Юрий БАРАНОВ. Черного кобеля не отмоешь добела.

Перед юбилеем Победы активизировались ее враги и ненавистники. Телевидение и газеты пошиба «Независимой», издающейся на деньги беглого вора Березовского, не упустили случая вспомнить генерала-предателя Власова, возводя его в «патриоты» и нагло уверяя, что на Западе «все» давно разобрались в его истории и относят его не к плохим, а к хорошим парням. Эти выходки «российских» СМИ можно уподобить маршам эсэсовцев в государствах Прибалтики или таким акциям, как установка на Украине памятников бандеровцам. Право, я не удивлюсь, если какой-нибудь малограмотный Басилашвили или какая-нибудь ядовитая Новодворская предложат установить в Санкт-Петербурге памятник Власову. Но это одиозные фигуры. Нельзя сбрасывать со счетов их воздействие на молодежь.
Недавно один студент сказал мне, что надо освободиться от старых идеологических догм. Признали же Столыпина, говорил он, а раньше его не признавали: не та идеология господствовала. Не пора ли пересмотреть и взгляд на Власова, коли у нас «идеология сменилась»? Но в случае с Власовым идеология не при чем. Ведь самая главная ложь во всей этой кампании – это то, что Власов был якобы «русским патриотом», что он якобы воевал «за Россию против Гитлера и Сталина».
В очень коротком изложении история Власова и власовщины выглядит так. Власов сдался в плен в июле 1942 года (подчеркиваю – не захвачен в бою, а сдался).7 августа германский дипломат Хильгер имел беседу с Власовым и полковником Боярским (этот офицер, в прошлом – адъютант Тухачевского был взят в плен под Харьковом в мае того же года). Отчет Хильгера сохранился в архиве министра иностранных дел Гtрманнии Риббентропа.Хильгер сообщает, что потенциал СССР далеко не исчерпан и «Сталин будет сопротивляться до конца». Приводятся слова Власова: «сопротивление русского народа может быть сломлено только указаннием на то, что Германия не преследует цели колонизаторства и намерена предоставить России и Украине существование в форме протектората». На это Хильгер ясно заявил: «Германия вовсе не заинтересована в возрождении русского государства на великорусской основе». Пленные офицеры выразили мнение, что «между самостоятельным русским государством и колонией имеются еще различные решения, как, например, создание доминиона, протектората с временным или постоянным введением оккупационных войск. Пока русские не освободятся от представления, будто Германия намерена превратить их страну в колонию, а их самих в рабов, сопротивление Красной армии будет продожаться».
Власов подчеркнул свой личный антикоммунизм и предложил немцам набрать «русскую» армию из военнопленных и добровольцев на оккупированных территориях, совместно с вермахтом разгромить Красную Аримию, ликвидировать Сталина и прочих коммунистов а также евреев как носителей коминтерновского духа, построить «крепкую национальную Россию» и, выражаясь современным языком, интегрировать ее в Новую Европу, строительством которой занят германский фюрер Адольф Гитлер.
С подобными предложениями он не раз обращался к военному командованию и политическому руководству Третьего Рейха, но немцы не торопились.У них были свои расчеты и свои «разборки», без упоминания о которых не будет понятна их политика по отношению к генералу Власову. Немцы отнюдь не были против использования предателей. Уже в июле 1941 года они благословили создание эстонских, латышских и литовских частей, а после поражения под Москвой – грузинских, армянских, «тюркских» (то есть состоящих из представителей мусульманских народов – азербайджанцев, узбеков, казахов и т.д.).Не разрешили они формировать лишь русские части, но на персональной основе охотно брали их в качестве «хиви» - подсобников, вспомогательного, обслуживающего персонала.Немцам от этого была большая польза, немцам – но не Власову, который мнил себя командиром и политиком.
Со временем, обтершись среди немцев, он узнал, что в германских руководящих кругах есть две точи зрения на привлечние русских к борьбе против СССР. Геббельс и Геринг считали, что русских надо как можно шире и смелее привлекать к уничтожению себе подобных, тем самым сохраняя немецкие жизни. Такого же мнения придерживалась и часть офицерского корпуса. В частности, горячо ратовал за это идейный противник нацизма полковник граф фон Штауффенберг, которому предстояло войти в историю как исполнителю неудачного покушения на Гитлера в 1944 году.
При таком раскладе немецких мнений русские соединения полуофициально создавались, но использовались не на фронте, как того хотел Власов, а в карательных акциях против партизан в разных странах, от Белоруссии до Франции и Югославии, а также в качестве «стройбатов». Однако летом 1944-го, после открытия второго фронта, немцы поняли, что настало время хвататься и за власовскую соломинку. И Гиммлер, который еще совсем недавно называл русского предателя свиньей, назначил ему аудиенцию – на 21 июля. Однако 20, как мы помним, произошло покушение фон Штауффенберга, и Власов попал к рейхсфюреру СС только 16 сентября.
