире и истории полно полезного и поучительного.
У нас оно тоже случается порой не хуже, да только куда как реже и тенденциозней. Взять щемящий душу михалковский проект - «Русский выбор». Белые офицеры - цвет нации и воплощенное рыцарство. Сама жертвенность, готовность жизнь отдать за праведную Русь. Все они исключительные прогрессисты и законченные эволюционисты. Другая же сторона демонизирована наотмашь и представлена в виде массы злокозненных инсургентов, прожекторов-истероидов, только и думавших о том, как бы поскорее покончить с Россией и истребить ее генофонд. Согласен с Михалковым во многих оценках (скажу более, понимание Никиты Сергеевича мне близко еще и потому, что когда-то приходилось и опусы писать от его лица - а для этого пришлось довольно глубоко проникать в его публицистический дар), но представлена лишь одна сторона вещей...
Впрочем, это вполне объяснимо. У англичан все метаморфозы и катаклизмы давно уже происходят исключительно на уровне персоналий, у них давно уже ничего не меняется по крупному, а у нас все обиды в памяти свежи....
И хотелось бы устранить вопрос такого рода объяснениями, только не получится. Все далеко не так просто на Британских островах. Пару лет назад там национализировали железные дороги. Объяснили это, безусловно, «неэффективностью» государственной системы их содержания. А сегодня профсоюзные лидеры клеймят с экранов систему функционирования теперь уже частных дорог. Они с гневом говорят: приватизация британских железных дорог - национальная катастрофа! Смотрите: там-то и там-то происходили сходы с рельсов поездов, пострадали люди. Там-то и там-то недосмотрели диспетчера. Поезда перестали ходить по расписанию. Вместо трехразового осмотра дорог путейщиками таковой осмотр частники стали производить один раз в неделю, что неизбежно приводит к потери контроля, авариям и катастрофам. Мнимое благо оборачивается явным злом!
Многое отличает британское ТВ от нашего. И прежде всего то, что оно (при всем постиндустриальном релятивизме и глобализме) работает на свою страну, а не на чужую. А продолжая речь об истории, можно как характерную черту отметить особую любовь к истории техники. Можно смотреть программы, посвященные, например, истории развития скоростных катеров и скутеров или, например, все тех же британских железных дорог. Сделаны они поистине увлекательно. В Британии в силу ее географической специфики были когда-то построены две главных магистрали, образовавших транспортный костяк страны. Это LMS и LMEA, обе почти параллельно друг другу связывают Лондон с двумя крупнейшими шотландскими городами, Глазго и Эдинбургом. Только одна идет вдоль восточного бока острова, а другая - вдоль западного. Это обстоятельство и порождало естественную здоровую конкуренцию между ними. Развивались системы управления движением, совершенствовались паровозы. Об этом рассказывалось в одной крайне любопытной передаче по истории развития локомотивов, возивших курьерские и прочие поезда по этим дорогам. Много хроники, выступления на камеру ветеранов-машинистов, «железнодорожных историков». Именно, их так и представляют - railway historians, что само по себе знаменательно. Люди с воодушевлением рассказывают о том, как две дороги в течение десятилетий соревновались друг с другом в скорости доставки пассажиров в место назначения, о модернизации локомотивов, различных узлов, о решении возникавших технических проблем.
С грустью думаешь о том, что у нас этого нет - или было когда-то, но ушло. Иногда, случается, что-то и промелькнет, но только в виде исключения. Есть некие попытки в региональных эфирах, да только силенки не те, к тому же и они, как правило, повязаны московским капиталом, который насмердит и напакостит в регионе больше, чем надоброходит.
Британцев их ТВ довольно часто радует встречами с кумирами рок-музыки, с музыкантами иных жанров. Но, как правило, вместо музыкальной вони, которую производит какая-нибудь наша «фабрика фальшивых звезд», можно соприкоснуться с подлинным или по меньшей мере добротным. Это может быть беседа с Родом Стюартом, перемежающаяся с его песнями. Или еще более экзотическая для россиянина встреча с Electric Light Orchestra. Безусловно, есть и музыкальный авангард разных видов, особенно для молодежи, но он по крайней мере всегда выдержан по стилю. Там, где отсутствует содержание, есть хотя бы форма. У наших же нет и этого. И дело вовсе не в отсутствии талантов и чувства меры, дело опять же в сознательно навязываемой стране декультурации.
Пожалуй, стоит поделиться еще одним наблюдением: телеэфир Соединенного Королевства - при всех различиях в телеканалах и телекомпаниях - прежде всего экологичен. В нем почти отсутствуют очевидные загрязнители сознания. И еще оно комфортное. Одновременно в чем-то и постмодернистское, и динамичное по тону, и комфортное. (Нет этих навязчивых криминально-дэтэпэшных драм, культивирующих катастрофизм, безнадегу и тошнилово.) Возможно, это отражает современное состояние духа англо-саксов. Оно стабильное, как и их материальное положение. Одновременно есть некая отстраненность в трактовке ситуаций и событий, что опять же уводит на круг размышлений «они и мы». Иной раз в самом внешнем облике англичанина или шотландца просто запечатлен некий механицизм и роботоподобное упорство, некие воплощенные в чертах лица, манерах и характере принципы и уклады, что отличают протестанта, скажем, от католика. Мы, безусловно, во многом тоже роботы (или такими воспринимаемся со стороны в значительной своей массе), но если мы скорее био-роботы с довольно частыми программными сбоями, то они ближе к механическим - с довольно неплохим интеллектуальным ресурсом.
Несколько упрощая принципы сопоставления их и нашей ментальности (а соответственно и средств вещания как ее прямого дериватива) и следуя за банальным утверждением вроде «у них все по законам, а у нас - по понятиям», в известном смысле можно согласиться с тем, что они в значительно большей мере ориентированы «на законы», тогда как мы - «на понятия». Но при этом не следует забывать, что хотя и бытуют такие словосочетания, как «закон чести» и т.п., именно «понятия» главным образом стоят на страже человеческого достоинства. Как раз в понятиях-то, во всей полноте гамм и ощущается подлинное измерение свободы. Там, где пространство свободы атомизировано и окончательно поделено на ниши, там все довольно скучно и неинтересно, там все задавлено предписаниями. Плохо другое, плохо то, что нас давно уже загнали в понятийные ряды криминального и беспечно-потребительского рода. Впрочем, это уже отдельная тема.
Сравнительный анализ вещательных систем, как и вообще гуманитарных принципов, - дело, безусловно, сложное и зачастую малопродуктивное. Ну что хорошего сравнивать слона и кашалота, если они обитают в разных средах? Рано или поздно все возвращается на уровень простой киплинговской констатации: вот они такие, а мы такие, и ничего не попишешь... И вместе с тем такой анализ - дело не праздное, вот разве что он должен быть более морфологически глубоким и обстоятельным. В пределах этого эссе такая задача, впрочем, и не ставилась. Где приобретаешь в обстоятельности, проигрываешь в доходчивости изложения. А в разговоре о телевидении, как и вообще о СМИ в целом, надо искать конструктивно близкие им по стилю и неотягощенные наукообразием формы. Поскольку СМИ вообще - это кухня, на которой пекутся скорые лепешки. Очень часто сырые, непрожаренные, из плохого теста, на прогорклом масле, однако легко усваиваемые на бегу, хотя и необязательно без последствий для здоровья.
