Елена КРАГЖДА. Гора крестов

Рассказ

Поле, еще одно поле, еще одно, смогла бы я их отличить друг от друга? То есть если бы не знала, где я еду, поняла бы, что я именно в Литве или в другой стране? Они же под этим унылым серым небом везде одинаковые. Голые черные деревья торчат из-под белого снега, а над ними тяжело нависает мрачное полотно из облаков. Здесь только одно светлое пятно – пшеничные кусочки земли и сухой травы торчат из-под снега и как бы говорят: “Еще не все занесено и погребено”. Но от них как-то еще тоскливее. Ничего не чувствую, даже думать лень. Как будто больше никогда уже ничего не произойдет и не может измениться. Почему как будто? Это так. Мне больше нечего ждать. Лечь бы да и лежать. Ничего не хочется: ни на работу ходить, ни вообще даже радоваться жизни. Какой во всем смысл?

В автобусе на свободном сидении рядом с девушкой лежит маленькая брошюра “Гора крестов”. На гладкой бумаге напечатана фотография зеленого холма, густо усеянного церковными крестами разных размеров. Рядом с брошюрой кинут темно-синий рюкзак, набитый самыми необходимыми вещами: несколько кофт, кошелек, косметичка, но не с косметикой, а с зубной щеткой, пастой и кремами. Из бокового кармана торчит бутылка воды. Только нужное. Девушка с короткой стрижкой сидела в расстегнутой теплой куртке и смотрела в окно. Со стороны трудно было определить ее возраст, но взгляд был очень усталым, таким он мог быть у бедного и одинокого старика, который доживает свои годы.

А что, если бы он тогда был пристегнут в автобусе, как я? Вдруг он бы не получил перелом и сейчас бы мог ходить. Наверное, мы были бы счастливы. Или от судьбы не уйдешь, и нам суждено пройти это испытание. Хотя, что за чушь? Нет никакого “суждено”, всем там на небе или где-то еще плевать на наши жизни. Кому-то просто везет, и он доживает до старости целым и невредимым, а кому-то нет, и случается на пути вот такое дерьмо. Но если бы у этого был хоть какой-то смысл, а не случайность, было бы легче. Груз был бы легче, ведь за эту трагедию кто-то еще отвечает, не только мы, а судьба, например. Было бы проще думать, что мы с ним мучаемся не зря, что мы страдаем ради чего-то. А так он только ненавидит себя в этой коляске за слабость, за беспомощность, я ненавижу себя, что уже не могу его любить, как прежде, что устала, что так слаба. Ненавижу себя за то, что мечтаю все бросить. О! Какие домики стоят одинокие в полях, в некоторых даже выбиты окна. Остаться бы в одном из них, и пусть двери занесет снегом. Никто не будет искать, никому ничего не будет нужно от меня, ничего не знать и обо всем забыть. Уснуть как медведь в берлоге. Или хотя бы знать, что этому скоро придет конец, например, через год он умрет или я. Так, стоп! Какие ужасные мысли! Что за ужас, нет-нет, я не хочу, чтобы кто-то умер. Но сил уже нет никаких, я просто больше так не могу. Почему я такая слабая?

По лицу девушки покатилась слезы, которые она не замечала и не вытирала, все также смотрела в окно, не пристегнув ремни безопасности и не снимая куртки.

Может, почитать или музыку послушать? Неохота. Судя по времени, скоро должны приехать, жаль, ехать бы вот так и никуда не приезжать. Было бы здорово увидеть оленя, хотя все равно. Какой же мрачный лес... И зачем я, собственно, еду к этому холму с жуткими крестами? Я же даже в Бога не верю, и он не верит. Зачем тогда? Интересно, это все выглядит так же жутко, как на картинках. Зачем я послушала свою набожную тетю? Она же двинутая. Но она так уговаривала, да и какая разница? Может, хоть отдохну за эту поездку. Но вот как может что-то исправить поездка в другую страну, с целью оставить крестик на каком-то холме посередине поля? Я даже крестик почти не носила. Это бред. Не хочу ни о чем думать.

Девушка достала из глубокого кармана куртки маленький крестик на потрепанной временем веревочке. Его еще в детстве купила мама и подарила на крещение. В школе девушка его носила, потому что так надо. Потом перестала, и он долгие годы лежал в ящике, куда родители складывают вещи своих детей, когда они вырастают и уезжают из дома. Девушка провела пальцем по узорчатой, холодной поверхности креста и убрала его обратно в карман, взяла брошюру в руки и стала ее отрешенно рассматривать.