Гиммлер не забыл, что именно Штауффенберг горячо ратовал за участие власовцев в войне, и решил перестраховаться. Власов и его люди были переданы из подчинения армии (вермахта) в подчинение СС. И еще был расстрелян эсэсовцами один из ближайших сподвижников Власова – начальник его отдела печати майор Зыков. Не будем проливать по нему слез, это была первостатейная сволочь. В 1930-е годы небесталанный журналист Зыков занимал видное положение ва газете «Известия», дружил с ее главным редактором Бухариным. В плену быстро сменил политическую ориентацию, горой стал за фюрера, писал антисемитские частушки и печатал их во власовских газетенках. А убрали эсэсовцы Зыкова за то, что он сам был… еврееем. «Демократ» Штауффенберг не имел ничего против использования «недочеловека» в борьбе против СССР, Гиммлер счел это неприличным…
Осенью 1944-го все быстро шло к развязке – и для Гиммлера, и для Власова, и для самого Гитлера. 14 ноября 1944 года в Праге Власов огласил написанный ему немцами манифест о создании КОНР (Комитета освобождения народов России). Поклонники Власова уверяют, что в Манифесте отразились демократические взгляды генерала-предателя, что он даже хотел включить туда пункт о равноправии евреев, да немцы не разрешили. Ну не смешно ли? Власов претендовал на роль главы русского правительства за рубежом, но его, разумеется, никто не признал. Он даже назначил «министра иностранных дел» - русского парижанина Юрия Жеребкова , который до войны зарабатыал на жизнь в качестве жиголо (наемного партнера на танцах), а во время оккупации прислуживал фашистам и выявлял среди русской эмиграции «антинемецкий элемент». Но никто не признад Жеребкова, его не впустили на свою территорию ни нейтральная Швейцария, ни даже франкистская Испания.
Практически власовского манифеста никто в Европе не заметил. Из приличных людей КОНР привлек лишь одного – профессора Б.П.Вышеславцева, до войны жившего в эмиграции в Париже. После войны во Франции он был осужден как пособник фашистов. Остальные члены власовского «правительства» – никому не ведомые лица. Весьма примечательно, что Бунин, который внимательно следил за событиями и вел подробный дневник, ни разу не упомянул Власова на его страницах. Примечательно и то, что лишь немногие из белоэмигрантских офицеров выразили желание примкнуть к Власову. А ведь до войны в белоэмигрантской печати был рожден «комкор Сидорчук». Такое имя дали человеку, пришествия которого страстно ожидали в эмиграции: появится, мол, в Красной Армии нам пока неведомый командир и «повернет штыки против большевиков». Но – не вышел из Власова комкор Сидорчук! Потому что мифический комкор не мыслился как прихвостень Гитлера.
Ах, эти довоенные дискуссии, довоенные мечты! Ну кто мог представить в блестящем довоенном Русском Париже, что будет делать в 1942-1944 годах княгиня Тамара Алексеевна Волконская. Она стала активным борцом французского Сопротивления, шла на самые рискованные задания. Партизаны и подпольщики восхищенно называли ее «красной княгиней». Сохранилась любительская фотография, на которой княгиня сидит в штабе подпольщиков под портретом Сталина. В 1943 году Тамаре Алексеевне поручили сложнейшую работу: вести агитацию среди власовцев, которых немцы в большом количестве привезли во Францию для тыловой службы, строительства укреплений на случай высадки американо-британских войск и для борьбы с французским Сопротивлением. Это было еще до того, как Гиммлер официально признал Власова и после того, как пробное допущение его частей на Восточный фронт оказалось неэффективным: многие при первой же возможности сдавались в плен Красной Армии. И немцы здраво рассудили, что в чужой, иноязычной среде власовские солдаты будут жаться к своим командирам и не дезертируют. Но они не учли, что на контакт с соплеменниками выйдут такие, как княгиня Волконская. Отчаянно рискуя, Тамара Алексеевна убеждали власовцев повернуть штыки против Гитлера. И ей это удавалось. Однажды она перевела на сторону партизан 50 власовцев! Немцы все же арестовали ее, но она сумела их обмануть, остаться даже на суровых допросах (ей искалечили руку) в маске «белой княгини», которая не имеет никакого отношения к коммунистическим партизанам. И немцы вынуждены были ее отпустить. Но не вспоминают Тамару Алексеевну Волконскую русофобствующие демократы из березовских газет и с «нашего» паскудного телевидения…
…Ну а как фронтовые дела власовщины? Удалось ли генералу-изменнику повоевать на другой стороне? Практически его РОА (Русская освободительная армия) участвовала лишь в одном настоящем сражении на Восточном фронте. Это было 9 февраля 1945 года, власовцы громили советский десант, выскадившийся на западном берегу Одера в ходе Берлинской операции. Тяжело читать о том, как после боя немецкий генерал по поручению Гиммлера вручал железные кресты руским солдатам и офицерам. Русским, одетым в немецкую форму.
Форма упомянута не случайно. По международным правилам ведения войны принадлежность пленных определяется формой, в которой они сражались. Уже поэтому претензии отмывателей Власова на то, что его солдаты, мол, не были частью немецкой военной машины, неосновательны. Власов тщетно объявлял себя «третьей силой» - ни за Третий Рейх, ни за СССР. Эти претензии отверг главнокомандующий войсками союзников американский генерал Эйзенхауэр, отвергла Швейцария. На Западе в 1945 году никто не оспоривал той непреложной истины, что Власов – предатель, так же, как и его сподвижники. Никто не возмущался тем, что власовских главарей судили по законам СССР и повесили во дворе Таганской тюрьмы 2 августа 1946 года. Думаю, если бы в те годы стало возможным увидеть наши дни, чествования эсэсовцев в Латвии, возмущение вспыхнуло бы не только в Ленинграде и в Москве, но и в Лондоне и в Нью-Йорке.
Какие же основания пересматривать наше отношение к Власову? Да никаких – дела его известны. А насчет того, что, как не устают твердить власоовские адвокаты, «в душе» он был якобы человек хороший и «хотел как лучше», то для истории это не имеет ровно никакого значения. Убитые по вине Власова не воскреснут, ввергнутые им в позор предательства свои жизни не выпрямят.