Игумен ВАРЛААМ (БОРИН). Утюг

На илл.: Художник Галина Егоренкова

Рождественская сказка

– Тюх, тюх, тюх, тюх… Разгорелся наш утюх, – напевала бабушка Наталья песню из старого кинофильма, собирая бельё для глажения.

Она подошла к столу, на котором стоял, гордо задрав нос, утюг, плюнула на палец и прислонила его к тёплой металлической поверхности. Почти не зашипело, и Наталья удивилась:

– Что-то сегодня наш утюжок плохо разогревается. Наверное, устал.

Это шутливое замечание вывело утюг из себя. «Работаешь, работаешь, паришься, паришься, а тебе ещё и замечания делают»! – возмутился он, – конечно, про себя.

Ничего не подозревавшая бабушка Наталья принесла ворох белья и водрузила его на другой край стола.

Дом, где она жила со своим дедом, был не очень большой, но вместительный, и, когда из города на каникулы приезжали внуки, места хватало всем. Если его вдруг не хватало – это когда, например, один был капитаном эскадренного миноносца, преодолевающего штормовые волны, другой собирал модель высотного крана из конструктора «лего», а третья, завершив рисунок, выходила на сцену танцевать, – помогала улица. Кто-то из детей, а чаще всего все сразу, высыпали на двор и играли там дотемна. Зи́мы, правда, в последние годы значительно потеплели, но к Новому году, когда приезжали внуки, в каждой из зим вдруг просыпалась совесть, и они всё же укрывали землю снегом. За домом простирался огород, потом картофельник с припорошёнными бороздами, а дальше шёл уклон к реке, по которому хорошо скользили санки, мча лихих наездников прямо к заледеневшей ленте воды.

– Вы загадали, что вам принесёт Дед Мороз на Рождество? – спросила бабушка внуков утром.

Вопрос не застал детей врасплох, они уже давно готовились к этому событию и обсуждали между собой желанные подарки. Поскольку они ещё не пришли к окончательному решению, с оживлением заговорили наперебой.

– Я хочу, чтобы мне Дед Мороз подарил электрический самокат, – первым высказался младший Тимофей, который ещё не ходил в школу.

– Какой тебе самокат! – возразила старшая Соня. – Ты на велосипеде-то ездить ещё не умеешь. Свалишься сразу со своего самоката.

– Не свалюсь, – возражал Тимофей. – Он электрический, сам меня повезёт.

– Никуда он тебя не повезёт, – горячилась Соня на неразумного брата. – Самому надо ровно стоять.

– А ты что хочешь? – обратилась бабушка к молчаливому  первокласснику Феде, чтобы отвлечь Соню и Тимошу друг от друга.

– Я? – немного задумался Фёдор. – Я бы хотел велосипед, как у Сони. Или новый «лего».

– Ну вот, – тотчас отреагировала София, – будет у нас два одинаковых велосипеда! И как мы будем их различать? Путаница начнётся!

– Зачем же путаница, – пыталась бабушка успокоить расстроившуюся Соню. – Они будут у вас разного цвета…

– Я тоже хочу велосипед! – вдруг передумал Тимоша, позавидовав, что у Феди и у Сони будут такие подарки. Хотя у Сони велосипед уже был, он подумал, что Дед Мороз подарит ей новый.

– Не спорьте, – уговаривала их бабушка, – а то Дед Мороз узнает, как вы обижаете друг друга и завидуете, и не принесёт вам никаких подарков.

– Как это он узнает? – усомнилась сметливая Соня. – Ты, что ли, ему расскажешь?

– Рассказывать я не буду, но он узнает… И вообще, главное, не подарки, а мир между вами и любовь.

– Мы любим, бабушка, любим, – чуть не в один голос закричали дети.

– Знаю, что любите, – заулыбалась бабушка, – вот поэтому и спорить не надо. Тем более, обижать друг друга и обзываться.

Некоторое время они спокойно обсуждали возможные подарки, а потом опять начинали спорить, сердиться друг на друга, высказывать то одни желания, то другие и, в конце концов, бабушка отправила их прохладиться, попросту говоря, погулять.

Утюг с недовольством слушал споры детей и думал о том, какие они жадные, завистливые, упрямые и… вообще противные. Он находил у них много-много других плохих качеств, несмотря на то, что их, возможно, у детей и не было. Но раз пошли неприязненные мысли, их уже не остановить. При этом утюг считал, что он-то очень правильный и важный, живёт и думает правильно. Ну, сами посудите, кто делает столько добрых полезных дел? Утюжит брюки и рубашки деда Андрея! Гладит белоснежные простыни и наволочки! Делает занавески свежими и хрустящими, будто это сахарные вафли от рожка с пломбиром!..

