Эльмира АШУРБЕКОВА. Белая луна

Перевод с табасаранского Валерия ЛАТЫНИНА

Отрывок из драмы в стихах

 Действующие лица (в отрывке):

Упоминается ГАДЖИ. Он (в данном отрывке) на фронте.

НАРХАЛУМ – жена Гаджи.

СУНА – их старшая дочь.

ЖАМУТ – калека.

ХАЛИЛ – младший сын Фатьмы (родственницы Гаджи).

МАША (МАРИЯ) - русская женщина из числа беженцев, во время наступления немецких войск, эвакуировавшихся с детьми и стариками из центральной России на Северный Кавказ.

Место действия – одно из дагестанских сёл.

Время действия (в данном акте) – конец зимы 1944 года.

IV акт

1-ая сцена

Комната в доме Гаджи. Видно окно во двор. Рядом с марцар (национальной печкой) на расстеленных овечьих шубах и матрасах лежат дети. Возле них на полу сидит Нархалум, качая протянутыми ногами лежащего на них на подушке ребёнка. В руках Нархалум – носок на спицах, который она вяжет.

НАРХАЛУМ (напевает):

Скоро для деток моих

В огороде

Землю проклюнут

Весенние всходы.

Каши наварим

С пшеном и крапивой.

Будет тепло во дворе

И красиво.

Зимняя стужа

Недолго продлится.

Скоро уже

И война завершится.

Папа к ягняткам

  Своим возвратится

И привезёт всем

Премного гостинцев.

ГОЛОС РЕБЁНКА:

Мама, а хлебушек будет в гостинцах?

НАРХАЛУМ:

Будет, сыночек. Ты спи, всё приснится.

ГОЛОС ВТОРОГО РЕБЁНКА:

Мама, а суп ты ещё не сварила?

НАРХАЛУМ:

Нет, моя зайка, поленья сырые.

Плохо горят.

Вы немножко поспите,

Может, успею и суп доварить я.

(Продолжает напевать.)

Завтра теплее

На улице станет,

Солнце проснётся,

Сугробы растают.

Выйдем на луг, зеленеющий,

Дружно

И наберём корешков,

Сколько нужно.

Мамины чубики,

Мамины косы,

Пусть ваши сны

Утешенье приносят.

Спите, родные,

Останетесь живы.

Скоро кякшар*

Будем есть из крапивы.

ГОЛОС РЕБЁНКА:

Мамочка, теста чуть-чуть замеси.

НАРХАЛУМ:

Сделаю. Спи, не растрачивай сил.

(Открывается окно, в нём появляется Жамут и бросает в комнату домотканный коврик.)

ЖАМУТ:

О, Нархалум, будь добра, пожалей,

Супа мучного тарелку налей.

Коврик за эту услугу возьми,

Только горячим хоть раз накорми!

НАРХАЛУМ:

Ты запускаешь в окошко мороз,

Дом без того не на шутку промёрз.

И не топчись за раскрытым окном,

Лучше входи, коль пожаловал, в дом.

(Закрыв окно, Жамут через дверь входит в комнату. Нархалум, осторожно сняв с ног подушку со спящим ребёнком, встаёт.)

ЖАМУТ:

Прости, что тебе добавляю хлопот,

Измучили боли голодный живот.

Я вижу котёл у тебя на огне –

Что в нём? (поднимает крышку и смотрит)

Неужели – лишь горстка камней!?

Эй, Нах*, ты, наверно, рехнулась умом,

В чём польза, скажи, в содержимом таком?

НАРХАЛУМ:

Когда плачут дети и просят еды,

Я ставлю котёл, наливаю воды,

Крупы в доме нет, так я камни варю…

О чём-то хорошем пою, говорю.

И дети уснут. Так и тянутся дни.

Но силы на плач не изводят они.

ЖАМУТ:

Вот это сметливость! Ты как догадалась?  

