Людмила ВЛАДИМИРОВА. «И каждый день обиды множит…»

С ранней юности в душе звучат Колоколом бессмертные строчки «Скифов» (1918), пророческое:

…Вот – срок настал. Крылами бьёт беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет – не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!

Сбылось! Ушли, казалось, навек в небытие «ценности» прошлого. Но… – «…счастью в очи не взглянули / Миллионы сумрачных людей». И снова, глумясь, вполз к нам «старый мир, как пёс паршивый», и снова: «Здесь ресторан, как храмы, светел, / И храм открыт, как ресторан…» И – рвется вопрос:

Вам сладко вздыхать о любви,
Слепые, продажные твари?
Кто небо запачкал в крови?
Кто вывесил красный фонарик?

* * *

Накануне 140-летия великого русского поэта Александра Александровича Блока, читаю: «В усадьбе-музее "Шахматово" особенно продвигается бренд "Гастрономическое Шахматово". Это своего рода интерактивная выставка, которая состоит из экспозиции "Старый дом глянет в сердце мое" в главном здании усадьбы, а также старой кухни. Там можно увидеть оригинальные кухонные принадлежности конца 19 в. Интерактивность заключается в возможности отобедать традиционными блюдами из меню семьи Бекетовых-Блоков» [1].

БРЕД! Не «бренд», а именно – бред!

Зачинайся, русский бред…
…Древний образ в темной раке,
Перед ним подлец во фраке,
В лентах, звездах и крестах…

«Бренд» и прочее подобное неродного языка насаждают эти «фрачные», те,

…кто жил без огня,
Кто так унижал мой народ и меня!
Кто запер свободных и сильных в тюрьму,
Кто долго не верил огню моему.
Кто хочет за деньги лишить меня дня,
Собачью покорность купить у меня…

 «Русский язык был для А.А. Блока естественной средой обитания, – пишет В.П. Даниленко, – Он жил им, наслаждался им, знал его тонкости, сочинял на нём свои бессмертные поэтические творения». И как же ненавистен был Блоку «нарождающийся "новояз", который стал получать распространение уже после февральской революции 1917 г.»! «24 июня 1917 г. он с отчаянием записал: "Господи, Господи, когда наконец отпустит меня государство, и я отвыкну от жидовского языка и обрету вновь свой, русский язык, язык художника?"» [2].

Я знаю, в их «брендово-бредовый», «маскарадный зал», «В этот город торговли / Небеса не сойдут», хоть и «заманчив обман». Cлышу: «И ведай: / За их случайною победой / Роится сумрак гробовой».

И снова читаю стихи, рожденные 10 ноября 1905 года:

СЫТЫЕ

Они давно меня томили:
В разгаре девственной мечты
Они скучали, и не жили,
И мяли белые цветы.

И вот – в столовых и гостиных,
Над грудой рюмок, дам, старух,
Над скукой их обедов чинних –
Свет электрический потух.

К чему-то вносят, ставят свечи,
На лицах – желтые круги,
Шипят пергаментные речи,
С трудом шевелятся мозги.

Так – негодует все, что сыто,
Тоскует сытость важных чрев:
Ведь опрокинуто корыто,
Встревожен их прогнивший хлев!

Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!

Пусть доживут свой век привычно –
Нам жаль их сытость разрушать.
Лишь чистым детям – неприлично
Их старой скуке подражать.

* * *

Скажете, мелочь – эта «оригинальная» «интерактивность» в Доме – Музее? Не стоит «из пушки – по воробьям». О, такие «воробьи», вопреки законам природы, способны превратиться  в «черных воронов», в коршунов: «Над сонным лугом коршун кружит»! И здесь – не просто глупость, бестактность – подсказывает сердце. Хуже! Так и вижу, слышу:

…И в желтых окнах засмеются,
Что этих нищих провели.

Потому, позвольте продолжать…

Вспоминаю запись в дневнике Блока от 26 февраля 1918 года: «Я живу в квартире; за тонкой перегородкой находится другая квартира, где живет буржуа с семейством <…> его голос – тэноришка – раздается за стеной, на лестнице во дворе, у отхожего места, где он распоряжается и пр. Везде он.

