Павел ЛАВРЁНОВ. Мир английского живописца Томаса Гейнсборо

Английского живописца, портретиста, гравёра, рисовальщика Томаса Гейнсборо можно отнести к национальным гениям. И это не умаляет его значения в мировой живописи, напротив, даёт возможность взглянуть на созданные им сюжеты, образы под особым углом, сопоставить полученные впечатления от собрания картин с современным опытом, знаниями, представлениями, с тем чтобы попытаться постичь в искусстве ещё одну немаловажную грань.

Выставку работ Томаса Гейнсборо организовал ГМИИ им. А.С. Пушкина (с 3 декабря, 2019 г. по 1 марта 2020 г.) и, надо сказать, её организация была довольно сложной, так как, устроителям пришлось договариваться с одиннадцатью музеями Великобритании, держателями полотен, но тем прекраснее получился результат.

Экспонируемые произведения состояли из трёх основных частей или направлений, в которых работал художник: портретная живопись, пейзажи, рисунки, причём, в портретной живописи выделены, так называемые, «разговорные портреты», представляющие собой жанровые сценки на фоне природы, когда персонажи непринуждённо общаются между собой, безмятежно музицируют.

Одним из таких групповых «разговорных» портретов можно назвать большое полотно под названием «Портрет Питера Дарнелла Милмена, Чарльза Крокатта и Уильяма Кибла на фоне пейзажа», время написания: около 1750 г. В сопроводительном пояснении к картине говорится: «На портрете представлены джентльмены из графства Северный Эссекс: Питер Дарнелл Милмен (вероятно, заказчик картины), играющий на флейте Чарльз Крокатт и Уильям Кибл». Лица джентльменов обращены к зрителю и каждый из них при внешне сходных чертах — высоком росте, явно благородном происхождении, некоторой изнеженности, ухоженности, элегантности — наделён сугубо индивидуальными чертами, раскрывающими, в свою очередь, характеры персонажей.

Так, о Питере Дарнелле Милмене, вероятном заказчике картины, можно судить как о натуре властной, в чём-то даже воинственной, на что указывает не только его поза, несколько вызывающая, крепко сжатая трость в руке, бонапартистски заложенная в жилет кисть правой руки, красный цвет жилета, надвинутая на лоб треуголка, но и прямой, серьёзный взгляд зрелого мужа, готового совершить и уже совершавшего в своей жизни важные, ответственные поступки, что и выдвинуло его на картине, наряду с фактором заказчика, на первый план.

Томас Гейнсборо. Портрет Питера Дарнелла Милмена, Чарльза Крокатта и Уильяма Кибла на фоне пейзажа

Второй персонаж Чарльз Крокатт, играющий на флейте, выглядит менее цветущим, о чём говорят набрякшие мешки под глазами, одутловатость лица. Возможно поэтому, художник расположил его в середине и чуть ниже других джентльменов, а, чтобы скрыть болезненную внешность, изобразил играющим на флейте, словно подчеркнул целительное воздействие музыки на душу и тело.

Третий герой портрета Уильям Кибл предстаёт безусловным романтиком. Мечтательный, даже отрешённый взгляд, задумчивое выражение лица, расслабленная поза. В этом джентльмене можно угадать черты самого художника, тоже любившего музыку и игравшего на многих музыкальных инструментах. О мечтательности, увлечённости магическими звуками флейты, духовности Уильяма Кибла свидетельствует сдвинутая на затылок треуголка, обнажённый, высокий, чистый лоб, едва удерживаемая в правой руке трость, покойно лежащая на коленях раскрытая ладонь другой руки, расслабленно опущенные плечи. В чертах его лица улавливается сходство с первым персонажем, что лишь подтверждает разнохарактерность этих двух джентльменов, пусть и совместно проводящих досуг.

