Лев ПОПОВ. Горькая правда войны

Окончилась Великая Отечественная война. Победители фашизма вернулись домой, к мирной жизни. Сменив свои гимнастёрки на цивильные пиджаки они, преодолевая нахлынувшие на них послевоенные хозяйственные и семейные заботы, быстро растворились среди населения городов и сел. И только их товарищи, возвратившиеся с фронта инвалидами и калеками, напоминали собой о прошедшей войне.

* * *

Мы, пионеры Белорецкого авиамодельного кружка, во второй половине сороковых годов во время поездки на республиканские соревнования в Уфу делали пересадки на железнодорожных станциях Запрудовка и Вязовая, где приходилось долго ожидать попутные поезда. И однажды наблюдали там такую сцену: возле маленького зала ожидания находился буфет, где между столиками ходили два инвалида Великой Отечественной войны, завсегдатаи этого буфета. Один из них, постарше, был на одной ноге и на костылях. Другой, помоложе, его звали Васей, был без костылей, но у него не было обеих рук до локтей.

Они подходили к обедающим пассажирам и не просто просили у них милостыню, а требовали подать им эту милостыню. Отказать им в этом было невозможно. И обедающие выворачивали свои карманы и высыпали на стол мелочь. Вася ловко своей культей смахивал с головы свою тюбетейку, подставляя её под край стола, а другой культей сметал туда монеты, после чего относил их к буфету. Буфетчица, не считая принесенные копейки, наливала водку и полулитровую стеклянную консервную банку пива. Вася залпом выпивал свой стакан водки, запивал его пивом и уходил на перрон, где стоял пригородный поезд. Ловко, без рук, поднимался в вагон, забирался на полку и забывался в глубоком сне. Из разговоров пассажиров можно было предположить, что проводница этого вагона была его родственницей и Вася жил в этом вагоне. Пассажиры искренне жалели и сочувствовали Васе, который даже пуговицу на своей одежде расстегнуть не мог без посторонней помощи, но помочь ему никто ничем не мог.

* * *

А вот в судьбе челябинского летчика Николая Павловича Кальницкого такие помощники нашлись. Через месяц после начала войны, 27 июля 1941 года, он участвовал в составе эскадрильи самолетов в нанесении бомбовых ударов по скоплению вражеских войск под Кенигсбергом. Немцы проявили удивительную беспечность – позволили советским летчикам произвести прицельное бомбометание. И лишь на обратном пути, уже над линией фронта, их атаковали немецкие истребители и самолет Кальницкого подожгли. Летчики на одном моторе пытались сбить пламя, теряя высоту, продолжали полет. «Нами владело только одно стремление, – вспоминал Николай Кальницкий, – дотянуть до своего аэродрома». Когда огонь прорвался в кабину, поступила команда: «Всем прыгать!» Но необходимая высота под крылом уже отсутствовала. Кальницкий, оказавшийся на земле с поврежденным позвоночником и тазобедренным суставом, испытывал мучительные боли и уже смирился со смертью. Но вдруг увидел над собой самолет с красными звездами, понял, что его ищут. С этого момента началась для молодого авиатора новая жизнь в лазаретах и госпиталях. От длительной неподвижности и пребывания в гипсе у него развились тяжелые болезни. 7 октября 1942 года его комиссовали из армии, перевели в разряд инвалидов войны первой группы и направили для продолжения лечения на Урал в санаторий «Озеро Балтым».

После окончания курса лечения в санатории Николай Павлович на костылях и в корсете прибыл в Челябинск. Женился на самой красивой девушке Ане и вскоре у них появилась дочь Людмила. Теперь в жизни раненого воздушного бойца появились на земле надежные, заботливые помощники. Дочь Н.П. Кальницкого Людмила рассказывала: «Заветной мечтой папы было всю жизнь летать, а получилось так, что он всю жизнь пролежал то на больничных койках, то в госпиталях, то в санаториях. Часто по ночам кричал: «Горим, прыгай!», а однажды, от нестерпимых болей, он сжевал полподушки.

У мамы находились и такие советчики: «Да брось ты своего инвалида, он ведь все время лежит, а вокруг тебя такие парни…» Мы же с мамой ухаживали за папой, как за маленьким ребенком. Умер он в 1979 году в возрасте 60 лет. Тракторозаводский военкомат помогал проводить похороны, выделил место на Успенском кладбище в сорока шагах от монумента «Павшим за Родину». Пришло проводить его много людей. Был духовой оркестр».

На фото: Николай Кальницкий