Господи Боже! Дай мне силу освободиться от ненависти к нему, которая мешает мне жить в квартире, душит злобой, перебивает мысли. Он такое же плотоядное двуногое, как я. Он лично мне еще не делал зла. Но я задыхаюсь от ненависти, которая доходит до какого-то патологического истерического омерзения, мешает жить.

Отойди от меня, сатана, отойди от меня, буржуа, только так, чтобы не соприкасаться, не видеть, не слышать; лучше я или еще хуже его, не знаю, но гнусно мне, рвотно мне, отойди, сатана...» [3:327; курсив автора – Л.В.]

Из актуальнейшей статьи «Интеллигенция и революция»:

 «Я обращаюсь ведь к "интеллигенции", а не к "буржуазии". <…> Для той все очень просто: "в ближайшем будущем наша возьмет", будет "порядок", и все – постарому; гражданский долг заключается в том, чтобы беречь добро и шкуру; пролетарии – "мерзавцы"; слово "товарищ" – ругательное; свое уберег – и сутки прочь: можно и посмеяться над дураками, задумавшими всю Европу взбаламутить, потрясти брюхом, благо удалось урвать где-нибудь лишний кусок.

С этими не поспоришь, ибо дело их – бесспорное: брюшное дело. <…>

У буржуа – почва под ногами определенная, как у свиньи – навоз: семья, капитал, служебное положение, орден, чин, бог на иконе, царь на троне. Вытащи это – и все полетит вверх тормашками.

У интеллигента, как он всегда хвалился, такой почвы никогда не было. Его ценности невещественны. Его царя можно отнять только с головой вместе. Уменье, знанье, методы, навыки, таланты – имущество кочевое и крылатое. Мы бездомны, безсемейны, бесчинны, нищи, – что же нам терять?» [4:17, 18; курсив мой – Л.В.]

Торжествуют нынче, попирая все, что истинно свято, – мастера «брюшного дела»! Как видим, – в самом прямом смысле, и в усадьбе Шахматово! Не совестно?..

Интересно: напоминают ли кормящимся в Шахматове «традиционными блюдами» (думаю, кормежка – не по карману большинству людей; людей! – не нуворишей!..) строки из последнего письма умирающего в истощении, в муках Александра Блока, письма матери (4 июня 1921): «Ем я хорошо, чтобы мне нравилась еда и что-нибудь вообще, не могу сказать. Спасибо за хлеб и яйца. Хлеб настоящий, русский, почти без примеси, я очень давно не ел такого» [5:539]?..

* * *

Александр Блок очень любил Шахматово – скромную усадьбу, купленную дедом – крупным русским ученым-ботаником А.Н. Бекетовым в 1874 году, по совету Д.И. Менделеева, владевшего усадьбой в Боблово. Почти 40 лет семья Бекетовых летом жила в Шахматове. С 1904 - 1910 годы А.А. Блок жил здесь с Л.Д. Менделеевой во флигеле главного дома, где прошло его детство. В последний раз поэт был в родной усадьбе в 1916-м, после 1917-го она была заброшена и разграблена. А затем пожар уничтожил все.

Шахматово, 1894 год

Поэт вспоминал: «…я любил прогарцевать по убогой деревне на красивой лошади; я любил спросить дорогу, которую знал и без того, у бедного мужика, чтобы "пофорсить", или у смазливой бабенки, чтобы нам блеснуть друг другу мимолетно белыми зубами, чтобы ёкнуло в груди так себе, ни отчего, кроме как от молодости, от сырого тумана, от ее смуглого взгляда, от моей стянутой талии <…>

Все это знала беднота. Знала она это лучше еще, чем я, сознательный. Знала, что барин – молодой, конь статный, улыбка приятная, что у него невеста хороша и что оба – господа. А господам, – приятные они или нет, – постой, погоди, ужотка покажем.

И показали.

