Татьяна ФЕДЯЕВА. Что они вспомнят о нас?

Мои родители родились в 1917 году в декабре. С разницей в два дня. Папа, как принято, старше. На те самые два дня. Сейчас им бы исполнилось по 102 года...

Папа ушел в 82. Мама – на 97-м году. При том, что он прошел войну, страдал жестоким ревматизмом. А мама... Она была сиротой и воспитывалась «в людях».

Когда сегодня пишутся родословные, то там, то тут – в предках дворяне или какие-то супер-известные или замечательные люди. Мне в этом смысле похвалиться нечем. Сплошные крестьяне. Но какое же это было крепкое и сильное дерево! С какой жизнестойкостью!

Папин отец, которого мы меж собой называли «дед Прокоп», вернулся с войны в 1914. Тут бы написать о том, как он бился с белыми (сегодня модно говорить, что с красными). Но не было ни того, ни другого. Он бился за семью, в которой ещё до Первой мировой родил двух сыновей, и, сразу, вернувшись, почти без остановки – ещё трёх мальчишек и двух дочек.

Случайность или нет, но каждый из моих родителей был из семей, где семеро детей. Мамин отец, Василий Прокопьевич, после смерти жены остался один с такой оравой. Тогда-то и отдал пятилетнюю дочь – мою маму – в семью староверов в няньки.

А папа в тринадцать лет отправился к старшему брату в Иркутск, где тот служил. Тяжело было в деревне.

На этом фото наша семья именно тогда, когда в «Известиях» на полполосы вышла статья «Ровесники революции», посвященная моим родителям. Им тогда было по сорок... Эта газета довольно долго хранилась в маминой сумочке на верхней полке шифоньера. Потом пообтрепалась, пожелтела. И вовсе пропала.

Сейчас, оглядываясь назад, удивляюсь: деревенский мальчишка с семью классами образования стал изобретателем и рационализатором, его отправляли в Москву и даже в тогда наш советский, на все равно почти заграничный Таллинн на съезды рационализаторов! Как мама (а жили мы в доме, где не было воды и отопления) умудрялась делать так, что мы были чистенькие, вон, и носочки одинаковые беленькие.

А ещё раньше, помнится, мама сшила нам со старшей сестрой из солдатских, ещё фронтовых папиных кальсон, белые пыльники. И вышила их голубыми нитками. Красиво было! Она умела все. А если не умела, то сразу училась. На своем и папином родном котельном заводе стала ведущим экономистом. Ежемесячно выпускала стенгазету.

А ещё помню, как они вечерами... Нет, не телевизор смотрели, его у нас просто не было, а обсуждали какое-то очередное папино рацпредложения. Он говорил, что металл можно сэкономить, если заготовку обработать особым образом. А мама потом все это записывала, папа – что-то чертил.

Ещё он любил и умел столярничать. Даже на заказ работу делал. Все – самоучкой и по книжке, которую до сих пор помню, «Столярные и белодеревные работы».

Ещё он любил читать. Не сам по себе. А вслух. Тогда вышли отдельные главы романа «Они сражались за родину» Шолохова. И он нам, девчонкам, читал. А на каждый праздник дарил книги.

Я довольно много в жизни переезжала. Что-то терялось в жизни. Но до сих пор живы его подарки. Что самое удивительное: как-то так получалось, что книги эти все о героях. «Александр Матросов», «Повесть о Зое и Шуре» (Космодемьянских). С Горьким, Шолоховым, Пушкиным, Лермонтовым нас познакомил тоже папа.

Чем дальше от детства, тем больше и яснее видишь, какими они были, наши родители.

Что дали нам они.

Дни рождения мамы и папы мы отмечали в один день. И сегодня вспоминаю их только вместе.

Недавно вывела формулу оценки каждого из нас: человек – это сумма впечатлений, которые остаются о нем после смерти.

Что смогут сказать, вспомнить наши дети и внуки о нас?..