Верные древнерусской церковности. Интервью с Виктором Боченковым
В газете «Калужские губернские ведомости» (2019, №17, 19 апреля. С. 16, 25) вышло интервью с видным исследователем старообрядчества, заместителем главного редактора журнала «МОЛОКО», филологом, архивистом и литературоведом Виктором Боченковым. Предлагаем вниманию наших читателей эту беседу.
– Виктор Вячеславович, расскажите об истории возникновения старообрядческой церкви на территории Калужской области.
– История старообрядчества – трагический опыт разъединений и счастливый опыт примирений. Опыт выживания русских людей в экстремальных условиях. Противления злу ненасилием. Когда говорят о «возникновении», упускается одна важная деталь. Церковная реформа патриарха Никона заключалась в грубом искажении давно утвердившихся на Руси чинов и последований, в их унификации по современным на то время восточным образцам. Они, мол, древнее, а значит, вернее. Очень метко сказал об этих событиях историк Антон Карташов, занимавший, кстати, пусть и недолго, при Временном правительстве пост обер-прокурора Синода: участники церковного собора 1667 года, предавшие старый обряд анафеме, «посадили на скамью подсудимых всю русскую московскую церковную историю, соборно осудили и отменили ее». Раскол, по его же словам, был синтезом двух причин: беспомощного невежества и малодушной житейской лояльности. Старообрядчество не возникало. Это обобщенное наименование духовенства и мирян, оставшихся верными древнерусской церковности. Существенной особенностью старообрядческого мировоззрения остается убежденность: мы были частью вселенского православия и ею, несмотря ни на что, остались.
Все знают, что в дореволюционные годы (Серебряный век!) в Политехническом музее в Москве проходили поэтические вечера. В 1914-м там состоялся диспут «О сущности старообрядчества». Вход был платным. Зал набился до отказа. Люди, которым не хватило мест, стояли. Один из участников, публицист Федор Мельников, озвучил на нем определение старообрядчества. Это не ересь, не раскол, не секта, но чистое вселенское православие, вправленное в русскую национальную самобытность.
Что касается Калуги, места компактного проживания старообрядцев и сами общины берут здесь свое начало с середины XVII века. До самого 1725 года не принимал церковных нововведений Лаврентьевский монастырь. Через Калугу и Сухиничи шла дорога за границу, в Речь Посполитую, где приверженцы старого обряда не преследовались. Поднимаясь по улице Марата, вы видите старинную каменную церковь Покрова на Рву. Ее построили в конце семнадцатого столетия. Тогда рядом с ней еще продолжал стоять ветхий деревянный храм. Известный старообрядческий деятель священноинок Феодосий увез его иконостас, написанный при Иване Грозном, на Ветку. Ныне это местность в Гомельской области, тогда – Польша. Крупным старообрядческим центром стал Боровск, отдаленные лесные районы обширного Жиздринского уезда.
– Как церковь пережила времена гонений? Ведь они исходили не только от государства, а в досоветские годы еще и со стороны официальной церкви. Что помогло?
– В том и беда, что религия и вера превратились в идеологию. Еще византийский император Константин Великий осознал, каким мощным объединяющим инструментом способно стать единобожие. Он провозгласил христианство государственной религией. А это значит, что всякое религиозное разномыслие, всякое отпадение – недопустимы и караются. Старообрядцам помогла та святая убежденность, о которой я уже упомянул: мы не ушли из церкви, а остались в ней, как и были. Та идея, что превыше всех материальных благ и удобств. Вам насильно навязывают троеперстие как единственно спасительное. Но на Руси не было ни одной чудотворной иконы с ним. На это указывают «Поморские ответы», памятник старообрядческой апологетики первой трети XVIII века. Как вы поступите? Помогала живая связь поколений. В мосальской деревне Глотово родился старообрядческий писатель Иларион Кабанов, автор книжного памятника «История и обычаи Ветковской церкви». Это удивительное произведение. Оно написано в 1862 году. Все исторические события там мыслятся с позиций средневекового русского человека в их тесной взаимосвязи, начиная с сотворения мира вплоть до Екатерининских времен. История старообрядчества – история развития русской религиозной мысли, которая впадала в заблуждения и выбиралась из них, никогда не теряя жизненных сил.
– Что является центром старообрядческой церкви в регионе?