И показывают. И если даже руками грязнее моих (и того не ведаю и о том, Господи, не сужу) выкидывают из станка книжки даже несколько "заслуженного" перед революцией писателя, как А. Блок, то не смею я судить. Не эти руки выкидывают, да, может быть, не эти только, а те далекие, неизвестные миллионы бедных рук; и глядят на это миллионы тех же не знающих, в чем дело, но голодных, исстрадавшихся глаз, которые видели, как гарцевал статный и кормленый барин. И еще кое-что видели другие разные глаза, но такие же. И посмеиваются глаза – как же, мол, гарцевал барин, гулял барин, а теперь барин – за нас? Ой, за нас ли барин?

Демон – барин.

Барин – выкрутится. И барином останется. А мы – "хоть час, да наш".

Так-то вот» [6:353, 354; курсив автора – Л.В.]

И снова, и снова – из любимой статьи от 9 января 1918-го:

«Почему дырявят древний собор? – Потому, что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой.

Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? – Потому, что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа.

Почему валят столетние парки? – Потому, что сто лет под их развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему – мошной, а дураку – образованностью.

Всё так.

Я знаю, что говорю. Конем этого не объедешь. Замалчивать этого нет возможности; а все, однако, замалчивают.

Я не сомневаюсь ни в чьем личном благородстве, ни в чьей личной скорби; но ведь за прошлое – отвечаем мы? Мы – звенья единой цепи. Или на нас не лежат грехи отцов? – Если этого не чувствуют все, то это должны чувствовать "лучшие".

Не беспокойтесь. Неужели может пропасть хоть крупинка истинно-ценного? Мало мы любили, если трусим за любимое. "Совершенная любовь изгоняет страх". Не бойтесь разрушения кремлей, дворцов, картин, книг. Беречь их для народа надо; но, потеряв их, народ не все потеряет. Дворец разрушаемый – не дворец. Кремль, стираемый с лица земли, – не кремль. Царь, сам свалившийся с престола, – не царь. Кремли у нас в сердце, цари – в голове. Вечные формы, нам открывшиеся, отнимаются только вместе с сердцем и с головой» [4:15-16; курсив мой – Л.В.]

Читаю запись, открывающую Дневник 1921 года, от 3 января: «В маленьком пакете, спасенном Андреем из шахматовского дома и привезенном Феролем осенью: листки Любиных тетрадей (очень многочисленные). Ни следа ее дневника. Листки из записных книжек, куски погибших рукописей моих, куски отцовского архива, повестки, университетские конспекты (юридические и филологические), кое-какие черновики стихов, картинки, бывшие на стене во флигеле.

На некоторых – грязь и следы человечьих копыт (с подковами). И все.» [7; курсив автора – Л.В.]

Не комментирую, ком в горле… Хотя… Кого это мог заинтересовать личный дневник дочери великого Русского ученого Д.И. Менделеева, жены, вечной Музы Поэта? Вряд ли мужиков…

Читаю «Признания» Александра Блока, своего рода анкету, заполненную в Наугейме 21 июня (3 июля) 1897 года. На вопрос: «Место, где я хотел бы жить» 16-тилетний юноша отвечает: «Шахматово» [8].

Очень горько, очень больно было от потери Шахматова, уничтожения его, но Русский Поэт понял и не судил народ: «Народ все оценит и произнесет свой суд, жестокий и холодный, над всеми, кто считал его ниже его, кто не только из личной корысти, но и из своего еврейско-интеллигентского недомыслия хотел к нему "спуститься". Народ – наверху; кто спускается, тот проваливается» [9; курсив мой – Л.В.]

Но что бы сказал он нынешним пронырливым делягам- гешефтмахерам в Шахматове? Увы, – и не только там, не только и – не столько! – им? Он, смертельно ненавидевший подленькую, гнусненькую пошлятину, вульгарность.

Не повторил бы он свое приравнивание тех, кто «заводятся около искусства», к «задницам английских туристок», заслоняющим «"Тайную вечерю" Леонардо»? [10:218, 219].

Верю, сказал бы: «Не вам ли надо крикнуть: "Noli tangere circulos meos" ("Не тронь моих кругов", лат.)? Ибо вы мало любили, а с вас много спрашивается, больше, чем с кого-нибудь. В вас не было этого хрустального звона, этой музыки любви, вы оскорбляли художника – пусть художника, – но через него вы оскорбляли самую душу народную» [4:16; курсив мой – Л.В.]

