Юрий БЕЛОВ: В живописи должна быть поэзия.
Когда по служебной надобности оказываешься в Смольном, то сама пространственная широта, гулкость коридоров невольно настраивают на строгий, деловой лад. Официальный стиль общения и пребывания преобладает. И тем удивительнее среди многочисленных чиновничьих кабинетов вдруг обнаружить изобилие цвета и света. Глаз, привыкший к однотонному интерьеру, натыкается на сочную зелень трав, на цветочную россыпь луга, на мокрую после дождя дорогу. И с изумлением понимаешь: из подмороженного дня ты ухнул с разбегу в лето среднеполосной России. И согрелся. И вкусил сладость пряного воздуха. Ребята с кафедры музееведения факультета искусств Санкт-Петербургского государственного университета, нечаянно забредшие после экскурсии в этот уголок лета, даже заулыбались, увидев такую природную щедрость. А им навстречу заулыбался автор, запечатлевший российскую привольную песню в красках. Юрий Владимирович БЕЛОВ. Член Союза художников России, дважды лауреат Всесоюзного конкурса 1967 года, Почетный гражданин Валдая. Его выставкой «Мир в цвету», посвященной пятидесятилетию творческой деятельности, Государственный музей «Смольный» продолжил цикл художественных выставок «Петербург и петербуржцы».
Будущий известный художник родился в 1929 году в семье врачей. И можно было бы считать, что никто из его близких не имел никакого отношения к живописи, если бы не мамино образование. Она закончила классическую гимназию, где девочек учили и рисованию, и рукоделию, и домоводству. Довоенный дом Беловых был полон маминых изделий: она вышивала коврики, делала панно. Юрию Владимировичу навсегда запомнился коврик над его детской кроватью, где мамины руки нарисовали и вышили двух петушков, по-боевому смотрящих друг на друга. Мама и стала для мальчика первым учителем. Уловив, что Юра имеет склонность к рисованию, она давала ему простейшие задания и обсуждала нарисованное с сыном. Некоторые детские работы каким-то чудом сохранились до сих пор, и Юрий Владимирович относится к ним, как к самым ценным реликвиям.
— Значит, проблема выбора профессии перед вами никогда не стояла?
Юрий Владимирович качает головой: — Нет. С пяти лет я рисовал, рисовал, рисовал. В восемь лет уже учился в изостудии городского Дворца пионеров, а перед самой войной поступил в среднюю художественную школу при Всероссийской академии художеств под руководством профессора К.М.Лепилова, который был учеником И.Е. Репина. Лепилов был прекрасным педагогом, но он трагически погиб в сентябре 1941 года. Заслышав воздушную тревогу, спрятался в подворотне дома, в который попала бомба.
Мы тогда жили на Петроградской стороне, в знаменитом доме с башенками. А внизу находился кинотеатр «Арс», где в 1940 году я впервые выставил свои работы. В те времена была традиция проводить в фойе кинотеатров выставки, концерты, литературные беседы. — А потом началась война? — Да. Среднюю художественную школу эвакуировали, старший брат ушел в народное ополчение, отца, как хирурга, отправили на Украинский фронт, а я остался с мамой в Ленинграде. Мы с ней испытали все тяготы блокады. Что сказать? Трудно было. Самые тяжелые годы — 1941-й и начало 1942-го. Потом стало легче, но все равно постоянно висела угроза гибели от бомбежки. Но даже она не шла ни в какое сравнение с двумя ужасами блокады — холодом и голодом. — О живописи вы забыли? — В том-то и дело, что нет. Я рисовал! Нас так учили: всегда носите с собой альбом и карандаш и при любом случае изображайте людей, сценки, пейзаж. Я рисовал девушек-сандружинниц, людей в бомбоубежище. Как-то запечатлел женщин с детьми, старика напротив. Передо мной в бомбоубежище еще стоял стол с бутылкой воды на нем. И очень близко от дома, где прятались мы, упала бомба. Грохот раздался страшный. На моих глазах эта бутылка с водой подпрыгнула до потолка и разбилась. А рисунок сохранился. Правда, не знаю, каким образом: мы ведь с мамой все время переезжали. В доме, в котором мы жили, от взрыва побило все стекла. Печей не было, запаса топлива тоже. Соорудили в комнате подобие палатки, забили окна фанерой, утеплили коврами. Мама «буржуйку» принесла, трубу в вентиляционное отверстие вывели. Кстати, многие не умели управляться с подобной «техникой», и в городе были дома, которые горели не от попадания снаряда, а от неосторожного обращения с огнем.