– На территории нашей области действовало около 40 общин. Ныне их число намного меньше. Храмы Русской Православной старообрядческой Церкви есть в Боровске, в селах Волое, Гавриловка Кировского района, планируется строительство храма в Людинове, где уже заложен фундамент из блоков и возведен цокольный пояс из кирпича. Старообрядческая церковь в Калуге располагается на улице Знаменской. Столь резкое уменьшение связано не только с репрессивной политикой 1920–1930-х годов, но еще с миграционными процессами, с укреплением городов и самое, пожалуй, страшное, с разрывом связей между поколениями. Старообрядческая церковь не стремится привлечь к себе как можно больше прихожан. В эпоху, когда вы можете говорить что угодно, заявить о себе нетрудно. Куда сложней убедить человека вспомнить о своих корнях, о дедах и прадедах, кем они были и как они жили, какими ценностями был освещен их путь на земле. Старообрядчество надо изучать не по книгам. Всё это придет потом. А сначала необходимо трепетное ощущение неразрывной связи поколений, даже если старообрядцев и не было среди ваших родных. Слушая унисонное пение по дониконовским крюкам, вы должны почувствовать, что где-то с вами рядом – ваш далекий предок, когда-то стоявший у берегов Угры с копьем наперевес, защищая и возделывая эту землю…
– Каковы взаимоотношения РПСЦ и РПЦ сегодня?
– На дипломатическом языке они называются добрососедскими. Главное, что нет вражды, которая во многом была обусловлена в свое время идеологическими факторами, особым государственным статусом «новообрядческого» православия.
– Как сегодня церковь взаимодействует с властями региона?
– 22 января состоялась встреча митрополита РПСЦ Корнилия с губернатором Калужской области Анатолием Артамоновым. Главной целью было обсуждение программы празднования в 2020 году 400-летия со дня рождения протопопа Аввакума. Указание о проведении юбилейных мероприятий сделал в прошлом году президент России Владимир Путин. Насколько я знаю, в программу будут включены экскурсии по городу «Калуга старообрядческая», подготовка цикла телепередач о старообрядчестве Калужского края, концерт духовных песнопений с участием старообрядческих коллективов в областной филармонии и в крупных райцентрах, фотовыставки, краеведческие конференции. Со своей стороны, в рамках этого юбилея Русская Православная старообрядческая Церковь просит содействия в решении ряда вопросов и задач. В частности, в Боровске находится величественный старообрядческий Покровский собор. Въезжая в город, вы сразу его видите. Когда-то здесь была автоколонна. Местная община и благотворительный фонд «Посолонь», созданный для координации работ по его восстановлению, надеются, что руководство области может оказать помощь в поиске благотворителей, которые примут во внимание историческую и культурную ценность архитектурного памятника и окажут содействие. Я думаю, что юбилей Аввакума очень значим для всей страны.
– В чем выражается значимость этого юбилея?
– Вы спросили, что помогало пережить преследования. Дополню. Помогало – всегда и везде – осознание себя русскими. Аввакума и его последователей нельзя называть фанатиками, потому что в XVII веке религиозное мировоззрение было главенствующим. Были те, кто к вере был холоден, и те, кто был горяч. Но верующими были все. Фанатизм – явление поздней, «просвещенческой», эпохи. Об этом пишет, например, академик Александр Панченко в статье «Боярыня Морозова – символ и личность». Человек Древней Руси «окормлялся» верой как насущным хлебом. Было сколько угодно еретиков и вероотступников, но не было атеистов, и фанатизм выглядел иначе… Но времена меняются. Перед любой конфессией, не только перед старообрядцами, стоят иные вызовы. В романе Горького «Жизнь Клима Самгина», например, один герой вопрошает: «Зачем я буду ходить в церковь, если у меня дом в один этаж, а у соседа в три?» Подите ответьте. Так вот, грядущий юбилей – повод оглянуться и еще раз осмыслить, «что случилось, что стало в стране». Задуматься над собой. Русская историософия бьется над реформами Петра, но иная Россия, ломка русского самосознания, наше «европейничание» начались раньше. Традиционный русский вопрос – не «кто виноват?» или «что делать?». Он звучит в «Житии протопопа Аввакума»: проповедовать ли мне или молчать? Смириться перед беззаконием или восстать?
– Вопрос глубоко личный…
– Безусловно. Вспомню еще одного писателя. Его сейчас почти забыли. Елизар Мальцев. Писал о колхозной деревне. Родом был из забайкальских старообрядцев. На излете советских лет у него вышел роман «Белые гуси на белом снегу». Там герой глядит на репродукцию с суриковской картиной «Боярыня Морозова». И ему кажется, что не мальчишка, а он сам бежит за санями в прошлое, чтобы отыскать потерянный след своего древнего старообрядческого рода. Герой вдруг осознает, сколь значима родовая память. Она вмещает в себя нераздельно не только личную историю с ееличной оценкой, но всю историю твоего народа. Так каждый должен представить себя этим мальчишкой, бегущим за Историей, открыть и осознать созидательное чувство родства с событиями далеких веков. Этот путь в прошлое у каждого свой. Он начинается с чувства, с осмысленного переживания. Только так постигается таинственное родство ушедших и будущих поколений.
Ольга СЛАВИНА
Сайт Виктора Боченкова: vbochenkov.ru
