Александр РАЛОТ. Арфистка

1891 год. Санкт-Петербург. Смольный институт благородных девиц.

Строгая классная дама постучала указкой по краю стола.

– Девочки, я прошу от вас предельного внимания.

Воспитанницы замерли и, не мигая, смотрели на наставницу.

– Итак, завтра в нашем институте состоится важное мероприятие. По такому случаю прошу вас облачится в парадные платья. – Она сделала паузу, окидывая внимательным взором класс.

– Нас приедут экзаменовать? – Вставая с места, поинтересовалась самая бойкая из воспитанниц.

– Я когда-нибудь смогу приучить вас к дисциплине? – Классная дама насупила брови. Сколько можно повторять, что сначала вверх поднимается рука и лишь затем, с моего дозволения, можете задать вопрос! Однако, спешу вас успокоить. Как такового экзамена завтра не будет. Наше скромное заведение согласилась посетить сама Екатерина Адольфовна Кюне.

После этих слов уже весь класс в едином порыве поднял руки.

– Знаю, что вы хотите спросить. – Наставница улыбнулась. – Однако, я всё же хочу сохранить интригу. Через сутки сами всё узнаете. Свободны. Кроме Эрдели.

Девочка от неожиданности, вздрогнула.

– Не стоит волноваться. – Классная дама нежно погладила воспитанницу по голове. – Поправь меня, если я ошибусь. Твой батюшка в годы юности пел в хоре, созданным самим великим Рубинштейном?

– Вы правы. Но это был любительский хор при русском музыкальном обществе. А ещё папенька недурно играет на скрипке, а брат берёт уроки по классу виолончели.

– Именно это я и хотела узнать. Рада, что ты сама мне всё рассказала сама. В таком случае я нисколько не сомневаюсь, что воспитываясь в подобной семье, у тебя должен был развиться музыкальный вкус, ну а слухом Господь такую славную девочку уж точно не обидел. А сейчас ступай за мной.

За дверью их поджидала третьеклассница Алымова.

– Вот уж подружки, не разлей вода! Хорошо, ты тоже можешь следовать за нами. Лишний раз посмотреть на этот знаменитый портрет вам не помешает.

– Хотите показать полотно господина художника Левицкого? На котором изображена прабабушка Алимовой? – Ксения смотрела на воспитательницу снизу вверх.

– Именно. Я полагаю, вы не раз проходили мимо него.

Девочки синхронно кивнули головками в знак согласия.

– Тем не менее, я хочу, чтобы вы снова взглянули на это сокровище. И убедительно прошу обратить внимание на инструмент, изображённый на картине.

***

Молодая арфистка вдохновенной игрой покорила Смольный. После выступления ей стоя аплодировали и воспитанницы и воспитатели. Своеобразные звуки редкого музыкального инструмента ещё долго продолжали звучать памяти всех, без исключения, обитателей института.

***

Директриса дождалась, пока подчинённые усядутся на свои места и перестанут перешёптываться.

– Я собрала вас здесь, чтобы ознакомить с официальным циркуляром. После того памятного концерта мною было отправлено прошение и нынче получен положительный ответ. Отныне в Смольном возрождается старая традиция. Будем учить девочек игре на арфе. Не всех, конечно, а самых одарённых. Госпожа Кюне милостиво согласилась в этом помочь, и провести предварительное прослушивание. И ещё. Где-то в наших «авгиевых конюшнях», то бишь в складских помещениях, хранится инструмент, на котором музицировала незабвенная Глафира Алымова. Его необходимо извлечь на свет божий, и ежели в том будет необходимость, доставить к мастеру, для скорейшего выполнения ремонтных работ.

***

Екатерина Адольфовна экзаменовала строго. Поблажек не делалось никому. Отбор не прошли даже девочки из знатных семей. Горькая чаша миновала двух одноклассниц, Эрдели и Алимову. Им и был доверен отреставрированный старинный инструмент.

1893 год.

С утра в институте творилось что-то невообразимое. Ещё бы, в Смольный доставили новёхонький инструмент, с усовершенствованным механизмом. И не откуда-нибудь, а из самого Парижа!

***

Екатерина Адольфовна, вдобавок таланту музыканта-виртуоза, оказалась ещё и замечательным педагогом. Время летело стремительно, и смолянка-выпускница Ксения Эрдели с её помощью освоила навыки игры на редком музыкальном инструменте. После чего выбор дальнейшего жизненного пути для юной девушки из селения Миролюбовка, близ Елизаветграда стал очевиден.

