Юрiй ЛЕБЕДЕВЪ-СЕРБЪ. Превратности судьбы словесъ
Читая когда-то по-русски Джона Апдайка, я восхитился выраженiемъ «мiръ времёнъ», увидѣвъ тутъ космическую тайну, галактику смысловъ. Но, по мѣрѣ погруженiя въ мiръ англiйскаго языка, я сталъ постигать его современную утилитарную сущность.
Не буду теперь гадать, кто сотворилъ для русскаго читателя восхитительное словосочетанiе – романистъ или переводчикъ, но вижу необходимость пояснить, что крѣпкое выраженiе world of times часто звучитъ въ обиходной эмфатической («нагнетательной») речи англичанъ и означаетъ «множество разъ».
Выходитъ, что times – это, грубо по-русски, только «разы»?
Поэтому я со временемъ поумѣрилъ восторги насчётъ британскаго генiя вообще и сталъ внимательнѣе, осторожнѣе. Выходитъ, и слово world – это всего лишь «много»?
Да, это такъ.
Послушаемъ рекламу. Издѣлiе или снадобье, какъ обѣщаетъ закадровый голосъ, допустимъ, Old Spice или Garnier, подаритъ намъ «мiръ добра». Но это не то, что русскiй человѣкъ подумаетъ. Это не мiръ безъ войнъ, о которомъ нашъ Пушкинъ мечталъ: «...народы, распри позабывъ, въ единую семью соединятся...». Это не рай земной, который невозможенъ. World of good – эта фраза ещё болѣе обиходна у англичанъ. Для нихъ это – «много пользы».
Предки нынешнихъ британцевъ, обитавшiе въ православной Британiи (былъ такой отрѣзокъ въ христiанской исторiи!) могли, вѣроятно, вкладывать въ эти фразы религiозный смыслъ, но уже въ болѣе высокомъ контекстѣ. Ихъ потомки сегодня – уже чистые прагматики, братья по разуму для американцевъ.
Не подобнымъ ли образомъ Британiя получила эпитетъ «Великая»? Похоже на то. Вѣдь рядомъ, во Францiи, есть историческая провинцiя Бретань, повторяющая буква въ букву французское слово «Британiя (Bretagne). Вотъ чтобы различать эти двѣ Бретани, появилась въ употребленiи la Grande Bretagne. И только лишь отчасти – въ признанiе ея «заслугъ» какъ родины парламента (хотя слово-то итальянское!), плутодемократiи – и какъ матери пиратовъ.
А, кстати, гдѣ черпаетъ вдохновенiе спекулятивный капиталъ? Тема тоже интересная. Слово спекуляцiя – не англiйское, а латинское; означаетъ не только выгодную куплю-продажу сапогъ или пакета акцiй... Это ещё размышленiе, соображенiе. Вѣдь всякой куплѣ-продажѣ предшествуютъ соображенiе и разсчётъ. Просто великiе британцы поставили себѣ на службу латинское слово.
Такъ что выраженiе учёныхъ мужей «чисто спекулятивный интересъ» буквально означаетъ, что предлагаемая тема – не болѣе чѣмъ поводъ поразсуждать да поупражняться въ остроумiи. Открытiй она не сулитъ.
Объ утилитарности англiйскаго языка высказывался ихъ классикъ, основатель международнаго ПЕН-клуба Джонъ Голсуорси. Онъ писалъ, что англiйскiй языкъ будто спецiально созданъ для крючкотворовъ и лицемѣровъ.
Highly likely! – поддержимъ мы знаменитаго мэтра.
И всё равно мы будемъ любить по-прежняму и Чарльза Диккенса – какъ самаго русскаго писателя Британiи, и Джона Фаулза – какъ самаго англiйскаго.
Но никогда не будемъ вѣрить «Великой Британiи» нá слово.
На илл.: Джон Голсуорси
«Я в большом долгу перед Тургеневым, – писал Голсуорси. – У него и у Мопассана я проходил духовное ученичество, которое проходит каждый молодой писатель у того или иного старого мастера, влекомый к нему каким-то внутренним сродством».
Он же: «Русский характер, если можно говорить о нем как о чем-то едином в стране, населенной многими народами, практически безразличен к ценности времени и места; главное для него – чувства, а еще больше, пожалуй, – выражение чувств, так что он не успевает достигать своих целей до того, как новые волны чувств смывают их прочь».