Дед Андрей, между тем, проверял последнюю гирлянду, чтобы повесить её на готовую к встрече Рождества ёлку, которую он установил перед домом в снегу. Водрузил в качестве макушки Рождественскую звезду, а игрушки развешивали дети. Тимоша норовил повесить сам, хотя доставал только до нижних ветвей, Федя подавал Соне, а она на свой взгляд и вкус прикрепляла их к ветвям. Иногда они начинали спорить, кому какую игрушку взять и куда повесить, но довольно быстро успокаивались. Отдавали одну и брали другую, которую вешали на своё усмотрение. Хватало всем – и игрушек, и веток, и конфет, и стремления украсить праздничную, всё более и более нарядную, ель.

– Тюх, тюх, тюх… Ну что наш утюх? – подошла бабушка Наталья к столу и вновь, послюнявив палец, потрогала поверхность утюга.

«Сколько можно! – взвился про себя горячий утюг. – Я давно уже нагрелся! Пора приступать к делу! А она всё: тюх да тюх! Уж праздник на носу, а она всё занавески никак не повесит»!..

– Ого, как нагрелся! Начинаем, начинаем… – будто для него проговорила Наталья и достала первую попавшуюся вещь.

– Наташа, мы закончили, –  сказал дед, появившийся в дверях вместе с клубами морозного пара.

– Хорошо, Андрюша! – приветливо отозвалась бабушка. – Красивая получилась?

– Иди, посмотри.

– Некогда пока. Вот уж закончу…

Дед и баба называли друг друга всю совместную, почти сорокалетнюю жизнь, как в молодости, Наташа и Андрюша. Если присмотреться к ним пристальнее, то видно было, что они таковыми и оставались: Наташей и Андрюшей, поскольку никакие годы не изменили их отношения друг к другу – нежного и внимательного.

– Бабушка! Бабуля! Баба!.. – вкатились гурьбой дети. – Посмотри, какая у нас ёлка!

– Я самый красивый шар повесил. Знаешь куда? – говорил один.

– Там внизу, под веткой – Дед Мороз и Снегурочка, – говорила другая. – Их сразу не заметишь. Надо поискать, а чтобы найти, ветку приподнять.

– А гирлянда… Гирлянда… – перебивал третий, – дед так классно её отремонтировал, а то она совсем не горела.

– Да посмотрю, посмотрю, – уговаривала Наталья, – дайте бельё догладить.

– Нет, потом догладишь. Ты посмотри! Хоть на минутку выйди!..

«Это просто невозможно! – возмущёнию утюга не было предела. – Какие непослушные дети! На месте Деда Мороза я не дал бы им никаких подарков. Ни одного! Надо же их как-то проучить»!

Бабушка, недолго сопротивляясь уговорам детворы, накинула тёплую куртку с капюшоном и юркнула за дверь. Внукам было интересно видеть её реакцию, и они тотчас высыпали за ней. Дед, ещё не успевший раздеться, тоже вышел вслед за ними.

– Андрюша! Соня! Федя! Тимоша! Какие вы молодцы! Такую красоту сотворили! – умилялась бабушка, разглядывая разукрашенную ёлку.

На лапах ели, которая была чуть выше человеческого роста, висели разноцветные шары, витые сосульки, воздушные снежинки. Красно-сине-зелёно-жёлто мигающие огоньки высвечивали зайцев, лис и медведей, избушку-на-курьих-ножках и бабу Ягу, ракеты и корабли. На восторженные лица детей, да и бабушки с дедушкой, ложились блики разного цвета. От этого казалось, что десятки эмоций перебегают одна от другой, меняя выражение глаз и даже сами лица. Неизменна была только общая радость и вдохновение на встречу праздника. Через несколько часов – Рождество!

«Куда же все запропастились? – возмущался утюг. – Это абсолютное безобразие! Ворох белья нисколько не уменьшился! Никому нет никакого дела до него. А праздник уже на пороге. О чём только они думают?! Наверное, спорят и ругаются».

