Татьяна ФЕДЯЕВА. Такие разные люди
Из жизни руководителя приюта для бездомных «Ремесло добра»
За Грудинина!
Вчера встретились с Юрием Назаровым, с не просто известным, а по-настоящему народным артистом России. Нас с ним объединяли не только эфиры на «Народном радио», не только рабоче-крестьянское происхождение и то, что по рождению оба сибиряки. Вчера общим стало то, что пришли поддержать Совхоз им. Ленина.
Не хочется лезть в политику. Да и чего туда стремиться, если все решено на долгие годы? Владимир Владимирович нам дан то ли свыше, то ли тем, что называлось голосованием 1 июля, аж до 2036 года. Вместе с его «Единой Россией», а также ЛДПР, КПРФ и «Справедливой Россией»... Значит, все уже железобетонно до этого срока. И нечего дергаться. И не дергаюсь. Говорят, что как народ решил, так тому и быть.
Если учесть, что сейчас средняя предполагаемая продолжительность жизни мужчин в России 68 лет, а женщин 78, то ни Назарову, ни мне до этого срока не дотянуть. Грудинин возможно доживет. Но ему тоже будет уже под восемьдесят... Не конкурент! Поэтому прочь всякие политические инсинуации! И не будем о Павле Николаевиче с его шикарными усами и супер-талантом руководителя. Поговорим о жизни. О том, что сами знаем, и о том, что сказали на канале «Спец-ТВ».
Работая с людьми, оказавшимися в сложной жизненной ситуации, невозможно не заметить, что спусковым крючком для того, чтобы впоследствии оказаться на улице, является потеря работы. Сначала не станет зарплаты. Потом начнутся или продолжатся (вплоть до развода) разборки в семье. А если для того, чтобы забыться, ещё приплюсовать алкоголь, да если вдруг заболел(а)... В общем, потерял(а) работу – считай, что ступенькой вниз опустился. А так как падать легко, то можно и не заметить, как оказался на дне...
Совхоз им. Ленина с его сотнями работников ждёт именно такая участь после очередного суда, где было вынесено решение, чтобы в его кассу было внесено больше миллиарда рублей. Якобы он, совхоз, с его шикарными школами, детскими садами, отличными зарплатами и т.д., сам от себя увел такую сумму. Я в этом ничего понять не могу. Из разговоров с сотрудниками поняла только, что если за оставшиеся две недели не будет внесена требуемая сумма, то больше не станет в Москве и Подмосковье ни киосков с клубникой, ни самой клубники, на плантациях которой, как привлеченные в сложные периоды, работали не только горожане, но даже наши люди, т.е., оказавшиеся на улице. Им тоже нужны деньги... Ну, и ягодкой полакомиться хочется!
Между прочим, за последние десять лет, согласно статистике, количество сельхозпредприятий в стране сократилось на 45%. То есть, почти наполовину. Из тех, что остались, совхоз им.Ленина – один из самых лучших. Но и его может не стать очень скоро. И вырастут в прекрасном месте, рядом с кольцевой дорогой новые жилые дома, куда поселятся выходцы из других мест в уже и так разросшуюся до неприличия столицу...
Не удержалась и спросила Грудинина: а если силами народа, того самого, который не смог в свое время помешать закрытию ЗИЛа и Рубцовского тракторного завода, Трансмаша и сотен как промышленных гигантов, так и десятков маленьких вплоть до каких-нибудь трусовязальных фабрик, сумеем остановить процесс уничтожения, всем миром собрав по 100 рублей этот несчастный миллиард, то что дальше?
– А дальше, – сказал Грудинин, – мы сделаем на эти деньги детский парк. Бесплатный. Для всех ребятишек всей России...
Это он сказал публично. В присутствии огромного количества людей. Как уже многие заметили, он обещания выполняет.
В общем, я свои 500 рублей из пенсии вложила. Мало, конечно. Но нашему приюту деньги тоже нужны. У нас тоже нет работы, за которую бы платили... Некоторые люди раньше трудились на вполне приличных предприятиях, которых уже нет... Увы. Нам тогда, когда заводы закрывались, казалось, что все обойдется, что не может же такого быть...
Мальчишки
Обычно еду в Давыдково с рюкзаком и сумкой. Всё – битком и довольно увесистое. Метро, электричка, автобус – и через три, а если повезёт, то и через два с половиной часа я в деревне. Выхожу на остановке и знаю, что сразу заберут мою поклажу, как бы не уговаривала: «Тебе же нельзя, у тебя позвоночник больной, сама донесу!». Они ждали. Хотят показать свою заботу, и даже ожидание, топчась на остановке в любую погоду.
