Игорь ПУЗЫРЕВ. Мичмана́

Мичман Бунделев, возвышаясь шитой фуражкой перед строем, агитирует матросов податься на сверхсрочную службу.

— И паек дают! Месячный. И жилье! Отдельное.

Бундель не хочет возвращаться обратно в Белоруссию. Сомы в Припяти пока еще мельче, чем щуки в Якутии, а «зайчики» не появились. Одна сплошь картоха, но справедливая и равная для всех. Теперь он живет в разрушающемся уже лет сто деревянном бараке архангельской Соломбалы, где гальюн – черная дыра. Паек он съел бесконтрольно с друзьями как закуску в первую же неделю после его торжественного получения на складе. Гречка в банках со свининой и килька в томате, сахар, длинные коричневые макароны вразвес. (Кадык незаметно передернулся голодом перед стоящими фронтом матросами). Жена к нему ехать вот в это всё не торопится  – лучше уж картоха, но без нормы.

— В общем так, кто записывается в мичмана?! — глазами указав на свой погон с двумя малюсенькими блеклыми звездочками вряд.

На железнодорожном вокзале города славы и яблок – Орел, из тамбура скорого поезда «Баренцево море – Черное море» выпал мичман Иванов. Весь в белом. На левом боку машется торжественный обоюдоострый абордажный кортик. Теперь не служат на флоте с саблями и палашами – в трюме не развернуться. И в поезде тоже. Иванов едет к маме в первый отпуск, а Орел давно не видел морских офицеров в парадной форме. В белом мятом кителе с жирным пятном, поставленным куском чьей-то жареной курицы сегодня ночью на перегоне в районе Поварово. Все жрут этих поганых куриц! Как домой-то явлюсь?

Мичман сухо попрощался с пожилой проводницей, что высадила его сочувствующим взглядом – совсем мальчишка. И не сгибаясь на легком ветру, стал ожидать носильщика или чего-то еще.

Он едет домой, два года не был. Вот они – все его детские улицы, и снятая с головы фуражка, торжественно возлежит на руке. Колесики тележки носильщика на резиновом ходу, поэтому почти не гремят под мичманом и небольшим чемоданчиком с подарками. Иванов – весь в белом, восседает поверх поклажи, а носильщик, не торопясь за пять рублей везет его к маме, на каждом перекрестке крича профессиональным голосом все шесть кварталов.

— Дорогу Господину Офицеру!!!

Ваську Оленича любит одна женщина. Всего одна на всю Соломбалу – здесь, на севере, очень стойкие женщины. За что любит? Вот и все гадают – а за что? Окружающие зовут его – мичман Варенич. И матросы, и коллеги, и он сам. Субтильный, не торопясь и осмотрительно несет на себе фуражку, тулья которой доминирует над ландшафтом как гора Говерла. Такая же белая сверху, как те горы, из-под которых Васька попал на службу.

Перебирая с западенским акцентом команды в нерешительном рту, Варенич несмело предлагает взводу курсантов построиться. Никто не верит в необходимость построения именно сейчас и перед ним. Таким голосом команд не бывает. Мичман Васька огромным орлиным носом повел в сторону своего пом.ком.взвода – выручай, что ли!

— Вот за что она Ваську любит? За что такое его можно любить?

Ко второму году службы остались две версии: За то, что он всю до копейки зарплату отдает ей. Или за… За то, что у Варенича был несоизмеримо больше его носа, фуражки, горы Говерла, и чем у любого другого мичмана из ныне живущих. И ранее живших тоже.

На КПП, через вертушку которого мичмана спешат служить Отечеству по утрам, собрались Иванов, Бунделев, Васька с носом и Плакидин по кличке «Тралфлот». Все радостно плачут – сейчас появится мичман Дудура. Мичман Дудура снова родил дочь. Он снова и опять родил дочь. Никто не умеет рождать дочерей с таким маниакальным упорством, как мичман Дудура. Это пятая. Уже закончились приличные женские имена в настенном отрывном календарике, те, которые можно дать ребенку не краснея. Он заездил свою жену в поисках наследника, и теперь, вытирая слезы, переставляет непослушные ноги на службу. Он все знает про КПП, его там уже в третий раз встречают одинаково. А вечером за накрытым столом придется отвечать за содеянное перед ребятами. Стол далеко теперь не убирают.

Дверь в баталерку неожиданно распахнулась, и скрывающийся от несения службы здесь в полумраке старший матрос, чуть не упал от страха с банки. Черная тень говорит человеческим голосом.

— Я новый старшина роты – мичман Марчук. Проживаю улица Павлина Виноградова 138, квартира 12. Собственный вес 118 килограммов. Характер нордический. Сила удара – бык!

Старший матрос весит 71 килограмм. Поэтому верит во всё. Сегодня.

А завтра – последнее воскресенье июля. И завтра – День Военно-Морского флота. Когда все прекрасны и почти равны. Когда Васька все-таки отначит немного у одной женщины, и они с Бунделем крепко посидят у того на кухне вместе со старшим матросом-баталером.

Без панибратства, хотя из одного стакана, ведь мичман – это же вчерашний старший матрос, чего уж там.