Он сам считал, что переживает за праздничную обстановку в доме, но не переставал всех осуждать и гневаться, от чего накалялся всё сильнее и сильнее. Утюг разгневался настолько, что готов был своим гневом испепелить любого, кто приблизиться к нему. Но рядом никого не было. И гнев, не имея выхода, сначала покрутился внутри его железной натуры, потом попал в провод, ведущий к розетке, и дальше покатился по проводам. Он добрался до распределительной коробки, где были скручены провода, идущие от счётчика и дальше разветвлявшиеся по всему дому. Эта скрутка начала накаляться.

– Молодцы! – ещё раз похвалила всех бабушка Наталья и добавила: – Пора домой.

– Ещё немного, – запросили дети, так не хотелось им отрываться от нарядной ёлки. – Ну ещё чуть-чуть. Давай хоровод, ну один раз. Бабушка!..

Они взялись за руки и запели:

– В лесу родилась ёлочка. В лесу она росла…

Сумерки плотно окутали деревню. В жилых домах светились окна, и, казалось, своим тёплым светом согревали морозный воздух. Или мороз уже так не чувствовался, поскольку и лицо и руки уже привыкли к его лёгкому пощипыванию?

Небо было плотно занавешено невидимыми в ночной тьме тучами, но надежда на то, что они разойдутся и покажут звёздное небо, ни у кого не пропадала. Должна же была явиться миру Рождественская звезда!

– Ой, мне же ещё бельё доглаживать, – всполошилась бабушка, – а то не успею к празднику. Я пойду. Да и вы недолго… Андрюша, вам ужин готовить.

– Хорошо, Наташа. Мы скоро придём и примемся за картошку.

В приподнятом настроении, вспоминая ёлку и детей, не чувствуя никакого подвоха со стороны утюга, Наталья быстро взялась за него, и выглаженные вещи быстро, одна за другой, будто сами – так ловко действовали бабушкины руки – укладывались в ровную, тёплую стопу.

После ужина, вечерней сказки и молитв в доме наступила тишина. Все уснули в предпраздничном настроении. Только неугомонный утюг, хотя и остывал, не прекращал гневаться. Уж раз впустил гнев, нелегко от него избавиться. Только если передать кому-то другому. И утюг послал ещё один сгусток гнева в провода. Этот сгусток с новой силой ударил по скрученным концам проводов в коробке, воспламенил изоленту, намотанную на них, а потом и саму пластмассовую коробку. Под потолком заполыхало небольшое, устойчивое пламя. Утюг ликовал. «Тюх, тюх, тюх, – передразнил он не ведущую о беде бабушку Наталью, – разгорелся наш… Хе-хе! Теперь надо петь: гори, гори ясно, чтобы не погасло»… Ему было невдомёк, что загорись дом по-настоящему, не осталось бы ничего не только от стен и крыши, но и от него самого. Несмотря на всю железность, его бы так покорёжило, что он не сгодился бы уже никуда, кроме металлолома.

Но тут на пороге закрытой двери – Рождественская ночь ведь это ночь чудес – появился Дел Мороз! Он был одет… (не поверите) в стёганый тёмно-синий пуховик, модные высокие ботинки песочного цвета со шнуровкой и красную вязаную шапку с белой надписью Nike, а лицом – ну вылитый Николай Чудотворец, что смотрел с иконы в углу комнаты. Вместо мешка за плечами у него висел небольшой современный рюкзак. Если предположить, что в качестве подарков там лежат блестящие пакеты, набитые шоколадными конфетами, пачками печенья и вафель, мандаринками и зефиром, то в рюкзаке могло убраться десятка полтора пакетов, не больше. Однако под многочисленными ёлками, которые обходил Дед Мороз, оказывались и велосипеды, и самокаты, и конструктор «лего», и куклы, и целые игрушечные комнаты со всей обстановкой. Чудеса да и только!

Дед Мороз неспешно перекрестил пламя и начинающий чернеть потолок.

Утюг, увидев быстро исчезающее пламя, хотел было возмутиться, но никакого возмущения у него не получилось, весь его гнев вышел в провода и испарился под действием чудесной силы.

– Вот так-то лучше, – тихо сказал Дед Мороз – не то несостоявшемуся пожару, не то самому утюгу. – Сейчас положим под ёлочку подарки…

Дети безмятежно спали и даже во сне не переставали ожидать Рождества. Они простили друг другу все обидные слова, которые днём порой выскакивали у них, все недовольства и, засыпая с лёгким сердцем, надеялись, что Дед Мороз не пройдёт мимо, увидит их прекрасную ёлку и не оставит их без подарков.

За окнами усилился ветер, подразогнал клочковатые тучи, и на востоке появилась блистающая нездешним светом Рождественская звезда.