Екатерина СИРОТА. Подросток 2019

Рассказ

Мой дорогой любимый подросток, 13 лет… старшая дочь Маруся, первенец. Брови сдвинуты, взгляд сосредоточен, третий месяц каникул возлежит на диване со смартфоном, быстро водит пальцами по экрану, будто пытается что-то схватить важное только для нее на бескрайних пространствах сети, а это важное вновь ускользает, тонкие пальцы, ногти обкусаны, перебирают быстрее, быстрее, будто хотят освободиться из этой паутины…

Нет, это мне так хочется, чтобы освободились! Подойти, стряхнуть с дивана и выкинуть моего подростка в август! Август в нашей Александровке пахнет яблоками, а после дождя скошенной травой, соседи приводят участки в порядок… а мне после полугода лечения в московском гемцентре хочется жадно глотать эти запахи, воздух, как жадно откусывали в детстве хлеб по дороге из магазина, когда он еще продавался не в пакетах, а лежал на полках, и запах свежего хлеба, теплый и уютный плыл за тобой по дороге домой. Бежали, смеялись, грызли хрустящую корку, а еще орали с набитым ртом «Казанова, Казанова, зови меня так, мне нравится слово!», дразнили подругу, которую всегда обгоняла и бежала впереди, фамилия у нее была созвучная Казабцова… Она не обижалась, сама делала уроки под Наутилус. В 10 лет отчим впервые отвел на концерт Бутусова, «Гороховые зерна» взрывали изнутри, сшибали с ног, помогали взлететь…

«С нас теперь не сваришь кашу,
Стали сталью мышцы наши.
Тренируйся лбом о стену,
Вырастим крутую смену!»

Шоковая терапия музыкой в 10 лет, а потом вдыхали, наполняли кровь Цоем, БГ, готик роком… Вот так и стояли в конце 90-х «над пропастью с переменным углом отражения». А из Марусиных наушников Тима со странной фамилией Беларусских «девочку-витаминку» вещает… «Девочка-витаминка», как карта козырная, все мои побила… а у меня-то одни шестерки… А я-то думала козыри… Нет, не смогли… Одну карту взяла – киноклуб в воронежском кинотеатре «Юность», Тарковский и «Зеркало», нет, не вышло… И как-то сжалось все внутри, как будто ты долго-долго собирал огромный букет, нес его, боялся капельки росы смахнуть, запахи потревожить, даже ладони вспотели от напряжения, а букет этот не нужен. Ну не пахнет он для моего дорогого любимого подростка!

Детей трое, но первенец появляется как чудо, потому что никогда до этого не знал, не понимал и не чувствовал, а может и не жил вовсе, а теперь ты знаешь – новорожденный пахнет молоком, а еще от него очень долго исходит свет и чистота. И от этой запредельной чистоты хочется плакать и быть лучше, а лучше почему-то не выходит, очень много годовых колец у нас, как у деревьев, а здесь ни одного… И ты вдруг понимаешь, что вот именно так и выглядят ангелы, это Господь их к нам посылает, чтобы нас спасти… а потом годовые кольца одно за другим отдаляют нас от этой запредельной чистоты.

– Марусь, папа книги в «Лабиринте» заказывает, тебе выбрать что-то?

– Ты что, серьезно? – оторвалась от телефона.

– Давай хотя бы по школьной программе закажем? Беляева, например…

– Нет, – тон спокойно-равнодушный, тем же спокойно-равнодушным тоном год назад попросила убрать из ее комнаты все книги перед днем рождения, все равно пылятся… Книги плавно перекочевали в соседнюю комнату к младшей сестре. А еще в начальной школе те же тонкие пальчики перелистывали страницы Гарри Поттера, а мы с мужем радовались, что можно теперь покупать, все, что приходилось в детстве брать в библиотеке, а потом возвращать, а возвращать так не хотелось! Покупали книги нашей Марусе-книгочтейке, так мы ее про себя называли… А потом незаметно, будто осень пришла, как августовский жаркий день вдруг становится днем сентября, а воздух в сентябре чист и прозрачен и, кажется, немного дрожит, не привык еще к этой утренней прохладе, так и шелест страниц перестал доносится из Марусиной комнаты, только звуки приходящих сообщений в вацапе на ее телефоне. А сколько боролись, боролись за ее время, проведенное во всемирной паутине. Сдались, сдались как-то жалко со скандалами, беспомощно. Уступили. Не отвоевали своего курносого подростка.