И ещё на одну особенность следует обратить внимание во всех жанровых портретах Томаса Гейнсборо — изображение пейзажа. Как утверждают искусствоведы Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, «ранние пейзажи Гейнсборо были вдохновлены произведениями голландских живописцев, но впоследствии влияние детализированных и точных голландских пейзажей уступило место образцам французских и итальянских мастеров. Наиболее значительным лондонским наставником Гейнсборо стал представитель французского рококо Юбер-Франсуа Бургиньон, известный под псевдонимом Гравло. <…> именно у Гравло он перенял элегантную рокайльную линию».* Эта рокайльная линия — тонкая, витиеватая, изящная, лёгкая, — давшая название стилю «рококо» (уменьшительное от фр. «roc» — камень), встречается у Гейнсборо во многих его произведениях. Пейзаж, на фоне которого изображены упомянутые выше джентльмены, выполнен именно в таком стиле: изящные, мягкие формы деревьев, в плавных изгибах земляной склон, лёгкая, далёкая перспектива с группой светлых, необременительных для неба и прозрачного горизонта облаков.

Основываясь на мнении искусствоведов и живом впечатлении от произведений, показанных на выставке, можно заключить: соединение реалистического изображения национальных образов с пейзажами природы в европейском стиле, в том числе, французским «рококо», и положило начало той, безошибочно теперь узнаваемой английской школе портретного искусства, одним из авторов которой является живописец Томас Гейнсборо.

Аналогичный подход художника прослеживается в картинах:

«Портрет Томаса Хиббера», 1785 г.,

«Портрет семьи Джорджа Байяма», 1762-1766 гг.,

«Портрет джентльмена с собакой в лесу», ок. 1746 г.,

«Портрет Лэмба Барри», ок. 1759 г.,

«Портрет Абеля Мойси», не позднее октября 1771 г.,

«Семья Бьям», 1766 г.

Но, будет не совсем верным ограничиваться в трактовке пейзажей только одним этим определением. В ряде работ Гейнсборо, несмотря на изящество и лёгкость изображённой природы, заложен подлинный драматизм, например, в картине «Портрет миссис Мэри Кобболд и её дочери Энн с ягнёнком и овцой на фоне пейзажа», ок. 1752 г.

Мать и дочь, как и в случае с уже известными нам джентльменами, запечатлены на земляном холмике, подле трёх деревьев, где главенствующую роль играют не кроны, а стволы. Картина, на первый взгляд, идиллическая, этакая пастораль: ясное небо, чистый ручей, купы деревьев, светлый горизонт. Мать с дочерью одеты в красивые, нарядные платья, какие надевают, преимущественно, на бал или иное значимое торжество. Юная дочь держит на руках ягнёнка, символизирующего безгрешность и чистоту. «Изящный портрет миссис и мисс Кобболд восходит к распространённому в XVIII веке живописному жанру сценки в пейзаже, более известному как “разговорный портрет”». За спинами зрелой женщины и юной девицы прихотливо перекрещены три крепких ствола. Нижние сучья основного, наиболее могучего дерева болезненно обломаны, что вносит в благостную пастораль явный диссонанс и намекает, вероятно, на некое неблагополучие с главой семейства, отцом. Лица матери и дочери чрезвычайно серьёзны, но, если в выражении первой читаются пережитые жизненные заботы, то лицо второй ничем ещё не омрачено. Своеобразной рифмой обеих фигур звучат облака в небе, одно облако — высокое, тёмное, как будто перегоревшее в пожарище, другое — беленькое, чистое, пышное, недавно народившееся и только-только покидающее горизонт. Кстати, на картине с тремя джентльменами тоже можно поотгадывать значение облаков и фоновых, разновеликих деревьев. Таким образом, внешне, казалось бы, ни к чему не обязывающий «разговорный портрет», призванный всего лишь услаждать взор хозяина, украшать жилище и передавать память последующим поколениям, приобретает у Гейнсборо серьёзное, социальное звучание, наполняется психологизмом, раскрывается этической глубиной.

В последующей портретной галерее обращает на себя внимание выражение лиц персонажей: задумчивый Самюэль Линли с утончёнными, нежными чертами лица, «один из талантливых детей выдающегося музыканта и композитора Томаса Линли, гобоист, певец, морской офицер», как будто угадывающий внутренним взором свою судьбу и в действительности умерший в возрасте двадцати девяти лет — «Портрет Самюэля Линли», 1778 г.

«Портрет Карла Фридриха Абеля», ок. 1765 г, музыканта, композитора, друга Гейнсборо. Внимательный, предупредительный, с проникновенным взглядом джентльмен с тонко чувствующей натурой.