Они идут. Кто хромая, кто переламываясь в пояснице, кто опираясь на палку. Но вид стараются держать бравый. Они напоминают детей в пионерском лагере, которые ждут в выходные приезда родителей. А я – их, не всегда удачливых и благополучных, – точно такую же мамку, приехавшую с гостинцами...
Между тем, почти у всех, кто оказался в сложнейшей жизненной ситуации, как раз с родителями в детстве были серьезные проблемы. Или даже так: проблем не было, потому что и родителей не было. Дом малютки, детский дом, ПТУ, армия (чаще – тюрьма), какая-то кособокая семейная жизнь чаще всего с таким же партнёром (партнёршей), алкоголь сначала как способ развлечения и поднятия настроения, потом – чтобы забыться. Развод. Потеря любых смыслов жизни. Разрушение иллюзий.
Обратила внимание на то, что когда кто-то из бывших детдомовцев заболевает или, напротив, все у него хорошо, и он радует успехами, а я в знак признания этого предлагаю перейти из большой комнаты, где десять человек, в одну из маленьких, где ты, возможно, какое-то время даже будешь один (это считаю наградой), они мгновенно наотрез отказываются: мне и здесь хорошо!
Не привыкли или не умеют быть одни. Они не знают, что делать с одиночеством. И ещё: им почти всегда нужна направляющая рука. Чтобы кто-то говорил, что и как надо делать, похвалил, если делаешь хорошо. Можешь даже поругать. Но – любя. По-матерински.
Иногда я их, 50-60-летних дядек, называю мальчишками и грожусь за нарушение правил (куришь много или в неположенном месте, не вымыл за собой посуду и т.д.) «поставить в угол». Конечно, все понимают, что это шутка. Но лица вдруг мягчеют, морщин за улыбкой становится почти не видно. И проглядывает через коросту незадачливой судьбы растерянный мальчишка, ждущий то ли наказания, то ли поощрения. А точнее, ждущий, несмотря на возраст и прожитые годы, маму. Которую, может быть, даже никогда не видел.
Что бы и кто бы ни говорил, но вся наша взрослая жизнь программируется и закладывается в раннем детстве. И как же повезло тем, у кого пусть даже не было родителей, но если попал к хорошим людям. В приемную ли семью, в интернат ли. Где была мама... А уж если – добрый и одновременно строгий и умелый отец, то и вовсе можно считать счастьем. Но главное все же – мама. Которой всем не хватает. До седин и даже больше.
Всем желаю, чтобы ваши мамы оставались с вами до самой старости. Вашей, а не их.
Дневник Игоря Тимофеева
Он приходил ко мне несколько раз. Всегда – аккуратный, чистый. В костюме! Несколько раз приносил помощь для живущих в приюте: обувь, в основном. Однажды – деньги: купите ещё кур. И сами сыты, и будет, что продать. Деньги наличные всегда нужны!
Самое странное было то, что он тоже бездомный. Единственное, чего просил: если попрошусь, то разрешите на вашей территории землянку выкопать? И буду вашим столпником...
Последний раз он приполз. До ужаса грязный. С большого перепоя: пропадаю, возьмите! Был довольно поздний вечер. Куда взять его? В 30-градусную жару он в овчинном полушубке, босой, трясущийся. Сделала строгий вид: завтра в шесть утра возле метро. Чтобы был чистый и трезвый. Он замотал головой: буду и чистый и трезвый! Не пришел.
До сих пор ругаю себя. Ну, ладно, побрезговала в комнату, на кухню. Но бросить одеялко в коридоре могла? Накормить как следует? Молюсь, чтобы был жив.
В один из своих визитов (а ему подходило именно это слово: визит) он оставил у меня целую кипу своих записок, блокнотов, тетрадей: что хотите, то и делайте! Вот записи только из одной. Дело в том, что с началом этой проклятой самоизоляции хуже всего пришлось самым бедным и обездоленным. И он, сам живущий в чужом гараже, взял на себя миссию помощи таким людям.
– Потому что, – как объяснил сам, – я такой же. Понимаю их. Знаю, что надо. Надо было, чтобы просто не умерли на улице...
Дальше его записи.
1. Промзона Печатники и Кожуховская. До МЦК Угрешская.
2. Новокузнецкая, Третьяковская.
