Вячеслав РУМЯНЦЕВ. "Иди, дитя Христово, во грехи земные живи". Зоя Прокопьева. Своим чередом. Роман. Челябинск, 1989.
Немало книг появилось на свете. Лишь отдельные смогли вместить в себя целую эпоху перемен, потрясших все основания нашей великой страны, вызвавших страдания миллионов русских людей. Это были мучения, от одного только осознания которых стынет кровь в жилах, гнев и бессилие перед злой волей ощущаешь физически. Однако задача художественной литературы состоит не в том, чтоб напугать читателя до смерти, а в ином — показать необоримую любовь к жизни, неколебимую уверенность, что держава и народ не исчезли навсегда с карты и из истории, а продолжаются, имеют будущее. Книг, в которых сочетается ужасающая правда и одновременно вдохновляющая перспектива, книг, от прочтения которых искренне переживаешь горе и радость, совсем уж немного. И одна из них — «Своим чередом» Зои Прокопьевой. Берёшься за её чтение привычно, обыденно, а к окончанию приходишь с таким чувством, будто обрёл закадычного друга, и расставаться с ним ой как не хочется.
Обо всём вкратце сказать я не сумею, не вместишь в газетную полосу суть гениального романа. Не останется у меня места и для описания самобытного языка Прокопьевой, в котором зашифровано много больше, чем простым нормализованным новоязом выскажешь. Обратите внимание, имена персонажей здесь неслучайны — в них рядами идут вторые и третьи планы, откуда вновь всплывают вытканные ранее образы. Казалось бы мимоходом. Ан нет, вся книга насквозь пронизана, прошита, пропитана ассоциациями. От них не убежишь. Попробую, как могу, показать на примерах.
Роман начинается нехитрым живописанием деревни Истошино, населённой рачительными хозяевами и умелыми мастерами — искусными резчиками по дереву, по камню. Они творят не ремесленные поделки — произведения искусства. «Народ древний, спокойный, девки статные», — так говорит про обитателей Истошино бабка Дарья.
И никого не осталось, всех извели власти — истошнили народ из той деревни.
Роман Прокопьевой начинается с картины полноценной жизни, а завершается печальной карикатурой на человеческое существование. Потому это произведение вполне можно расценить как глубоко антисоветское. Тут основательно обрисовано, как власти древний и умелый народ частью истребляют, другой его части позволяют самой на треть вымирать. У оставшихся в живых душу вынимают. К исходу сюжета книги её герой Нил (русское имя и название древней реки, в которой соединены мифы далеких тысячелетий и жизнь современных людей на его берегах), самый лучший и сильный, лишается силы духа, силы, чтобы ещё любить и ненавидеть. Одна совесть — у него она есть — побуждает работать. Лишь остов человека остался — совестливая машина.
Итак, я написал про роман — антисоветский. Да, хотя издатели, выпустившие его в свет, вероятно, бывшие идейные партийцы, побудили Зою Егоровну нашпиговать текст образами руководящих коммунистов. В уме они все ворочают, если не губерниями, то уж, во всяком случае, цехами и заводами. Сути романа это сомнительное «украшательство» не меняет. Все представители власти тут — последовательные истребители собственного народа. Хоть с начала роман открывай, хоть с конца — всюду и во все времена одни душегубы попадаются. Вот похотливый райкомовский инструктор Сам под видом коллективизации разоряет Истошино. А вот вербовщик Бедяев под предлогом набора людей на стройки коммунизма в канун зимы забрасывает переселенцев в тайгу — без укрытия и питания (и ведь всё своё у людей было — отобрали). Это в начале книги. В конце же её барствует другой руководящий работник — генерал Камышин. Работающие за станками в цехах без крыш подростки-недомерки, чтобы спастись от голода, на озере голые в ледяной воде корневища камышей выковыривают и поедают, а у Камышина (видать, неслучайна такая фамилия у антигероя, каждое её упоминание совесть будит, о чужом горе непрестанно в колокол звонит) в многокомнатном рабочем кабинете, отгороженном от мира специальным адъютантом, всегда в избытке коньяк, еда и женщины. Словно и войны нет, будто бы люди не гибнут на фронте, не замерзают в цеху — без еды и без валенок. Впрочем, и на фронте — такие же были камышины, «отцы-командиры». Это мы сейчас знаем из опубликованных уже после советской власти воспоминаний участников войны.
Да, роман «Своим чередом» — вещь антисоветская, но не это в нём главное. Суть его в том, что русский народ на протяжении сюжета был уничтожен. Жил и не стало. А что осталось-то? Да форма, тень, плакат над воротами завода, сообщение по радио. От великого народа — лишь рассказы по радио. Устя-лётчица домой на побывку приехала. «Только что говорили о ней по радио, а она уже тут! Прилетела! Со звездой и — на лошади!». Погибла Устя, народная героиня — одно радио осталось. Там с тех пор герои живут... То есть уже и там не живут. Газеты, радио, телевидение про действительных героев более не пишут, только про бандитов и про трупы. И сразу как тёмный занавес обрушился — то ли в глазах потемнело, то ли темнота бездонная разверзлась, как до первого дня Творения. Нажали кнопку, отключили старое радио — и не стало ни героев народных, ни самого народа. И тень уж не отбрасывает...
Была жизнь — полная чаша, своеобразная, своя, била ключом — в каждой избе по граммофону, дочь кузнеца Калины на фортепиано играла, ну, город мастеров, одним словом. Была в деревне церковь и отец Сидор: детей крестил, покойников отпевал, суженых благословлял — «плодитесь и размножайтесь» — совести народной заснуть не давал. Короче говоря, был народ со своей верой, сам себя кормил, ни у кого помощи не просил.
Первое страшное испытание он выдюжил, правда, трети народа не стало. Второе испытание вынес, но тут уже лучших не стало. А после третьего испытания от него один обрубок остался, как Никита, которому на войне обе руки по плечи оторвало. Были мастера умелые — стали безрукие. Жили все купно, вместе — разобщились по домам да квартирам, распылились по свету.
Три испытания прошлись и по главному герою романа Нилу Краюхину. Было у него три жены — всех троих потерял: одну коллективизировали, другую репрессировали, третью мобилизовали на войну. Три беды прокатились по герою и по всей России, душу опустошили не только у Нила. Душа народа пересохла до донышка.
Ныне продолжение книги Зои Прокопьевой мы по заголовкам газет читаем. Кончился народ? Что с того?! Гони следующий ресурс! Нефть качай, лес вали и за рубежи эшелонами вывози, уран продавай за бесценок — лишь бы в свой карман копейку урвать. А что с оставшимся народным обрубком делать? Он ведь на этой земле тысячу лет проживал. А к чёрту его! Чтоб не мешал остальное богатство разворовывать да прожигать. Пусть вымирает! Помочь ему? Можно и помочь... побыстрее вымирать! Да уж, власть и нынешние хозяева жизни помогут. Всё сделают, чтобы русский человек перестал плодиться и размножаться, чтоб его дух надорванный так никогда бы не восстановился. Ведь для обслуживания нефтяной трубы и валки леса много народа не нужно. Да они и другого всякого навезут, который посговорчивей будет: корейцев, вьетнамцев, китайцев. Эти хоть книжек про свои страдания не напишут, воров за душу трогать не будут. Совесть никто не разбудит — некому.
«Литературная Россия» № 9,2005, 4 марта.