Но даже при «буржуйке» писать акварелью было трудно: вода замерзала. А вот весной, когда нас с мамой поместили в стационар, у меня возникла целая серия рисунков-фантазий. Я писал то, о чем мечтал. Фрукты, овощи, тихие уголки природы, где чистое небо, солнце, много деревьев, речка и луг. То, что я видел перед войной, память живо воскрешала.
Юрий Владимирович немного сбивается. Какое-то время мы молчим. Потом он показывает на свои руки и говорит, что рисовать было трудно еще и из-за того, что пальцы были обморожены. Мучили вши и дизентерия. Но всякий раз, когда он был на волосок от смерти, его спасал самый дорогой в мире человек — мама.
Война, конечно, отнимала силы, но даже в осажденном городе в 1943 году проходила олимпиада детского творчества. А еще при Приморском райкоме партии группа истощенных энтузиастов, в том числе и Юра Белов, перерисовывала из газет плакаты сатирического содержания, увеличивала их и вывешивала на всеобщее обозрение. Так ленинградцы отвечали фашизму. В этом же 1943 году четырнадцатилетний юноша был награжден медалью «За оборону Ленинграда». — В войну я познакомился со многими ленинградскими художниками: Рудаковым, Серебрянным, Казанцевым. Видел Остроумова-Лебедева. И почти каждый день ходил в мастерскую Владимира Александровича Серова. Что это давало? Непосредственное присутствие в мастерской художника — это живое видение творческого процесса. В эпоху Средневековья, Возрождения был развит метод мастерской как творческой лаборатории не только мастера, но учеников. Например, школа Рубенса: Снайдерс, Ван Дейк — это все его ученики, присутствовавшие и участвовавшие в создании полотен. Главный смысл такой формы обучения в том, что идет передача любви к искусству, к самому процессу создания работы. От учителя к ученику. Поскольку период создания картины — это время больших творческих взлетов, то ученик постигает радость достижения определенного результата.
После войны Юрий Владимирович Белов закончил живописный факультет института им. И.Е. Репина, а с 1954 года начал выставлять свои работы на художественных выставках. Персональных выставок, которые прошли в Москве, Петербурге, Великом Новгороде, Пскове, Финляндии, Франции, у художника более сорока. Его произведения находятся в музеях Москвы, Петербурга, Львова, Великого Новгорода, Пскова в частных собраниях коллекционеров России и за рубежом.
Юрий Владимирович считает себя последователем такого направления, как поэтический реализм. Поэтическое творчество должно присутствовать не только в стихах, но и в картинах. Художник, уверен Белов, сродни поэту. И тот, и другой имеют целью провести между своим творением и зрителем или слушателем сердечную нить. Юрий Владимирович так и говорит: «сердечную нить». Чтобы зрительское сердце полюбило, например, Валдайскую возвышенность с такою же силой, как ее любит сердце художника.
Вообще в архиве Белова порядка девятисот картин, не считая заказных портретов. И в каждую он закладывал то желание тепла и добра ближнему, которое ему подарила мама. — Мне кажется, художник должен выражать полотном свою душу. Каков он в жизни, таков и на картине. Если в ней нет искренности, картина не будет любима. А для художника это важно. Может, он и считает, что работает только для себя, но это заблуждение. Каждый пишет, надеясь, что картину увидит большое количество людей. Полюбит твою руку народ, считай, что жизнь ты прожил не зря.
Впрочем, Юрий Владимирович и так убежден, что жизнь его одарила трудной, но счастливой судьбой. Оно родил и воспитал двух прекрасных дочерей, сейчас подрастает внучка, неравнодушная к живописи, которой он, как профессионал, дает ценные советы. Он познал радость творчества и его свободу. Увековечил природу, которой нет равных в понимании гармонии. Он любим ценителями искусства и уважаем теми, кто к искусству безразличен. Он сумел сохранить в душе память теплых материнских рук и ее желание воспитать в нем человека и художника. Он выжил в блокаду. Разве этого мало?
Санкт-Петербург
Наталья АЛЕКСЮТИНА
Санкт-Петербург