Май 1895 года.

На выпускном вечере Ксюша творила чудеса. Музицировала на рояле, дирижировала целым хором, пела дуэтом и, конечно, играла на любимой арфе.

1911 год.

Елена Александровна, директриса института благородных девиц, тщательно готовилась к предстоящему разговору. Велела держать наготове горячие чай, и кофе. Мало ли что сейчас предпочитает бывшая смолянка. Встретила её лучезарной улыбкой.

– Проходите, пожалуйста, что же вы остановились в дверях? Ксения Александровна, чувствуйте себя в этом кабинете, как дома. Впрочем, что я говорю. Все, без исключения выпускницы, вновь оказавшись в этой комнате, чувствуют себя именно так.

Неожиданно на Ксению нахлынули картинки из недавнего прошлого.

Обязательный подъём в шесть часов утра. Ежедневное умывание только холодной водой. Классные дамы были обязаны разговаривать с подопечными исключительно по-французски, тем не менее, они легко переходили на «великий и могучий» в тех случаях, когда требовалось провести с нерадивой воспитанницей быструю и эффективную профилактическую беседу.

Необходимые, но нудные уроки, по кройке, шитью и агрономии. Руководство института не без оснований полагало, что эти знания пригодятся тем девушкам, которые после замужества станут владелицами собственных поместий или имений.

Дортуары или общие спальные комнаты на двадцать или даже тридцать человек.

Редкие институтские балы. Воспитанницы, в отсутствие кавалеров, вальсировали друг с другом. Называли такие танцы «Шерочка с машерочкой», коверкая французское слово «Ma chère».

– Дорогая, вы меня слышите? – донёсся откуда-то издалека голос директрисы.

– Ой, Елена Александровна, простите великодушно. Несмотря на то, что я частенько бываю в Смольном, помогаю госпоже Вальтер-Кюне, однако увидела этот интерьер и вот задумалась.

– С вашего позволения, я продолжу. – Хозяйка кабинета хотела было продолжить беседу тоном всевластной начальницы, но осеклась, улыбнулась и произнесла, как можно мягче. – Конечно, быть солисткой оркестра Большого театра, принимать участие в концертах самого Зилоти! Это весомые достижения.

– Я ещё первой в нашей стране исполнила партию арфы в интродукции Равеля.

– Да. Читала об этом в газетах. И даже побывала на концертах Московского филармонического общества, с вашим участием. Специально ездила в Москву.

– Догадываюсь, что вы хотите мне предложить. Но я ведь и так уже веду занятия по игре на арфе. Делаю это не один год, почти сразу после окончания института. С перерывом на Московский период жизни.

– Переходите к нам. Насовсем. Полноценным преподавателем. Так сказать, на полную ставку. Весь коллектив считает, что лучшей кандидатуры не найти! Поймите, девочкам очень хочется, что бы их обучала живая легенда.

***

Эрдели преподавала в Смольном до революции. Затем вернулась в Москву, в полюбившейся Большой театр. Давала уроки в Московской консерватории, и в Музыкально-педагогическом институте имени Гнесиных.

1943 год.

Группа музыкантов вернулась с фронтовых гастролей. Уставшие, измученные бессонными ночами, голодные. Их внешний вид просто «кричал» об этом. Одно исключение – Ксения Александровна. Полная концертная готовность. Поступит приказ «выступать», хоть сейчас на сцену. Белоснежный воротничок, безупречная причёска. Чистая и выглаженная одежда. – Из бывших, из смолянок. – Перешёптывались за её спиной. – Буржуйское воспитание!

***

Народная артистка Советского Союза, награждённая орденом Трудового Красного знамени и двумя орденами «Знак почёта», скончалась в Москве на девяносто третьем году жизни, до конца своих дней продолжая концертную и педагогическую деятельность.

***

Более ста лет. От первого выпуска до последнего, октябрьского, семнадцатого года. Маленькие девочки передавали друг другу легенду. В первую ночь пребывания в стенах института, на вновь прибывших смолянок внимательно смотрят сошедшие с портретов Левицкого выпускницы прошлых веков. И повсюду слышны тихие звуки арфы!

На илл.: Левицкий Д.Г. Портрет Г.И. Алымовой. 1776