3. Автозаводская, Кожуховская.
Перечень мест ночлега: улица, подъезды, подвалы. На остановках. Лишь бы не гнали.
2 апреля. Территория МЖК. Замерзающий гражданин на ступенях. Опрошен. Зовут Слава. Уфа. Мостостроитель. Перепил, отстал от коллектива. Чувствует нормально. Только ноги отнялись. Расторможен. Вручена палка. Отведен похмеляться (100 г водки «Топаз»). Закусил. Сопровожден на Южнопортовую в хостел, где проживал. Завтра должен уехать в Ижевск на автобусе. Чувствует себя удовлетворительно. Жалоб нет. Кто-то ранее давал нюхать нашатырь.
Сергей Григорьевич Овсиенко. Одет не по сезону. Замерз. Не похмелен. Одет. Похмелен. Сопровожден до места дислокации. Температуры, озноба, жара нет. Жалобы: не может получить паспорт. Пуляют туда-сюда в МФЦ по месту обращения.
Евгений. Электрик. Жалоб на самочувствие нет. Озноба, жара, кашля, температуры нет. Трезв. Претензии: не может получить паспорт в МФЦ. С Прооетарки послали в Лужники...
Алексей Алексеевич Кок....ин. жалоб нет. Помоги на банку кильки!. Подарил мне градусник ввиду отсутствия в аптеках ртутных термометров и масок.
Проскочили трое. Махнули рукой. Было бы плохо – подошли бы. В субботу направлюсь по маршруту крестного хода, дабы превентивно осмотреть территорию на предмет присутствия контингента, нуждающегося в помощи...
4 апреля. Угрешская. Бездомный Иван. Жалоб нет. Бездомная Катерина. Жалоб нет. Бездомный Евгений, электрик. Жалоб нет. М. «Проспект мира», друзья улиц, соцработник делают документы). Попросили сковородку дабы приготовить котлеты на костре. Дал кастрюлю.
5 апреля 7 утра.
Бездомный Алексей. Уже похмелен. Все в порядке.
Евгений. Волгоград. Временно безработен (отпустили на карантин). Приходится жить на улице. Надеется на скорейшее прекращение пандемии и возобновление работы.
5 апреля. М. Кожуховская. Овсиенко С.Г. Температуры нет. Просьба одна Ввиду нахождения на переднем крае противостояния коронавируса, как консультанту по военно-морским вопросам, просил для усиления мотивации купить 100 граммов водки. Водка куплена. Лекция о метафизике бытия власти и обывателя прочитана. Сообщил, что на М. Проспект Мира в подвале дома – Друзья улицы. Есть соцработник. Помощь в восстановлении документов.
Женя. Сидит в частной машине. Контакт невозможен из-за недружелюбного отношения его друга.
5 апреля. Воскресенье. Хождение с образами Иисуса Христа. Контингента не увзрел. Возможно, самоизолировались в подвалах, на чердаках и т.д. Подъезды закрыты. Люди недружелюбны. Гонят.
6 апреля. Ул. Петра Романова. Алексей. Жалоб нет. От денег бы не отказался.
Евгений. Волгоград. Звонил в соцслужбы. Обслуживают только москвичей. Езжайте домой! На что? Жалоб нет. Просьба: кроссовки 45 размера. Документы есть. Обменялись телефонами...
Алексей. Новосибирск. Сказал, что справится сам.
Неизвестный в пальто. Кожаное с ремнем. С ним баба с собакой. Просила денег на сиротство. Визуально здоровы.
8 апреля. Смерть от переохлаждения наступает скоро. А вокруг пустыня. Где службы, проверяющие улицы на предмет упавших людей, не дошедших до дома?
Хрупкое тело замерзающей женщины между домами 10 и 8 по ул. П. Романова. 6 часов утра. Скорая приехала очень быстро. Увезли.
8 апреля. Во время выгула собак обнаружена женщина 48-50 лет. Без сапог. Полураздетая. Накрыл одеялом. Дал подушку, подстилку из-под собак. Сверху – красное платье... Чтобы было заметно...
Это малая часть из записок Игоря Тимофеева. Того самого, которого уже неделю пытаюсь найти вблизи м. Кожуховская. Москвич. Бездомный. Когда-то студент философского факультета МГУ. Просто человек. Найдись, Игорь. И место под землянку, как хотел, выделим...
Илл.: 1. Татьяна Федяева, Юрий Назаров. 2. Страница из дневника Игоря Тимофеева. Фото автора