Твоя лишь семья без потери осталась,

Тогда как в селенье у нас и в районе

Погибших от голода много хоронят.

НАРХАЛУМ:

Не каркай, как ворон, не дёргай за нервы.

Нам только дожить бы до зелени первой.

Смотри, как тельца малышей отощали,

Мучного они уж давно не видали.

Вот чай из шиповника делаю только,

Попей, может силы прибавит хоть сколько.

(Наливает в стакан чай из шиповника и подаёт Жамуту).

ЖАМУТ:

Пелеш во дворе будто к снегу прирос,

Наверно, издох без кормёжки ваш пёс?

НАРХАЛУМ (закрывая рукой рот Жамуту):

Молчи!

Малышей эта новость разбудит.

Суна заболела,

И он с ней как будто,

На дом беспрерывно

С тоскою смотрел,

Скулил, словно плакал,

Не пил и не ел.

Ну, как человек,

Понимал всё, казалось…

(Вытирает слёзы на глазах.)

А дочка от слабости не откликалась.

ЖАМУТ:

Так что же нам делать, как далее жить?

На улице снег по колено лежит.

Мороз истязает, как истый палач,

И ветер затеял не песню, а плач,

А волки ему подвывают с тоской;

Скитаются тени во мгле снеговой –

Толкает их голод на снег босиком,

Мороз загоняет голодными в дом.

От летних запасов не сыщешь следа.

По улицам гонит скелеты нужда -

Бредём за подачкой в мороз, в снегопад…

Опухшие с голоду дома лежат.

НАРХАЛУМ:

Качаги*** украли корову и тёлку,

В живых нас оставив -

Да только что толку?

Как будто в петлю затолкали

Всех разом…

Пусть эти мерзавцы

Подавятся мясом!

ЖАМУТ:

В пещере Цумаг затаились, скоты,

Украденным тешат свои животы.

НАРХАЛУМ:

А наша беда ещё тягостней стала,

Ведь я трудодней заработала мало –

Лечила детишек больных то и дело,

Потом ревматизмом сама заболела.

Запасов скопила ничтожную малость,

Как видишь, уже ничего не осталось.

Голодные дети – для матери пытка,

Их бросить нельзя, чтоб за помощью выйти.

Вот так и сижу возле них, как калека,

Молю, чтоб Всевышний прислал человека.

ЖАМУТ:

Готов бы помочь. Только много ли толку,

Когда от бескормицы вою я волком?!

НАРХАЛУМ:

Я вижу, Жамут, но прошу – походи,

Быть может, продаст кто немного еды,

Чтоб голод до первой травы заглушить…

ЖАМУТ:

Плохой я помощник, уж лучше не жить!

НАРХАЛУМ:

Качагская шайка повсюду копалась,

Но всё-таки вещь дорогая осталась –

В серебряных ножнах гапур…гордость мужа.

Во все времена на Кавказе он нужен.

И нынче, я думаю, тоже в цене?

Дочь младшая плакала ночью во сне,

Я ей под подушку**** гапур положила.

Как видишь, подушка его сохранила.

(Достаёт и передаёт Жамуту серебряный гапур)

Вот – наша надежда, держи и ступай,

И коврик, что бросил, с собой забирай.

Но, ради Всевышнего, всё же найди

Хотя б на неделю какой-то еды.

ЖАМУТ:

Как жаль, что Всевышний мне доли не дал,

Чтоб я молодого коня оседлал,

Пополнил кавказских наездников строй,

Сражался с врагами за край свой родной.

Наверное, смысл жалкой жизни моей –

Помочь протянуть вам хоть несколько дней,

До первой травы в огороде дожить?

Ведь доброго много мне сделал Гаджи.

(Привязывает гапур к поясу.)

Иль к детям с едой

Возвратится Жамут,

Иль мёртвым

Беднягу в сугробе найдут!

(Уходит).

НАРХАЛУМ:

Всевышний, до хлеба его доведи,

Чтоб выручить смог нас Жамут из беды!