Постоянный заказчик работ художника, благородный Джон Рассел, лорд-председатель Совета, лорд-хранитель Малой печати, лорд-лейтенант Ирландии, посол Великобритании во Франции и проч., удостоенный за службу своей Империи рыцарского ордена, высшей награды страны — Благороднейшего ордена Подвязки. Государственный муж с открытым лицом, приязненным взглядом. — «Портрет Джона Рассела, четвёртого герцога Бедфорда», ок. 1770 г.

Элегантный, исполненный достоинства и аристократических манер Абель Мойси, сын врача, «сделавший выдающуюся академическую, юридическую, политическую карьеру» — «Портрет Абеля Мойси», не позднее октября, 1771 г. По информации искусствоведов, Гейнсборо расплачивался с отцом Абеля за своё лечение написанием портретов.

«Портрет капитана британского флота Джона Уитмора Четвинда», ок. 1785 г., — один из самых прекрасных портретных образов Гейнсборо, на мой взгляд. Лощёный, с безупречной выправкой офицер, сочетающий в своей внешности высокий аристократизм и естественную простоту. Можно только гадать, как художник, будучи выходцем из торгового сословия, сумел постичь и безошибочно передать цельность натуры военного моряка. В образе Джона Уитмора Четвинда как будто зафиксирован пик расцвета стремительно набравшей силу самой могущественной морской державы того времени — Британской империи.

Томас Гейнсборо. Портрет Луизы Скрайн. Леди Кладж

Восхищают женские портреты:

«Портрет миссис Элизабет Муди с сыновьями Самюэлем и Томасом, 1779-1785 гг.,

«Портрет Луизы Скрайн. Леди Кладж», 1778 г.

«Портрет Гарриет, виконтессы Трейси», ок. 1763 г.,

«Портрет Гертруды, леди Алстон», 1767 г.

Первая, миссис Элизабет Муди — подлинная мадонна небес, источающая свет любви, по-женски беззащитная, жертвенная.

Вторая, Луиза Скрайн, леди Кладж — воплощение девичей трепетной нежности. Арфа в её руках напоминает зрителю не только о том, что она — талантливая арфистка, к тому же, обладавшая коллекцией арф, но и свидетельствует о созвучности состояния её души волшебным звукам этого инструмента, непременного атрибута многих древнегреческих легенд.

Третья, миссис Гарриет, виконтесса Трейси — символ знаменитой английской воли, восходящей к освоению отчаянными поселенцами угрюмых, пустынных островных берегов и последующим беспощадно-жестоким битвам свободолюбивых британских племён с римскими завоевателями.

Четвёртая, миссис Гертруда, леди Алстон — олицетворение домашнего уюта, материнства, женской верности, естества, побуждающих к заботе и умножению рода человеческого.

У всех женщин, за исключением леди Алстон, сооружены на головах умопомрачительные, по-модному припудренные, высокие причёски, по сей день не оставляющие равнодушными окружающих и будоражащие воображение мужчин.

В портретной живописи Томаса Гейнсборо искусствоведы выделяют ещё одну линию — детский портрет. На выставке за авторством художника таковых работ числилось три, а если учесть, что последняя пара картин некогда составляла единый холст, то можно говорить всего о двух: «Портрет питминстерского мальчика», 1769 г. и разделённые изображения «Портрет девочки» и «Портрет мальчика», ок. 1744 г.

