Дмитрий КРЫЛОВ. Культура меньшинств.
Человек вышел из дому за хлебом, его ударили по голове. Он упал, и его начали бить ногами. Сейчас он сумел закрыть голову руками и перевернуться на живот, подставив ударам спину. Шансы выжить у него появились, подняться на ноги будет сложнее. Пока сыплются удары, у лежащего нет возможности понять, кто и зачем напал на него. Иное дело агрессия в культурном пространстве. Времени на «разбор полетов» достаточно. Не уяснив, кто и зачем в современном кино, телевиденье и литературе «бьют русских ногами», невозможно закрыться от ударов и тем более подняться на ноги.
Когда говорят о происходящих в российской культуре процессах, выбирают из двух парадигм, одну из которой можно назвать «распадом», а другую «разрушением» (конечно не только разрушение или распад происходят в современной культуре, есть и встречные потоки созидания, но общая тенденция именно такова). Распад подразумевает прежде всего естественные причины происходящему: фундамент сгнил, здание рухнуло. Злого умысла нет - такой уж замесили цемент. Эта точка зрения косвенным образом переводит вину за обвал на всех нас: не так строили и не тем архитекторам доверяли. Другое объяснение подразумевает, что российскую культуру разрушают целенаправленно и умело, что есть конкретные «каменьщики» и их организации, которые тянут кирпичи из фундамента и закладывают в подвалы мешки гексогена. Не будем торопиться с выбором между этими двумя точками зрения, разберемся для начала в происходящих процессах.
Ключевое слово в них «маргинальность». Двадцать лет назад, когда только начинали «пилить сук», это понятие относилось к тому, что находится на обочинах столбовой дороги (мейнстрима) культурного развития. Сегодня, когда от древа соцреализма остался гладенький пенек, а на сбитых из пиломатериала гробах устали плясать, маргинальны окончательно вытолкали бывших «хозяев дискурса» с первых мест. Поэтому термин «маргинальная культура» на сегодня отражает происхождение дворняжки, но никак не ее статус. У Куприна в воспоминаниях мелькает шутовской король извозчиков, которого писатель повстречал в поездке по Западной Европе. Король явился писателю в зеленом халате со звездами и короне из папье-маше, он сходу заговорит с писателем как власть имеющий, а свита, как известно всегда играющая короля, нашептала Куприну изъяснится в покорности полупьяному «монарху». То же произошло в масштабах всей российской культуры: паяц нахлобучил корону и пустился колдовать над судьбами культуры, превращая ее по ходу дела в «культурку». Не стоит, однако, недооценивать этого шутовского короля, все дело в масштабах его деятельности и степени его контроля над происходящим. С тех пор как писал Куприн, «карнавал» охватил всю Россию, предварительно уходив в пьяном танце Америку и Европу. Это, кстати, обращает на себя внимание: отчего-то в столь различных странах, при различных, заметим, вкусах населения, цветет отнюдь не леонтьевская сложность, а все одна и та же «сельскохозяйственная культура», везде тщательно возделываемая чьей-то заботливой рукой. Поймаем эту руку за ее любимым делом, стащим корону с шута и сдерем маску. Перед нами представитель меньшинства. Современная культура это культура меньшинств. Они плетут ее, и она, при миллионных тиражах, несет в себе клеймо маргинальности.
Теперь положим представителя меньшинства под микроскоп, наведем свет и изучим, пока он не нацепил снова корону и не спрятал лицо под маску. Исследовав его подробнее, мы сможем многое понять в современной культуре. Вот к примеру система ценностей меньшинства - она вся выстроена всего на одной идее. Абсолютной ценностью является всегда и только принадлежность к меньшинству, все другие ценности не идут с этой одной в сравнение. Возможны степени принадлежности, как в масонстве, но между самым низким градусом и профаном всегда лежит пропасть. Вот например, что говорит о себе выпускник ВГИКа, сын Сергея Бондарчука Федор, снявший недавно «9-ую роту»: мы выживали в этой стране семьдесят лет. Семьи аристократов, семьи великих артистов, которым говорили, что в нашей стране не может быть семейственности в искусстве. Возможно Федор поет с чужого голоса, но здесь он выразил еще один типичный для меньшинства комплекс понятий, которые можно обобщить как комплекс гонимого, причем гонимого исключительно за принадлежность к меньшинству. Неважно, что на деле никто меньшинство не трогает (и даже обучает во ВГИКе). Тут цель не избежать гонений, а сплотиться и заранее создать оправдание для всех злоупотреблений в будущем: наши «творцы» уверены, что ошибок и гадостей они не делают, а не любят их только за то, что они «великие аристократы».
