Екатерина ГЛУШИК. Тонечка

Рассказ

Тонечка, милая Тонечка! Ты была права, когда говорила мне: «Будешь вспоминать!» Действительно, всякий раз, надевая твой подарок, вспоминаю тебя. И сразу – слёзы.

Казалось бы, вспоминать тебя – одно удовольствие: молодая, красивая. Общение с тобой – удовольствие. Но нет тебя больше! Потому и преподнесла ты мне свой подарок, неожиданно, без всякого повода, чем смутила меня. «Да в честь чего?» – изумилась я. «Будешь вспоминать», – ответила ты, и тут же слезы и у тебя, и у меня. И тем я выдала, что знаю о твоей болезни.

 Мы сумели тогда преодолеть непереносимую неловкость, заговорили на разные темы, отвлекавшие от мысли: «Когда?» Только в этом и был вопрос. Хотя вслух никогда не говорили, а лишь о невероятных возможностях медицины, о чудесных случаях исцеления людей, поднявшихся со смертного одра. «Вот одна женщина»… «Вот один мужчина…» У них даже гораздо хуже было, почти безнадёжно, но поправились, а женщина даже и двойню родила – совершенно здоровые малыши... Истории реальные и выдуманные, на ходу сочинялись, с пафосом рассказывались. И мы сами себя этой верой в чудо подогревали, и уж потом совсем фантастичные случаи начали рассказывать.

 В тот раз я впервые в жизни не просто неохотно, а боязливо и даже как-то обреченно принимала подарок. Я их вообще не люблю. А здесь принимала с животным страхом. Именно потому, что сказано: «Будешь вспоминать». Это было сообщение обречённого о своей близкой неминуемой смерти, смерти женщины очень дорогой тебе. Приятной своей ненавязчивой прелестью, тактом, застенчивостью. И все во мне противилось этому. И как знаку неминуемой скорой смерти – противилось твоему подарку, Тонечка. Принимая его, я как бы соглашалась с неотвратимостью беды.

С первой встречи с тобой я была поражена твоему мягкому очарованию, изысканной красоте, естественности и доброжелательности. Любимая мама, обожаемая жена, покладистая сноха, расторопная хозяйка, прекрасная медсестра, к которой люди шли и домой – ты всем была по сердцу, для всех находила добрые слова, ко всем была участлива.

 Жена моего брата, твоя подруга, познакомившая нас, когда я после визита к тебе расхваливала тебя, сказала: «Ты ей тоже очень понравилась. Говорит, что ты – как кинозвезда». А ведь кинозвезда была как раз ты. Но как щедра на доброе слово!

 А когда в очередной раз в разговоре по телефону я стала передавать тебе привет, сноха меня огорошила: «Знаешь, у Тонечки рак. И уже метастазы повсюду. Ей ничего не говорят, но она обречена. Вопрос времени».

 Вновь приехав в гости к брату, пошла навестить тебя: ты, узнав о моём приезде, очень хотела со мной встретиться, просила прийти. А я не знала, как себя вести, и было неловко за своё пышущее здоровье. Как вести-то себя? Беззаботно болтать? Сидеть с трагическим лицом, вздыхая: «Все там будем»?

 Ты была по-прежнему красива, но совсем не здорова. И это было очень заметно.

 – Изменилась я, да? – печально-утвердительно спросила ты. И тут же: – А ты такая красавица, такая здоровая. – И мы обе заплакали. Но сноха что-то сказала, отвлекая нас от этого разговора, и ты успокоилась.

 Вдруг ты как-то даже суетливо, видимо, боясь позабыть, стала хлопотать, достала из шкафа сверток, на нем было написано моё имя. Протянула мне. И потом – о подарке на память. Чтобы эту печальную сцену не продлевать, сноха с неподдельным восторгом почти кричит тебе:

 – Слушай, как тебе эта стрижка идет!

 – Да это же парик! – ты смеёшься, довольная тем, что как бы разыграла подругу.

 – Неужели? Как настоящие волосы-то!

 А ты заливаешься смехом:

 – Да они настоящие. Мои же. Я после школы косу обрезала, а мама её хранила. Сейчас вот муж мне парик заказал из моей косы. Девчонки, – ты вся загорелась, засветилась изнутри,– представляете, какие у меня косы были! На выпускном – вот,– ты показываешь рукой,– ниже пояса! И каждая, как канат хороший! Дурочка, уехала в училище в город, с глаз родительских долой – и обрезала. Тогда модно было «гарсон», ну я и – под гарсон, под горшок почти. Но парикмахерша, не отговорив меня подстричься, заставила косу взять, хотя тётки, другие парикмахерши, стали мне на ухо петь: да зачем, да оставьте здесь, да вам не пригодится. А та, что меня стригла, говорит: вот тебе твои косы, чтобы видела, какой дурой была – обкорнала. 

 Ты снимаешь парик, вертишь его перед нами – тебе приятно, что действительно незаметно, что ты – в парике. Побежала в другую комнату, принесла ещё два парика – из искусственных волос. Мы стали их по очереди примерять. Один подошел мне. Ты с радостью:

 – Бери! Тебе идёт! Я носить этот всё равно не буду. А ты хоть вспомнишь меня.

Как себя чувствует молодой человек, который знает: близ есть, «при дверех»! И даже знает примерно, когда. Который оставляет любимого мужа. Маленьких сына и дочь. Как они? Кто о них станет заботиться? Женится муж? Кто заменит тебя ему? А детям разве заменят тебя? Будет хорошей новой матерью мачеха – хорошо, но и обидно, что твои дети любят другую, как мать. Будет плохой – горше мысли нет, чем эта. И помочь никак не можешь.

При тебе я ещё держалась, а пришла домой – и обревелась. Сноха мне:

– Да что ты до смерти оплакиваешь, как покойницу. Может, ещё всё обойдется.

Лучше бы не говорила, во что и сама не верит.

Я – ещё громче рыдать.

И вот недавно приснилась мне ты, Тонечка. Улыбаешься и говоришь:

– Я так рада, что мой подарок тебе счастье принёс.

Проснулась, и думаю: «Что это? Какое счастье принёс?»

Боже мой! Конечно! Ведь я в этом парике была и в кофточке твоей, когда с моим Шунюшкой познакомилась. Он в автобусе рядом сел, смотрел-смотрел довольно беспардонно и говорит:

– А вот что девушек заставляет парики носить? Вы – лысая?

– Я – лысая, а вы – глупый и нахальный,– говорю.

Он не смутился даже:

– Представляете, какая отличная пара: люди вокруг все совершенные, правда? Но чтобы один глупый, а другая – лысая! Нет, я этот шанс не упущу! И вы – не упускайте!

Мне это смешным не показалось совсем. Я отвернулась. Он ещё заговаривал, а я не отвечала. Вышла из автобуса на своей остановке. Через день выхожу из подъезда, а кто-то сзади подошёл и надо мной что-то держит, оглянулась, смотрю – парик. Опешила, а потом поняла – этот парень, который в автобусе шутил. Я его не рассмотрела, а он симпатичный, и лицо открытое.

Я расхохоталась. А он парик на себя напяливает. Я – ещё сильней хохотать. И вот у нас скоро свадьба. И ты Тонечка, мне приснилась, говоришь:

– Я так рада, что мой подарок тебе счастье принёс.

На илл.: Художник Lou Shabner