Выработать собственное убедительное впечатление на основе двух картин представляется несколько затруднительным, поэтому, целесообразно ограничиться цитированием общей информации о детском портрете, подготовленной непосредственно сотрудниками музея и размещённой в открытом доступе на выставке: «Томас Гейнсборо успешно работал в разных жанрах, однако во второй половине XVIII столетия только заказные портреты могли принести британскому живописцу твёрдую репутацию и достойный доход. В этой сфере Гейнсборо непрерывно приходилось конкурировать с другими художниками, тем более что британские заказчики нередко одновременно обращались к разным портретистам. К числу основных особенностей живописи Великобритании XVIII века относится необычайный расцвет детского портрета. Этому жанру отдали дань многие живописцы, от скромных провинциальных мастеров до признанных академиков. Отбросив правила церемониального этикета, они стремились передать всю прелесть и непосредственность детской натуры. И всё же воздушные детские образы Томаса Гейнсборо, стремившегося подчеркнуть хрупкую и ласковую доверчивость, присущие этому нежному возрасту, заметно отличаются от жизнерадостных розовощёких «ангелочков», предстающих на полотнах Джошуа Рейнолдса, Джорджа Ромни и их последователей. То же касается и портретов взрослых, исполненных Гейнсборо в камерном формате. Если ранние изображения современников характеризуются жизненной правдивостью и некоторым лаконизмом, присущим традициям хогартовского стиля, то в дальнейшем мастер создал целую галерею мужских и женских образов, проникнутых почти бестелесной лёгкостью и тонким лиризмом. Известно, что Гейнсборо нередко работал над портретами в затенённой комнате или при свечах. Подобное освещение создавало мягкие, размытые контуры, идеально подходившие к быстрой, эскизной манере мастера, которую его соперник Рейнолдс неприязненно охарактеризовал как «беспорядочные штрихи и мазки». Не случайно на рубеже XVIII–XIX веков, когда закладывались основы эстетики романтизма, репутация Гейнсборо начала укрепляться, а его портретное творчество нашло множество последователей и даже конкурентов среди живописцев первой четверти XIX столетия».

Томас Гейнсборо. Лесной пейзаж с сидящим пастухом

Пейзажная живопись Гейнсборо представлена на выставке тоже небольшим количеством работ, тем не менее, весьма впечатляющих. «Пейзаж занимает особое место в искусстве Томаса Гейнсборо. В отличие от портретной живописи, которая ограничивала его требованиями заказчиков, пейзаж предоставлял ему большую свободу в изучении его предмета». Названия некоторых произведений говорят сами за себя, определяя жанровую направленность картин, как, например, «Романтический пейзаж с овцами у источника», ок. 1783 г. «Филипп Тикнесс, друг, заказчик и первый биограф Гейнсборо, вспоминал об особом отношении художника к пейзажу: “На несколько миль в округе не было такой живописной купы деревьев или одинокого красивого дерева, ни живой изгороди, ни камня, ни столба на перекрёстке, которые не запечатлелись перед его внутренним взором настолько хорошо … что он не смог бы с идеальной точностью изобразить их по памяти”». В аннотации к упомянутой картине «Романтический пейзаж с овцами у источника» сказано: «Начиная с 1780г. Гейнсборо стремился расширить круг сюжетов своих работ и обращал внимание на так называемые горные пейзажи. Эти сцены горных перевалов стали невероятно популярны среди лондонской публики и позволили художнику добиться в своих произведениях ещё большей экспрессии. К 1783 году горные пейзажи, с их яркими контрастами света и тени, окончательно вытеснили пасторали в творчестве Гейнсборо». Пейзаж на картине действительно полон экспрессии: густая, буйная зелень, высокие, лесистые горы, живописное нагромождение скал, в тени которых укрылся оформленный в классическом стиле живительный источник, в световом пятне отара овец и рядом два мечтательных пастушка с пастушьей собакой. Последующие картины «Лесной пейзаж со стадом у водоёма» (впервые выставлена в 1782 г.), «Холмистый пейзаж с пастухом, овцами и коровами, ок. 1783 г., «Скалистый пейзаж, 1783 г., «Рыночная повозка», 1786 г., «Пейзаж с холмами и лесными просторами, ок. 1786 г., «Горный пейзаж» и др., можно охарактеризовать примерно так же, с той лишь разницей, что в некоторых из них больше покоя, хотя внутреннее напряжение сохраняется. Эти пейзажи Гейнсборо, с их «мягкими, текучими ритмами композиции», всё же нельзя назвать в полной мере идиллическими, но и реалистическими их не назовёшь. Они, скорее, выражают сугубо индивидуальное, личностное видение художником природы, окружающего мира. В них причудливым образом сопряжены смятение и покой, внутренняя напряжённость и безмятежность. Мир пейзажей плотный, упругий, тугой. В нём нет места разрывам, ломким, болезненным линиям. Природа едина, многообещающа, полна скрытых сил, напитана здоровым, приподнятым настроением. Зрелый мир, не предполагающий увядания, распада, не ведающий уныния. Справедливости ради надо сказать, в пейзажах Гейнсборо явно прослеживается влияние ещё одного европейского художника, его выдающегося современника, фламандца Петера Пауля Рубенса, что, в свою очередь, ни в коем случае не принижает достижений английского живописца, не делает вклад в национальное и мировое искусство менее значимым.