Таковы основные черты внутреннего устройства, а как меньшинство взаимодействует с внешним миром, в частности с культурой большинства, среди которого существует? Система ценностей меньшинства строится вокруг абсолюта принадлежности таким образом, чтобы ни в чем не перекрывается с системой ценности большинства. Если большинство считает траву зеленой, меньшинство будет твердить как мантру, что трава однолетняя, высокая, вообще какая угодно, но только не зеленая. Со временем меньшинство постарается сделать так, чтобы большинство вообще перестало применять понятие цвета к траве, фактически превратит всех в бихроматов. Эти свойства меньшинств, в частности, объясняют, почему героями современного кино и литературы стали персонажи, с которыми большинство населения ничего общего не имеет и почему их представления так разняться с представлениями большинства людей. Попутно получает объяснение и непрофессионализм теперешних творцов, «ваяющих» спустя рукава: им не надо стараться, ведь они уже достигли главного в жизни, они принадлежат к избранным. Заметим еще одну очень важную черту, прежде чем выпустить представителя меньшинства из-под окуляра. Шутовская маска на его лице обманчива. Под ней скрываются серьезные намерения: меньшинство на самом деле не так уже беспокоит, что о нем думает большинство, оно добивается отнюдь не равных прав. Истинной целью меньшинства является власть, в пределе – полный контроль над большинством и его ресурсами. Важно отметить, что такая колонизационная задача выходит за рамки кино или литераты и вообще за рамки культуры. Она политическая по своему масштабу, и из этого следует, как мы увидим, свои выводы.
Каким образом меньшинство добивается своих целей в культурном пространстве? Основной стратегией на первом этапе колонизации избирается нарушение запретов. Для этого, в том числе, на заре либеральной революции в России требовали отвязать культуры от норм морали и этики. Когда этого добились, начался взлом культуры. Справедливо полагая, что культурная система, например литература, держится на системе табу, меньшинство выбирает те из них, на которые запрет абсолютен и выносит их на свет как вещь совершенно естественную, о которой раньше не говорили только потому что было нельзя. Такая «непосредственность» явно прослеживается например в физиологических упражнениях писателя Сорокина или режисера Германа. Она и есть главный стилистический прием меньшинства. Эффект от него как от бомбы в Хиросиме. Вот был город, а вот стала куча мусора. По обломкам бредут ополоумевшие жители: они не думали, что такое возможно. Здесь еще час назад стоял магазин, в котором покупалась еда, а вот та переломленная надвое балка держала потолок над столовой, где семья садилась ужинать. Меньшинство, выпустившее на волю демона распада, потирает руки. Теперь люди этого города во власти меньшинства, потому что они не умеют жить без сложной и всеобъемлющей структуры, а у меньшинства все просто - "свой-чужой". "Чужие" будут отныне во власти "своих".
Большинство занято построением сложной и гармоничной структуры, оно собирает энергию, нарабатывает конструкции (в литературе это сюжеты и герои), в то время как меньшинство занято исключительно разрушением. Оно обогащает уран, делает бомбы и пускает их в ход. Все. Делается это не из какой-то особой нелюбви к культуре, это часть кампании по разрушению институтов врага. Меньшинство слабо, и оно не пытается стать сильнее, оно ослабляет противника так, чтобы самому не нести вообще никаких потерь. При этом цели большинства в культуре замкнуты на самой литературе. Литераторы большинства, например, не знают никаких иных установок, кроме успеха собственно в литературе. Совсем другое дело у меньшинства - литераторы, к нему принадлежащие, во всякое время понимают, что литература всего лишь одно из средств в Великой Борьбе, именно это вдохновляет их и предает им силы (о чем упоминалось выше). Это дает меньшинству преимущество, т.к. всякий раз перед ним оказывается враг, который не представляет себе истинного масштаба происходящего. То, что сегодня выгодно литератору от большинства, в длительной перспективе может оказаться губительным для большинства в целом. На «смерть» литературы, деконструкцию, некрореалзим и прочее подобное ведутся те, кому нужен успех любой ценой. Литератор большинства, взявшийся за пилу, чтобы пилить сук, на котором сидит, либо не подозревает, какими будут последствия, либо не желает их знать, так как его интересует только личный успех, ведь его система ценностей не основана на бинарном разделении «свой-чужой» и групповых интересов он не признает.
Когда пространство расчищено, а все командные высоты оказались в руках меньшинств, наступает черед конструирования нового мэйнстрима. Современная российская культура как раз подошла к этому этапу. Молчаливое большинство превращено в стадо, теперь пора бросить ему хлеба и зрелищ. Мейнстрим создается как альтернатива маргинальной культуре. Он не продолжает традиции существовавшего прежде большого стиля, а строится заново. (Тут стоит обратить внимание, что стратегии по разрушению культуры большинства вообще направлены на обрыв традиции, людей заставляют всякий раз строить наново.) Характерные черты такого игрушечного мейнстрима – вульгарность и упрощение. Кадровая политика такова, чтобы мейнстрим никогда не превысил маргиналов по дарованию и накалу страстей: мейнстрим должен быть скучным и нефункциональным. Он напоминает машину с огромными колесами, сверакающими зеркалами и электроникой, но без двигателя и коробки передач. Простачки заходит в салон, поворачивают ключ зажиганья и ерзают нетерпеливо на сидении. Со временем придут поколения, которые и знать не будут, что машина должна ездить, они будут каждый день натирать до блеска кузов, с радостью смотреться в зеркала и щелкать кнопками на щитке. В противопоставлении маргинальной культуры и охолощенного мейнстрима еще одна характерная стратегия меньшинства: создание ловушек из ложных бинарных противопоставлений. Обе альтернативы при этом ни при каких условиях не выражают интересов большинства.
Таковы основные черты главного действующего лица на современной культурной сцене, его цели и образ действия. Нетрудно заметить, что особенности мировоззрения меньшинства объясняют характер и направление происходящих в современной российской культуре процессов, а значит можно говорить о вполне определенной воле к разрушению и обозначить меньшинство как силу, ответственную за эти процессы в полной мере.