“Гора Крестов – известное на весь мир место паломничества. Холм, расположенный посреди поля, заставлен десятками тысяч крестов и распятий всевозможных размеров – от самодельных деревянных крестов высотой в несколько метров до небольших металлических нательных крестиков. Точное их число неизвестно, но подсчёты в 1990-х гг. говорят о сумме в 50 тысяч. Даже Папа Римский…”

Вот интересно, кто и когда это придумал? Первый же кто-то пришел и поставил крест на этот холм, а потом все стали за ним повторять. И вот оно – священное место. Интересно, о чем-то этот человек просил, и помогло это ему? И что за отчаяние могло охватить человека, если он пошел в поле, взобрался на холм и оставил там крест. А потом что произошло? Он стал счастливее? Вылечился от болезней? Воскресил мертвого или что? Что случилось такого, что он разнес молву об этом повсюду. Или, может, было по-другому: кто-то шел по полю, увидел крест на холме и решил: “Дай поставлю туда тоже свой”. Странно все это, и, тем не менее, я туда тоже прусь.

Что, уже подъезжаем? Ох. И чего я волнуюсь? Чуда там нет, и не будет. Надо воспринимать это как туристическое любопытство. Волнение такое в животе, возможно, на завтрак что-то съела не то.

Автобус сбавил скорость и свернул с трассы на парковку посреди поля. Там остановился, фыркнул последний раз и открыл двери. Девушка взяла рюкзак с сиденья, брошюру запихнула в его внешний карман, огляделась, что ничего не оставила на сиденье. Спустилась по лестнице и вышла из автобуса на мягкий снег вслед за другими людьми. Было нехолодно, но из-за серого неба и белого снега атмосферу радостной было трудно назвать. Она посмотрела вокруг: справа стояла лавка, где можно купить разные кресты, слева здание со стеклянными дверями. Девушка поправила рюкзак на плечах и пошла в сторону здания – вдруг там нужно купить билет. Зашла внутрь, там стояли стенды с брошюрами и касса, вокруг которой по стенам были выставлены всевозможные сувенирные товары.

Так, билеты вроде не предлагают купить. То есть просто проходить? Работницы даже не обращают на меня внимания, значит, все нормально. Пойду искать этот холмик, чтобы уже покончить с этим. Как снег проваливается, наверное сейчас хорошо лепить снеговиков. Так, а куда идти? А, вон люди пошли по какой-то тропинке. А вон и холм. На картинке он казался больше, но выглядит жутко. Сколько же из него крестов торчит! Тут еще фонари стоят на дорожке, то есть вечером она еще и подсвечивается. Наверное, это выглядит не просто жутко, а страшно. Интересно, а намеренно здесь так все оборудовали, чтобы была аналогия с Христом, который нес на гору свой крест? Хотя откуда мне знать, я же совсем в истории религии не разбираюсь. Надо было хоть что-то почитать перед поездкой.

Но снег тут не чистят, ему было бы сложно проехать с коляской. Как он сегодня там без меня?

Девушка подошла почти вплотную к холму, деревянная лестница на верх холма была практически полностью занесена снегом, по сторонам от нее торчало бесчисленное количество крестов, огромных и маленьких, средних размеров, с разными флагами, подписями и религиозными обозначениями. Девушка медленно наступала на каждую ступеньку, разглядывая все кресты. Она с удивлением обнаружила даже масонский. А на каждом из огромных памятников веры в кого-то висело множество совсем маленьких крестиков, которые, видать, только сняли с шеи: были и четки, и крестики просто из двух перевязанных проволокой веточек, и маленькие кресты из бусинок, из всех возможных материалов и размеров. Огромные деревянные, еле торчащие из снега, железные, каменные и из янтаря. Девушка не спеша поднималась вверх по лестнице, стараясь рассмотреть все. Это было жутковато и странно, при этом она не могла оторваться. На крестах были надписи на множестве языков, и, судя по подписям, поводы их оставить на этом холме были тоже очень разными.

Девушка дошла до вершины, но с нее не было видно поля – весь обзор загораживали бесконечные ряды крестов, как самая жуткая высокая изгородь.

Как же все это ...странно. Сколько же в этих крестах потерянности и уязвимости. Стоишь тут маленький посреди них. Этот вид такой одинокий, он олицетворяет, что мы, как маленькие дети, ждем, что кто-то даст знак, поможет, даст свое благословение, направит, исцелит нас. И вот, пришел человек, поставил тут свой крест и все ждет чего-то от кого-то. Как же холодно здесь, где мои перчатки? Надо пройти посмотреть все, не зря же приехала. Тут столько тропинок вокруг этого холма во все стороны, какую выбрать? Там что, маленькая речка внизу? Как странно все это выглядит: холм, заполненный крестами, бело-серое небо, сугробы и незамерзшая речка.

