Павел АКИНИН. Праздник
Мой дед, Акинин Аким Стефанович, пропал без вести в сорок втором году. Именно в этом году, он прислал своей жене последнее письмо, в котором выражал радость, по случаю рождения сына, моего отца. Я вырос в селе, которое во время войны было оккупировано немцами. Мою бабушку, уже по линии мамы, в самом начале войны угнали в Германию. Её будущий муж, мой другой дед прошел всю войну, дойдя до Берлина. Я рос среди людей, которых война коснулась напрямую. Я рос на земле, которая была усыпана снарядами, изрыта окопами. Куриц бабушка кормила из немецкой каски. Свиней в селе кололи немецкими штык-ножами. Обезвреженные, неразорвавшиеся снаряды, мины, фугасы, для нас, пацанов, были таким же обычным явлением, как сейчас планшеты и телефоны. Их особо и не собирали, не сносили в музеи. Думаю, никто из тех людей не захотел бы идти и смотреть на груду метала, на которую они и так насмотрелись, и которая причинила им столько боли.
Я помню сельские праздники. Помню Новый год и Рождество, помню Пасху. Помню свадьбы. Помню колхозные сабантуи. Но я не помню, что бы праздновали день победы. На 9 мая сажали картофель.
Я вырос. Уехал в город. Воспоминания детства стали затираться в моей памяти. Но мысль о моем пропавшем деде периодически тревожила меня.
– Где он окончил свой жизненный путь? Был ли сразу сражен пулей, или его поглотила черная воронка? Мучился ли, страдал ли перед смертью? Успел ли о чем-то подумать в последний миг, или его сознание оборвалась сразу? А если подумал, то, о чем? О рожденном сыне? О жене? А может обо мне?..
Все эти мысли подтолкнули меня приступить к поиску. И мне удалось отыскать, проследить его военный путь. Он погиб под Краматорском в июле сорок второго года. Знал ли мой дед тогда, умирая, что спустя семь десятков лет, на этой земле снова будет война? Только убивать друг друга будут не солдаты разных национальностей, а внуки тех, с кем он сражался плечом к плечу. Но я не об этом…
Одновременно, с историей о моем деде, я узнал и о других историях. Двадцать два человека из моего села с фамилией Акинин погибли, пропали без вести, были пленены и погибли в лагере. Господи!
А чем думал Акинин Тихон, погибший в Германии, в лагере «Ваймер – Бухенвальд»? Его лагерный номер был 10578. А какая мечта была у Акинина Ивана, плененного в г. Великие Луки и сгинувшим в штатлаге III В вместе с номером 60640. А каким был тридцатилетний красноармеец Акинин Яков? Сгинувший в ржевской мясорубке в сорок втором? Кровью моих односельчан, моих предков, полита и Литовская земля, и Дагестанская. Двадцать два человека умерли, а точнее растворились в сумраке войны. Вот оказывается, о чем стихотворение Твардовского «Я убит подо Ржевом». Это мои Акинины, как и миллионы других, точно в пропасть с обрыва, и ни дна, ни покрышки…
Иду по городу. На одной из центральных улиц кавказцы продают военные пилотки. Пилотками забита их иномарка. Они и сами в пилотках. Курят, смеются. Из машины слышится веселая музыка. Рядом проезжает еще машина, на задней дверце надпись: «На Берлин. Можем повторить». Хочется догнать, вытащить водителя, вцепиться в глотку и прокричать голосом всем двадцати двух Акинининых: – Что повторить? Что ты хочешь повторить? Ветер сорвал откуда-то георгиевскую ленточку. Она змейкой вьется по натоптанному тротуару, то и дело липнет к ногам прохожих. Люди не замечают её, торопятся по магазинам. Праздник. А праздник ли?
На илл.: Художник Сергей Сиренко
