Андрей ШЕНДАКОВ. «Слегка успокоился ветер…»
(апрельская тетрадь)
* * *
Мой старый дворик мною не забыт:
из-под снежка в сияющем апреле
живые токи тянет еле-еле
листок крапивный, дополняя вид
открытых ульев; кружится пчела,
ведя свою привычную разведку,
а я беру надломленную ветку,
ловя наплыв весеннего тепла,
и вырезаю что-то; так светло,
что видно всё вокруг на километры
с холмов, где глину высушили ветры
и подступило к городу село;
сплелись тропинки, вскрылись берега,
где пара льдин в низину заглянула,
а в небесах, в глухих раскатах гула
луна уже бледна, почти нага –
без облаков, которые её
морозный лик укутывали в шали
и миру снова холод предвещали, –
в саду крылами хлопает бельё,
взлететь пытаясь; тишину скворцы
взрывают вдруг среди ветвей, пелёнок;
мир, как стекло, хрустально чист и тонок,
весенний звон спешит во все концы:
кто строит дом, кто чинит свой чердак,
а кто в лесу орудует пилою, –
опилок терпких запах над рекою
парит – не может улететь никак;
и дух осины возле верстака,
и дух лежалой дедовской махорки
лучи пронзают, выйдя на пригорки,
и греют псу соседскому бока,
а он лежит и даже не рычит
ни на меня, ни на других прохожих:
такой денёк восторженно погожий,
что грех за ними бегать средь ракит;
а между тем: на мир взглянув с крыльца,
я отметаю отголоски лени,
ведь всё – лишь миг, а мы – лишь чьи-то тени,
лишь чей-то прах, лишь звёздная пыльца…
* * *
Слегка успокоился ветер.
Окраина тонет в снегах.
Вокруг удивительно светел
Искрящийся солнечный прах.
Уже вечереет… Покорен
Холмов затихающих ряд,
Где блики среди колоколен
На скользких тропинках горят.
Что сгинуло?.. Что отболело?
Ничто навсегда не ушло.
В огне золотого придела
Мерцает ночное тепло,
Сквозь окна миры прожигая,
Светясь, предвещая, верша…
А рядом – небесная стая,
К которой взмывает душа.
Апрельская ночь
Пахнет ночь травянистым дымком
и ветвями апрельской берёзки;
твои губы – в малиновом воске,
а в глазах моих небо вверх дном:
ветер рвёт твою тонкую шаль
у речной серебрящейся кромки,
есть в тебе Божий свет незнакомки,
уплывающий в звёздную даль.
И, как парусник, я налегке
за тобой в небесах исчезаю:
белых птиц перелётную стаю
стужа гонит по Вечной Реке…
* * *
Пейзаж моей родной земли таков,
что кто-то скажет: прост и непригляден, –
на старых соснах всплеск теней и пятен
лучей рассветных, пристани дворов;
их много, словно целый океан
остатки снега смешивает с глиной;
даль наплывает к солнцу дымкой длинной
среди мансард, заборов и веранд,
среди ракит, качающих с утра
свои стволы, – от света бирюзовы;
и тишину, и, может, даже зовы
далёких предков слышу со двора;
вишнёвый сад спокоен и высок,
ручьи с холма бегут по всей дороге,
поля за лесом вдоль реки отлоги;
и монастырь, где наледи осок
блестят вокруг, и в поле купола –
ответ времён на зло и окаянство,
а дальше – свет, бескрайнее пространство:
душа сама в себе тогда мала,
когда нет веры, истины, любви,
надежды, боли, родины, опоры;
враги всегда на утешенья скоры –
и на расправу, что ни говори;
теперь – иное, верю, что не так,
как деды наши вынесли, страдая:
земли вода – живая, молодая,
впитав огонь и возгласы атак,
вдыхает жизнь в весенние ростки,
снег пробивают смелые травинки;
моя душа летит туда, где льдинки
несёт поток сияющей реки,
и, напитавшись, свет приходит – в свет,
в мой отчий дом, в родные перелески, –
в два раза ярче вдруг сияют фрески
в крестильном храме… Это мой ответ:
есть всё – любовь, и вера, и покой,
пока стоят мои холмы родные –
и высоки рассветы полевые,
и златоглавы храмы над рекой!
* * *
Течёт река – спокойна и легка.
Ручьи в оврагах снова полноводны,
И, словно нити серебристой волны,
Сплелись в косицы в поле облака.
И солнце катит сонно, не спеша
Свой диск, как будто колесо на пряхе.
Уходят прочь сомнения и страхи.
И ждёт чего-то нового душа.
Весна сменяет буйство на покой.
Дышать и жить – простое наслажденье.
А я пишу своё стихотворенье
И в сотый раз склоняюсь над строкой.
Что суждено?.. Предвидеть не дано,
А впрочем: мир, своим творцам не веря,
Извечно тянет, словно волну, время.
Но у небес – своё веретено!
На илл.: Художник Елена Бархаткова