Маруся боролась яростно за то, чтобы время, проводимое во ВКонтакте, было не ограничено, весь класс сидит же… будто виртуально за руки схватились «Есть контакт!» и ежеминутно проверяют ничего не значащими фразами свое наличие в сети. Как будто не верят, что они вообще существуют, и нет красок, запахов, света и тепла, и чего-то, что клокочет внутри только в юности и может взорваться в любую секунду и окатить самого себя с ног до головы майским дождем и запахом сирени.

Телефонная зарядка ужом переползла из кабинета в Марусину комнату, ползла по ступеням победоносно, стирая следы замысловатого рисунка на песке, где переплелись узоры Марусиного детства. Вот замок, сделанный папой из множества старых картонных коробок, а посредине балерина на озере из компакт-диска, гладь его подрагивает, отражает танцовщицу, а вот Маруся сочиняет свои первые стихи, мечется от стены к стене, отталкивается ладошками, будто рифмы нащупывает и вот они уже в руках, поймала, собрала узор стихотворный: «Что такое свобода? Это мир мечты… Где не бывал ни я, не ты…»… просто математику очень не хотелось решать в свой день рождения… А уж ползет и ползет, оставляет за собой пустое. Будто покрывалом застелил, а заглянуть под него, и детством пахнет настоящим и живым.

«Не понимаю! Вам-то с отцом, что с того, что я сижу весь день в телефоне? Кстати, вот посмотри, тренды этой осени – вот это мне бы в школу!», – наш дорогой любимый подросток немного картавит, «тренды» звучат мягко, не поддаются. Достает с полки диск Баухаус, вытаскивает буклет: «Можно я в комнате наклею?». А на буклете легендарный Питер Мерфи, в черном строгом костюме, грациозность и мужественность, пост панк и готик рок, все, чем дышали в конце 90-х, а еще основали и запустили с друзьями свой первый и единственный в России готик рок лейбл Шадоуплей, выпускали зарубежные группы по лицензии и даже устраивали фестивали, ездили сами в Польшу автостопом до границы с Германием. А там Кастл Парти фестиваль, ночь, замок полуразрушенный, бесконечность дрожит, и Дайне Лакаен с прической графа Дракулы ей вторит.

А несколько сотен под открытым небом пронизывает мощью музыки, и нет ни толпы стоящей перед сценой, ни света прожектор, ни Дайне Лакаяна, а есть лишь эта ночь, которая звучит, и свет от млечного пути, и все мы в этом свете, понимая свою сопричастность к этой гремящей бесконечности. А перед этим три дня в польских электричках, в рюкзаках хлеб, консервы, палатки и смена одежды из воронежского секонд-хенда, один из наших товарищей всем подобрал. Два дня раскладушки около центрального рынка тряс, чтобы вся наша компания не осрамилась перед польскими фанатами.

Сегодня день необычный – должны прийти результаты биопсии, страшно, плохо, немного мутит от напряжения. Это потом все будет хорошо, а сейчас нет ничего, кроме ожидания и физического ощущения времени. Время шершавым языком лижет кожу и от этого бегут мурашки, посматриваю на часы, нет еще рано, договорились забирать результаты вместе с отцом в час дня.

Маруся еще дома, в этом году вторая смена. Смоталась в ближайшей магазин, накупила новогоднего хлама для нее, заглядываю в комнату, предварительно постучав, так современные психологи советуют, Маруся лежит на диване, учебники разбросаны рядом, брови, как обычно сдвинуты, пальцы стремительны, смартфон раскален и поблескивает капельками от вспотевших ладоней. Вываливаю новогодние безделушки прямо на диван, сажусь рядом и целую прямо в курносый нос.

Бросила телефон, что-то почувствовала. Про биопсию Маруся не знает, внимательно посмотрела на меня и вдруг заплакала, а я заплакала вместе с ней, обнялись. Мой любимый дорогой подросток пока еще пахнет собой и детством, но запах этот едва уловим, ветер подует, спутает волосы русые, и унесет мои запахи навсегда. А пока целую макушку и возвращаю себе мою Маруся, вызываю ее из другой реальности, пустой и такой бессмысленной, возвращаю сюда слезами и надеждой…

Так и сидим, обнявшись среди поблескивающей новогодней мишуры…