Девушка ходила по деревянным дорожкам холма и все рассматривала, и рассматривала. Пыталась прочитать надписи на разных языках. Вокруг ходило еще несколько людей, которые тоже приехали на автобусе, но каждый был в своих мыслях, дорожек было много, поэтому никто никому не мешал. Дул теплый, но промозглый ветер. Как будто вот-вот должна прийти весна, но увидеть этого было нельзя. Тысячи маленьких самодельных крестов на веревочках, которые висели по несколько штук на сторонах больших крестов, раскачивались от ветра. Девушка остановилась возле одного большого черного креста с человеческий рост, поднесла руку к лицу, пытаясь сдержать эмоции, но слезы все равно покатились из ее глаз. На кресте было выбито имя и годы жизни, судя по ним, это был крест с могилы ребенка, который должен был еще учиться в школе.

Это ужасно. Каждый крест здесь как отдельная боль, невысказанная просьба и горе, которое невозможно выстрадать. Кто-то сюда даже пришел с такой ношей! Что? Что хотел человек от простого холма, когда его ребенка не стало в живых? Разве может стать легче? Разве может? О господи, пусть ему стало легче. Пусть этому человеку, не знаю откуда он, стало легче, от того, что он верит в кого-то на небесах, от того, что он принес сюда этот огромный крест. Надо перестать плакать. А что я хочу здесь? Зачем я приехала? Это глупо, грустно и ужасно одиноко. Надо спуститься к реке, пока никто не увидел, как я реву. Этот крестовый ряд не заканчивается. Люди оставляют кресты у подножья холма и даже здесь, почти у речки. Сколько же их тут? Столько же, сколько и горя человеческого? Вот речка будет тут течь, ей все равно, она не страдает, она просто течет. И ей все равно, сколько будет здесь крестов, все равно, что никто не может их уже сосчитать, все равно, что каждый день сюда приходит много людей, кто-то из любопытства, а кто-то, чтобы попросить прощения. Она просто льется и журчит. И облака наверху тоже просто движутся, пока мы между ними пытаемся найти смысл, пытаемся перестать чувствовать боль, нам страшно и одиноко. Мы брошенные дети, которые выдумывают себе Бога, Аллаха, Будду или кого там еще, чтобы чувствовать, что мы не одни здесь. Как там говорят верующие люди: “Бог не оставит нас”. Мы так хотим быть нужными кому-то сверхсильному, кто направит нас и скажет, что делать. Но его нет. Всё, что у нас есть – это небольшой отрезок времени друг с другом между этими облаками и этой речкой. И этого времени так мало, слишком мало! чтобы верить в кого-то наверху, нужно научиться верить в себя. В человека. В нас. Друг в друга. Бог не придет, чтобы поставить моего мужа на ноги, не избавит его от страданий, это могу сделать только я и он. Если мы услышим друг друга, если мы поможем друг другу, если будем рядом. Ведь мы это всё, что у нас есть.

Девушка стояла возле маленькой речки, позади нее возвышался небольшой холм, усыпанный крестами разных размеров, цветов, материалов. С разными символами, подписями, поводами и посланиями. Между ними ходили люди. У девушки в руке свисал маленький детский крестик на потрепанной веревочке, другой рукой она вытирала слезы с лица. Она наклонилась к самому близкому к реке кресту, торчащему косо из земли, на него повесила свой, резко встала, развернулась и очень уверенно пошла обратно.

– Можно к вам присесть?

На скамейку парковки, где девушка ждала автобус в обратную сторону, присела женщина лет пятидесяти. Вокруг прогуливались люди, тоже ожидающие автобус. Лицо женщины было почти не накрашено, только глаза подведены. Взгляд был очень добрый и участливый, рядом с собой она поставила сумку и пакеты. Девушка посмотрела на нее красными от слез, но спокойными глазами и улыбнулась:

– Конечно, присаживайтесь.

– Спасибо, моя хорошая. Фух, погода, конечно, сегодня мрачноватая. Но так даже лучше, верно ведь? Ничего не отвлекает. Я от своей сестры узнала об этом месте, сразу решила приехать, крестик поставить. Вот, теперь поставила, и сразу легче как-то на душе стало. За дочку за свою поставила, чтобы у нее все хорошо было, далеко она от меня живет. Она у меня такая красавица, умница. На тебя похожа, тоже такая же молодая и свежая. Редко вижу ее. А почему ты здесь?

Женщина смотрела простым и очень добрым взглядом. В другом случае девушка бы не стала поддерживать разговор, о котором не просила:

– Скорее из любопытства, я не верующий человек, но тетя советовала сюда приехать.

– Вот те раз. Молодая ещё просто, все к Богу приходят рано или поздно. Он всегда с нами. Но я видела тебя, ты у речки стояла и крестик повесила. Зачем тогда повесила, раз в Бога не веришь?

Девушка ласково улыбнулась, смотря не на собеседницу, а на всех людей, которые ждали автобуса. Кто вытирал слезы, кто говорил по телефону, кто друг с другом, кто слушал музыку.

– Потому что я с вами.