Виктор БОЧЕНКОВ. Приговоренность к русской судьбе. (2002)

Я не видел Париж и Афины,

И веселых заморских бродяг,

Но я видел сутулые спины

Русских пахарей и работяг.

 

Я не видел богатые Штаты

И экзотику на островах...

Но я видел, как наши солдаты

К матерям возвращались в гробах.

Автор этого короткого стихотворения Михаил Бондарев - из поколения поэтов, которые родились на рубеже 1960 - 70 и сейчас делают первые шаги в литературе. Два коротких четверостишия емко заключают в себе и творческое кредо, и приговоренность к русской судьбе.

Как-то попался в руки сборник стихотворений о Чечне “Время “Ч” (М.: Новое литературное обозрение. 2001). Более сотни разных поэтов, но мало кто из них сумел ракрыть тему Чечни и родины в той неразрывной связи со своей собственной судьбой, как традиционно сложилось в русской поэзии. Сплошное художественное, да и душевное убожество! Но вот ведь какое дело - приукрасишь его литературоведческой терминологией и философскими цветочками, глядишь - и сойдет за “произведение художественного творчества”. Отбор авторов сборника в духе НЛО. А могбы составитель и не обращать внимания на стиль, и Виктора Верстакова, к примеру, включить, раз речь о Чечне завел. Чем он хуже Пригова или Бунимовича?

Но я хотел о другом сказать. О том, что у Бондарева есть главное - поэтическое зрение и человеческое сострадание.

Он говорит:

Мой путь один - движенье наугад

При помощи чернила и бумаги.

Не соглашусь. Как раз его-то путь - не “движенье наугад”. Это он от неверия в свой талант так решил. И еще от боли за происходящее вокруг. Он незнания, как противостоять развалу страны, нарастающей русофобии.

Снегов стремительное таяние

Не смоет тяжкие грехи.

Я слышу русского отчаяния

В потемках тихие шаги...

В лирике Бондарева в большинстве своем грустные ноты. Немало стихотворений с пафосом безысходности, “русского отчаяния”. Можно говорить об отдельных технических шероховатостях (которые, кстати, бывают очень необходимыми в поэзии), но дело не в них, а в общем настроении автора. Об отчаянии можно писать, но не нужно им жить. Оно не может долго быть постоянным состоянием поэта и доминантой его мироощущения.

От каждого образа, каждого звука,

От каждого взгляда, движенья руки -

И легкая радость, и тяжкая мука -

Основы житья и рожденье строки.

Мне хотелось бы пожелать Михаилу Бондареву побольше “легких радостей” для “рожденья строки”. И мук тоже. Но только не отчаяния. Оно не дает творческого импульса, поскольку за ним лишь неверие и самоотрицание. Позволишь отчаянию овладеть собой - и зачем писать?

Михаил Бондарев родился в Калуге, работает в Москве. Его поэтический сборник “Царство снеговиков” вышел в 2001 году в столичном издательстве “ПАИМС”. Несколько слов хочется сказать о сборнике еще одного поэта из Калуги, Александра Мызникова (“Личное дело. Калуга.: Облиздат. 2000).

У него есть одно из главных качеств не только для поэта, но вообще для человека - желание принимать мир. Оно очень важно не только сейчас, когда некотоырми “мэтрами” литературы сознательно пестуется пошлось и чернуха в творчестве молодых, когда, не имея опыта, легко впасть в подражательность или целиком пожертвовать внутренним содержанеим стихотворения ради “оригинальной” формы.

Я пишу стихи

но и здесь

не достиг особых успехов

я это понял

перечитав

ПО НЕБУ ПОЛУНОЧИ АНГЕЛ ЛЕТЕЛ

Тем не менее

Мир устроен прекрасно

И полон неизъяснимого добра.

У Александра Мызникова эта вера в добро - и в других его стихах. Берется ли он экспериментировать с формой или нет, но от этой веры не отступает. Она в основе его поэзии, причем он умеет не говорить о ней прямо. Веру в доброе начало бытия, в то Добро, перед которым человек очень мал (Мызников нередко подчеркивает, сколь мал его лирический герой в этом мире) нужно чувствовать в дыхании строк, в ритме, в музыке слов и рифм. И, наверное, это ощущение веры в прекрасный мир очень многого стоит. Это важный критерий, отличающий настоящую поэзию от игры в поэзию.

Александр Мызников музыкален, гибок; его стихи - отражение разных эпох и культур. “Московская элегия” со столичными символами-топонимами (Я сегодня по Неглинной / Я сегодня по Басманной / обязательно пройдусь...) соседствует со стихотворением о Сулле; мир, где “стоит этот дом кирпичный / сталинской застройки”, где “радиопрограмма сулит ко вторнику метель”, где “Блок, идущий мимо налегке / на невском проститутку подбирает” - соседствует с улыбкой Чарли чаплина, который в америке “серое насекомое, / единственное, которое / еще продолжает путь / к киношной своей отраде”, с именами Бунина, Фета, Тургенева... Культурный диапазон в поэзии Мызникова очень широк, и сам автор открыт всему, в чем чувствует проявление высшего Добра.

Чернеет за окном черешня.

Как быстро лето отцветает...

За краем поля, за дорогой

Грибник аукает в лесах.

 

Я прочитал вчера у Бунина:

Садов вишневых не бывает,

Бывает первый лист опавший,

Запутавшийся в волосах.

Не так давно вышла претендующая на фолиант книга “Нестоличная литература”. Составитель Дмитрий Кузьмин желал, как будто, представить читателю широкий диапазон провинциальной поэзии и прозы. На деле сборник вышел достаточном однобоким по поэтическому языку, и далеко не отразил все лучшее, написанное нестоличными авторами. По сути это - профанация провинциальной литературы, поскольку выше своих собственных литературных пристрастий составителю сборника подняться не удалось - равно как и составителю сборника “Время “Ч”.

Не попали Бондарев и Мызников в эти сборники. Нет у них подборок в интернете. Книги вышли небольшими тиражами, за свой счет. И нет у них известности. Нет, может быть, и желания любой ценой пробиваться в московские литературные круги. Но будущее - за теми, кто, как они, умеет радоваться и страдать искренне, кто ощущает боль страны, боль земли, где суждено родиться.