* * *

Бесспорно: во веки вечные бесценны дары Александра Блока русскому сердцу, они – «сокровище неоскудевающее». И никакой вор не украдет, никакая «моль» не сожрет. Но сколько же можно позволять цинично оскорблять, унижать Русскую культуру, её великую литературу?!.

Однако и в горчайшие времена бед и утрат, отступлений, в «Век буржуазного богатства / 
(Растущего незримо зла!)» – не оставят Русь слова Поэта: «Пусть ночь. Домчимся.»;  «Лишь тот, кто так 
любил, как я, имеет право ненавидеть». Его Откровение:

…Я верю: новый век взойдет
Средь всех несчастных поколений.
Недаром славит каждый род
Смертельно оскорбленный гений.

И все, как он, оскорблены
В своих сердцах, в своих певучих.
И всем – священный меч войны
Сверкает в неизбежных тучах.

Пусть день далек – у нас всё те ж
Заветы юношам и девам:
Презренье созревает гневом,
А зрелость гнева – есть мятеж.

Разыгрывайте жизнь, как фант.
Сердца поэтов чутко внемлют,
В их беспокойстве – воли дремлют;
Так точно – черный бриллиант
Спит сном неведомым и странным,
В очарованьи бездыханном,
Среди глубоких недр, – пока
В горах не запоет кирка.

И уж тогда – не сетуйте, не ищите виновных!..

Святою верою укрепят душу многие стихи Александра Блока, посвященные Родине:

РОССИЯ

Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи...

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые, –
Как слезы первые любви!

Тебя жалеть я не умею,
И крест свой бережно несу...
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!

Пускай заманит и обманет, –
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты...

Ну, что ж? Одной заботой боле –
Одной слезой река шумней,
А ты всё та же – лес, да поле,
Да плат узорный до бровей...

И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..

Благородное, честное Слово родного Поэта научит стойкости, мужеству: «Я – не первый воин, не последний, /
 Долго будет родина больна…» Вразумит: «И даже мглы – ночной и зарубежной – / Я не боюсь. /
 …И вечный бой! Покой нам только снится…» Побудит понять и – воспрянуть:

…Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. – Молись!

15-17 ноября 2020, Одесса

Примечания

1. Шахматово // https://tonkosti.ru/Шахматово
2. Даниленко В.П. Александр Блок о духовной культуре (на материале его дневников) // https://cyberleninka.ru/article/n/aleksandr-blok-o-duhovnoy-kulture-na-materiale-ego-dnevnikov
3. Блок А. 26 (13) февраля, ночь // А. Блок. Автобиография. Дневники. Дневник 1918 года. СC. – М.-Л.: Гос. издат. худ. лит-ры, 1963. – Т. 7. – С. 313-350.
4. Блок А. Интеллигенция и революция. А. Блок. Проза 1918-1921. СС. – М.-Л.: Гос. издат. худ. лит-ры, 1962. – Т. 6. – С. 9-20.
5. Блок А. – Матери, 4 июня 1921 (Петроград) // А. Блок. Письма. 1898-1921. СC. – М.-Л.: Гос. издат. худ. лит-ры, 1963. – Т. 8. – С. 538-539.
6. Блок А. 6 января // А. Блок. Автобиография. Дневники. Дневник 1919 года. СC. – М.-Л.: Гос. издат. худ. лит-ры, 1963. – Т. 7. – С. 351-355.
7. Блок А. 3 января // А. Блок. Автобиография. Дневники. Дневник 1921 года. СC. – М.-Л.: Гос. издат. худ. лит-ры, 1963. – Т. 7. – С. 389.
8. Блок А. Признания. // А. Блок. Автобиография. Дневники. Дневник 1919 года. СC. – М.-Л.: Гос. издат. худ. лит-ры, 1963. – Т. 7. – С. 429-430.
9. Небольсин Сергей. Искаженный и запрещенный Александр Блок. // Наш современник. – 1991. – № 8. – С. 176-184.
10. Блок А. 11 февраля // А. Блок. Автобиография. Дневники. Дневник 1913 года. СC. – М.-Л.: Гос. издат. худ. лит-ры, 1963. – Т. 7. – С. 217-219.