Ашат КОДЗОЕВА. Воскрешая ушедшие дни
Перевод с ингушского
Три коня
Из ингушской сказки
Солнце закатное дол обагряло.
Травы сияли. Искрился ручей.
Я осторожно и тихо ступала
Между упавших на землю лучей.
Траву волшебные кони щипали:
Белый и красный, ещё вороной.
Чуткие уши они навостряли,
Чтобы людей обходить стороной.
К белому я подбиралась напрасно,
Он умудрился легко ускакать.
Был поспокойней, казалось мне, красный,
Но и его не смогла я поймать.
Конь вороной убегать не пытался,
Сочную траву спокойно щипал.
Он добровольно со мною остался
И, нежеланный, судьбой моей стал.
***
Дождь прошёл. Зачирикал воробышек звонко.
Новый день добела вешней влагой омыт.
Кобылица выводит на луг жеребёнка,
Он, ласкаясь, под бок к ней прильнуть норовит.
Зацветает картофель – кругом огороды.
Новый дом за недавней постройкой встаёт…
Как приданое – пух облаков в небосводе.
Лето, будто бы с мёдом, дождь солнечный пьёт.
Пара ласточек строит гнездо увлечённо,
Небо синью подкрасило пёрышки им.
Воскрешая ушедшие дни умилённо,
Улыбаюсь тихонько виденьям своим.
Небо в зеркальца луж смотрит, будто девица.
Двор озвучен резвящейся там детворой.
Жеребёнок прижался под бок кобылицы.
Перья ласточек ярко блестят синевой.
Отец
Как болью обжигающая рана,
Что долго не рубцуется в судьбе,
Болят, отец, мои воспоминанья –
Мои воспоминанья о тебе!
Оглядываюсь в прожитое с грустью,
С годами не проходит эта грусть, –
Где ты стоял, на этом месте пусто,
А без тебя и мир как будто пуст!
Где ты, душа отцовская, витаешь?
Порой мелькнёшь пичугою лесной,
Как яркий луч внезапно просияешь,
Просеешься как светлый дождь грибной!
Ищу, отец, твой образ ежечасно,
Ищу везде, где ты пройти бы мог,
Но все мои усилия напрасны –
Ты так далёк, отец, ты так далёк!..
С матерью
Ещё говорим и работаем вместе,
Но в мыслях умерших идёт воскрешать.
Струится в руках её нитка из шерсти,
О прошлом со мною беседует мать.
Встают предо мной неизвестные люди,
Мне сложно о них поддержать разговор,
А мама весь вечер меж ними пробудет,
Припомнив наряды из девичьих пор.
Кому и о чём я рассказывать стану?
Кто пору заката разделит со мной,
Внимательно слушая старую маму,
На тёплом плече обретая покой?
Мне знать не дано. Да и нужно ли это?
Отрадно, что мама поблизости есть,
Что пряжа руками её обогрета,
Чтоб грела меня эта белая шерсть!
***
Небо забрызгано облачной пеной.
Солнце с трудом пробивается вниз.
Овцы бредут по предгорью степенно.
Вдоль по оврагу кусты разбрелись.
Строгий пастух лошадей подгоняет,
Щёлкает громко пастушеский кнут.
Асса* медведицей ярой стенает,
Жертву пытаясь к себе утянуть.
Пара удодов вернулась к гнездовью,
Из-под корон любопытен их взгляд.
Им обживать эту местность не внове…
Сядут, походят, и снова взлетят.
Облако будто прилипло к утёсу –
С Фурки** сползает платок голубой.
В клювах удоды личинок уносят.
Пёрышко светит с ладони земной…
___
*Горная река.
**В ингушской мифологии богиня вьюг.
Дождь
Хмурый день. А ночью – дождь тоскливый.
Будет ли цветущая весна?!
Гарью стали и дома, и нивы.
В мире – бесконечная война…
След пожаров дождь не отмывает.
Чёрные клубятся облака.
Эх ты, жизнь, короткая такая,
Не длиннее крыльев мотылька.
Длинный дождь не затихает сутки,
Мокрой пряжей затмевая свет.
Ничего не стоит жизнь, по сути,
Но и ничего дороже нет!
Двенадцать цветов
Я кисть приготовила, краски открыла,
Но трудно летучие мысли собрать:
Они исчезают на радужных крыльях,
Гряде облаков разноцветных под стать!
Двенадцать цветов соблазнительно манят,
Их блеск обещает украсить мечты.
Я вижу сюжет сквозь наплывы тумана
И робко душе от такой красоты.
