Елизавета МАРТЫНОВА. Любви простые обещанья

***

Свет широко раскрытых глаз,

Разомкнутого окоёма –

И в нём распахнуто огромна

Звезда, что смотри прямо в нас.

Нет, человек не одинок –

С ним жизнь и смерть,

И запах вёсен,

Травы, дождя,

И, как цветок,

Он впитывает неба просинь.

Не повреди и не сорви

К тебе склонённой белой ветки.

Её привязанности крепки,

Что ей за дело до любви.

Сильнее корни, немота

Земли, что прирастает нами.

Сильней, чем в чистом сердце пламя,

Её цветенья нищета.

***

Две жизни – клён и человек,

Два облака, два отголоска,

Два в Божьей памяти наброска

На синих водах вечных рек.

Как отражаются они,

Бледнея, оживая, тая,

То знает родина земная –

На тайну вод ее взгляни.

Любовь и дереву сродни,

Когда весна его коснётся,

И листьев пламя развернётся

В зелёные, густые дни.

А человек ещё горит,

Черты меняются живые,

Растущий миг ему впервые:

Ребёнок, мальчик ли старик.

Пылает времени река,

Переходя в тугие звёзды.

Так лист кленовый точно создан –

Соприкоснётся с ним рука.

***

Подумай о лесе. Он сух и печален.

Он прячет себя в тишине.

В нём совы сверкают немыми очами

И сучья свистят в полусне.

Подумай о сердце. В нём небо и чаща,

Которой насквозь не пройду.

Пульсируют листья всё чаще и чаще,

И каждый из них – точно чёрная чаша,

Качает слепую звезду.

Подумай о доме: по-прежнему волен,

Летает ночами туда,

Где шорох воды, влажный звон колоколен

И в лиственной чаше – звезда.

И сердце, и лес, и окно в чистом поле,

Его золотистая тьма…

Так что же тебе ещё нужно для боли –

Родной и сводящей с ума?

***

В какой момент стареет Новый год?

Когда его снега больные тают,

Или когда смотрю на небосвод,

Но Бога в этом небе не хватает...

А вроде бы, ты скажешь мне, весна.

Тень облака скользит по мокрой крыше.

Но кем-то не прощённая вина

Не позволяет подниматься выше

Тебе и мне: за птицей и строкой.

А крыша вся лежит в тумане млечном,

И город, что картинка, под рукой

Вот-вот проявится и станет вечным.

***

Выпал снег. Белеет синева

И трава чернеет угловато.

На стволах берёзы – комья ваты,

Но лыжня дрожит как тетива.

Поле, голубое в глубине,

Раскрывает гладкие просторы.

Голосами горя и восторга

Колокол поёт о божьем дне,

На горе, в большом монастыре,

Там, где свет суров, а ветер волен,

Где тугие шлемы колоколен

Постарели в русом серебре.

Я, закинув голову, стою.

Взглядом хладность неба согреваю.

Вышит ярко-розовым по краю

Облака медлительный уют.

Богу в этом небе хорошо.

И земля доверчиво прелестна.

Что же на душе темно и тесно?

…Как любовь, мой белый снег прошёл.

***

На пустыре стареет голубятня –

Знакомый небу деревянный дом.

И тишина становится понятней,

Когда бурьян рыжеет за окном

И голуби неспешные гуляют

По изморози отрешённых трав.

Во мне покой, как новый снег, сияет,

От осени непраздничной устав.

У праздника нет воли и границы,

Я улетаю сквозь небесный свод –

Туда, где золотятся светом птицы

И солнце в спелом воздухе плывёт.

Крылатая окраина открыта:

Взметнётся голубь, словно снегопад,

И времени расправлен тесный свиток,

И не пустырь вокруг, а старый сад.

***

Живите, пойте, бога ради,

Стихи из клетчатой тетради,

Звените, как весной ручьи,

Мои родные – и ничьи.

Вы сразу всем принадлежите –

Так окна старых общежитий

Глядят на вольную весну

И освещают, и прощают

Любви простые обещанья

За их воздушную вину.

О прошлом горевать что толку?

Не склеить сердце из осколков,

Засохшей ветке не цвести.

Нам только слово остаётся –

Живое маленькое солнце

В начале и в конце пути.

На илл.: Художник Виктория Якимова