Услышь эту горькую просьбу мою –

Спаси от голодного мора семью!

(Повернувшись)

Всё меньше тепла, иней белит окно,

В душе от безрадостных мыслей черно:

Отец умирающих малых детей,

Ты чувствуешь горе в землянке своей?

Быть может, ты сам изнываешь в плену?

Будь прокляты те, кто затеял войну!

Детей баловал ты в прошедшие дни –   

Всё самое вкусное ели они:

Сметану, лепёшки из белой муки,

Полны были сыром у нас бурдюки…     

Теперь смотрит голод на нас, словно волк, -

Давно без меня бы детей уволок.

Глаза Азраила***** нацелены в нас –

Он жаждет приблизить последний наш час…

(Берёт из-за печи воду и старается напоить Суну.)

Доченька, Суна, попей,         

Маме отзовись своей!

(Стук в дверь. Заходит Мария.)

МАРИЯ:

Нархалум, Жамут сказал – 

Соня тяжело болеет.

Сахар у меня лежал,

Дай дочурке поскорее.

(Протягивает на ладони кусок сахара.)

Это – дар бесценный твой…

До последних дней хранила,

Но услышав про разбой,

Возвратить его решила.

НАРХАЛУМ (обнимая Марию):

Маша! Что ты?.. Бог с тобой!

Я же для детей давала…

МАРИЯ:

Талисман оставлю свой

Соне,

Чтоб девчушка встала.

(Снимает с шеи серебряную подвеску и кладёт Суне на грудь.)

Это – белая луна…

Землю нашу охраняет.

Возрождается она

И болящих возрождает.

Если в воду опустить,

То и там свершится чудо,

Станешь ей детей поить,

И болеть они не будут.

НАРХАЛУМ:

Нету слов, сестра моя!

Да хранит тебя Всевышний!

МАРИЯ:

Ведь и нам твоя семья

Тоже помогала выжить.

Скоро ехать нам домой –

Оккупантов вспять погнали.

Расставаться жаль с тобой –

Сёстрами в несчастье стали.

Породнила нас беда,

Не разлучат расстоянья.

Не забуду никогда!

Бог храни вас! До свиданья!

(Обнимает Нархалум и поспешно уходит).

(Стук в окно. Нархалум открывает).

ХАЛИЛ:

Салам алейкум! Как вы тут?

Здоровы ли, не заболели?     

НАРХАЛУМ:

Какая радость! Очень жду.

Давай же, заходи скорее.

ХАЛИЛ:

Для вас - вот, (протягивает котомку)

Нархалум баджи******,

Коры берёзовой собрали,

Добавили немного ржи,

Перемололи. Вам прислали.

Я много сёл прошёл в горах –

У всех пустынно во дворах.

(Тихо, чтобы дети не услышали, и, жестикулируя)

Пелеша жалко…верный пёс…

(Печально качает головой.)

НАРХАЛУМ (горько, тихим голосом):

Бедняжку снег уже занёс…

ХАЛИЛ:

Могу к оврагу отнести…

Зарыть…

СУНА (слабым голосом):

Халил, неужто ты?        

Примечания:

* В оригинале кьякьюшв (мн.ч. кьякьшвар) – это пучок стебельков свежей крапивы, который, посыпав солью, мнут между ладонями до появления сока и едят.

** Нах – короткий вариант имени НАРХАЛУМ. (В такие краткие формы имён вкладывается некоторый нюанс уничижения.)

*** Качаги – бандиты и дезертиры, которые прятались в лесах и нападали на людей, обкрадывали оставшихся без мужей женщин и беспомощных детей и стариков.

**** В народе есть поверье, что если под подушкой ребёнка оставить кинжал, то сон будет спокойным.

***** Азраил – ангел смерти.

****** Слово «баджи» добавляется к имени при обращении к старшим по возрасту женщинам из родни по мужской линии.

Иллюстрация предоставлена для публикации переводчиком