Всегда устремляться к высокому буду,
Пускай больно падать придётся порой,
Я раны и ссадины быстро забуду,
Лишь жить бы в согласии с личной судьбой.
Исчезло видение чудной картины…
Ну что ж? На земле уже многого нет!
Сгорела Отчизна – в душе пепел стынет…
За раненой ланью багрянится след.
С тоской акварельные краски смешаю,
Замрёт над листом на мгновенье рука.
Что выйдет под кистью, сама я не знаю,
О невоплощённом, быть может, тоска?!
Тризна
Очень трудно сегодня писать об Отчизне.
В ней не так всё сейчас, всё не так, как в былом.
Поселилась в душе неизбывная тризна,
И глубокая рана на сердце моём.
Я боюсь прикасаться к болезненной ране.
В нашем мире жестоком исчезло добро.
И стихи не родятся из переживаний,
Лишь кровавые строчки выводит перо.
Утро
На востоке под утро огни заалели,
Будто в горне кузнец жар раздуть норовит.
Мир подлунный в уютной земной колыбели
Безмятежно, туманом укутавшись, спит.
Птичий хор начинает изгнание дрёмы.
Жемчугами сияет на травах роса.
Спрыгнув с детских кроваток, весёлые гномы
Убегают до будущей ночи в леса.
В их руках сладкозвучные дудки зажаты,
А в котомках теснятся волшебные сны.
Золотистым свеченьем вершины объяты,
С гор мелодии нового утра слышны.
Золотые лучи всюду блещут свободно,
Этот свет пробуждает людей и бодрит.
День настал. Чем порадовать сможет сегодня?
Песнь какая с тетради крылато взлетит?
***
– Где ты, Радость, сиявшая раньше во мне?
– Я сгорела с Отечеством в лютом огне!
– Где ты, Счастье, с тобою потеряна связь?
– Я убито, когда кровь народа лилась!
– Где ты, гревшее душу и тело, Тепло?
– В дни ненастья ветрами меня унесло!
– Где вы, Песни, что жили в певучих сердцах?
– Мы погибли с певцами в сгоревших домах!
– Где ты, Вера, хранившая многих людей?
– Я в намазе осталась – в молитве твоей!
– А жива ль ты, Надежда? – мой стон и мольба.
– Я жива. Я в сердцах непокорных жива!
Опалённый август
Потрепетав на фитиле,
огонь погаснет.
На что-то жалуется дождь,
идущий мимо.
Тревожат каждого из нас
свои несчастья,
Как бедных мух,
которых ловит паутина.
Заговорить бы по душам.
Всё обойдётся.
Поведать про свою печаль.
Всё исправимо.
Но скажешь про одну беду –
другая рвётся,
С горы на луг зелёный
катится лавина.
На знойный день
с небес холодный дождь сорвался,
На высохшей земле
все трещины сшивая.
И мне вдруг
август опалённый показался
Большим костром,
что задымился, угасая.
***
Улетает от нас журавлиная стая,
К жарким странам она устремляет полёт.
Так и строчки стихов от меня улетают…
Что за берег заморский к себе их зовёт?
Журавли по весне воротятся к гнездовью.
Мы их с радостью в сердце встречаем всегда.
Улетевшие строки станут грустью и болью,
Ведь крылатые строчки не знают гнезда!
Ссоры
Как штормящее море, кипят наши ссоры,
Вроде утлых корабликов – наши сердца,
Вверх и вниз их бросает без жалости море
И не видно губительной драме конца.
Примирения, будто спасительный остров,
Волны тщетно ярятся спасённым во след.
Тихо чиним былого согласия остов.
Наши ссоры, как море, штормят много лет…
Горы Ингушетии
Горы Ингушетии достают до неба.
Как ограда белая мощно поднялись,
От любви к Всевышнему устремившись ввысь!
Горы Ингушетии достают до неба.
В вышине орёл парит, распростёрши крылья,
Так же, как моя любовь к отчей стороне.
Родина всегда со мной, а точней – во мне!
В вышине орёл парит, распростёрши крылья.
Зацепившись за утёс, облако повисло.
Милый образ Родины в сердце берегу.
Помолиться за неё – всё, что я могу.
Зацепившись за утёс, облако повисло.
Солнце в Ингушетии бликами играет,
Поднимаясь медленно из ладоней гор.
Пусть в деснице Господа будет наш простор!
Солнце в Ингушетии бликами играет.
На илл.: Художник М.М.Полонкоев. Вечер в Ингушетии