Томас Гейнсборо. Снятие  с креста

Отдельного внимания заслуживают рисунки Гейнсборо. С первого взгляда на любой из них становится ясно, насколько художник талантлив, оригинален в мастерстве рисовальщика. Работы, в основном, выставлялись малоформатные. Россыпь разнообразнейших сюжетов, портретов, зарисовок, деталей, подготовительных набросков. Двуцветных, многоцветных. Можно смело утверждать, если бы Гейнсборо ограничился в своём творчестве только одними бы рисунками, он уже вошёл бы в пантеон гениев национального и мирового искусства. Изящные линии, точные штрихи, порой непонятно чем и с помощью какого инструмента сделанные.

В этом отношении чрезвычайно показателен рисунок «Лесной пейзаж с путешественниками», 1772 г., имитирующий, ни много ни мало, масляную живопись, где Гейнсборо провёл сложную, удивительную работу: предварительно склеивал листы бумаги, в сыром виде растягивал их на раме, рисовал основной рисунок индийскими чернилами и свинцовыми белилами, потом окунал листы с рисунком в обезжиренное молоко, растягивал, окунал снова, дорисовывал, расцвечивал элементы коричневыми, зелёными, жёлтыми, голубыми красками, добытыми, по его словам, из крушины, бистра, желчного камня, индиго и, наконец, всё заливал гуммиарабиком, а после высыхания покрывал работу тремя слоями спиртового лака.

Обращает на себя внимание рисунок, «Крестьяне, едущие на рынок», который, иначе как изумительным не назовёшь: «Художник выполнил несколько работ на тему крестьянских поездок в 1770-х годах, но этот рисунок отличается от прочих особым подходом. Пирамидальная композиция с фигурами, доминирующими на фоне пейзажа, по-видимому, была вдохновлена офортом Рембрандта “Бегство в Египет” 1651 года. Заменив святое семейство на простых сельских жителей, Гейнсборо наполнил этот скромный сюжет пафосом библейского повествования. <…> Это детально отточенный рисунок, выполненный в экспрессивной манере, присущей Гейнсборо в зените карьеры. <…> используя цветную бумагу, мел, гуашь и размывку тушью, он создал характерное для работ знаменитого фламандца драматическое освещение». И ещё одно пояснение важное для понимания значения в истории живописи, искусства в целом рисунков художника: «Близкий друг Томаса Гейнсборо, композитор Уильям Джексон горячо восхищался рисунками художника и утверждал, что они более совершенны, чем картины. Для Гейнсборо рисование было привычкой всей жизни, столь необходимой для его художественной практики. Сохранилось более тысячи рисунков британского мастера, созданных на протяжении всей его карьеры, большинство из которых — пейзажи. Гейнсборо создал больше пейзажных рисунков, чем какой-либо другой художник XVIII века, что свидетельствует о его огромной любви к этому жанру. На протяжении многих лет Гейнсборо неустанно открывал новые возможности рисунка. Начав с традиционных зарисовок свинцовым карандашом, мастер с годами усложнял технику своей работы, надеясь добиться более «живописного», эффекта. Всё чаще он обращался к мелу, свинцовым белилам и размывке тушью, при которых было легче создавать светотеневую моделировку. Стремление художника бесконечно экспериментировать распространялось и на его работу технике гравюры, и, хотя до нас дошло крайне немного произведений печатной графики Гейнсборо, они чрезвычайно разнообразны по технике и позволяют отнести этого мастера к числу величайших британских гравёров».

Давно ушедшая эпоха, безвозвратно выветренная в современной цивилизации атмосфера картин Гейнсборо, но соприкасаясь с его творчеством, образами, словно бы осязаешь близость того удивительного во всех отношениях мира, слышишь те сложные, многоцветные ароматы, будто произведения художника подводят основу под жизнь и нынешнего, современного общества, делают смыслы более ясными, воззрения устойчивыми.

На заглавной илл.: Томас Гейнсборо. Портрет мальчика

_____________

*Здесь и далее цитируется материал выставки «Томас Гейнсборо» в ГМИИ им. А.С. Пушкина.