Леонид ТАТАРИН. Лето в Дубоссарах
На Патагонском шельфе в 1967 году рыба ловилась отлично – грунт идеально ровный, тралы никогда не рвались, буквально за 10-15 минут траления можно было поймать до двадцати тонн прекрасной крупной рыбы тресковой породы, которую мы называли мерлуза. Подойдёшь ближе к берегу – такие же уловы белого карася, крупной рыбы серебристый горбыль, на глубинах больше двухсот метров – кальмар. Работала там огромная флотилия наших больших рыболовных судов из Калининграда, Клайпеды, Риги, Ленинграда, Мурманска, Севастополя, Одессы, Поти. Работали польские, испанские, немецкие, португальские траулеры – места и рыбы хватало всем.
Ловили рыбу мы там практически от устья реки Ла-Плата до заливов Сан-Хорхе и Сан-Матиас, а в разгар лета, когда погода была прекрасная – почти до пролива Дрейка. За вахту удавалось сделать максимум одно короткое траление – просто не успевали обрабатывать и морозить рыбу. Остальное время приходилось лежать в дрейфе и ждать, когда технолог попросит поднять тонн 15-20 свежей рыбы. На моей вахте (второго штурмана) капитан, Вениамин Николаевич, обычно поднимался на мостик после обеда, брал секстан, решал одну-две астрономические задачи, проверял мои решения – уточнял место на карте, часто рассказывал различные случаи из своей богатой капитанской практики и уходил с проверкой по всему судну – ежедневный капитанский обход.
Однажды капитан рассказал мне о том, как прекрасно провёл лето с семьёй в молдавском городке Дубоссары между рейсами – так живописно, с таким восторгом описал он свой отпуск, что мне уже заранее виделось моё предстоящее лето только в Дубоссарах.
После возвращения в Калининград на четвёртый день сдал все отчёты за рейс, получил зарплату. Мой заработок за шестимесячный рейс был чуть больше 5200 рублей.
Чтобы представить более реально эту сумму, можно сказать, что в тот год можно было купить в жилищно-строительном кооперативе «Волна» трёхкомнатную квартиру за 3800 рублей. Однокомнатная стоила 1300 рублей. Тогда только появились в свободной продаже автомобили «Жигули» первой модели за 5100 рублей. Да, к этому заработку ещё плюс валюта 5%. Правда, выдавали нам эту валюту в чеках Внешторгбанка, которые моряки называли «бонами» и полуофициально продавали 1 чек за десять обычных рублей. На эти чеки для моряков во всех портовых городах были открыты специальные магазины «Альбатрос» и «Берёзка», где можно было купить самые дефицитные товары, в основном импортные.
Ещё в море мы получили радиограмму от профкома с предложением покупать квартиры в кооперативе. Мой товарищ, третий штурман Андрей Иванович, заработок которого был почти такой же, как у меня, сразу купил себе трёхкомнатную квартиру в новом доме и через полгода отметил новоселье. Мы с женой решили, что квартиру получим в любом случае по очереди молодых специалистов через профком, так как очередь двигалась довольно быстро, а на полученные деньги лучше поехать на пару месяцев отдохнуть в Молдавию, о которой так красочно рассказывал в рейсе наш капитан.
Билет на самолёт Калининград-Кишинёв тогда стоил 37 рублей и, хотя была середина июня – разгар отпускного сезона, без проблем купили два билета. Сыну было четыре года, и он ещё летел бесплатно. Возле аэропорта взяли такси – весёлый, разговорчивый шофёр-молдаванин за пять рублей довёз нас к «Дому быта» городка Дубоссары. Пожилой, добродушный, усатый дядька – заведующий, посокрушался:
– Что же вы с маленьким ребёнком не дали телеграмму хотя бы за два дня? Придётся вам пару дней пожить в палатке, пока освободится двухместный деревянный домик…
Нам всё казалось весёлым, интересным приключением – заплатили за два месяца вперёд по одному рублю за сутки, и с бумажкой-направлением пошли на берег реки Днестр, вдоль берега которой тянулись несколько рядов деревянных домиков для отдыхающих. Сын не хныкал, а с интересом топал за нами – ему всё нравилось! Улица, по которой мы шли, была типичной деревенской улицей. Маленькие, аккуратные, красивые домики утопали в садах. Проходя мимо одного из домов, увидели, как старенький дедок поманил нашего Андрюшу к себе:
– Малчык! Малчык! Иды суда! – на ломанном русском тихонько позвал нашего парня.
Он, посмотрев на нас и поняв по нашим улыбкам, что мы разрешаем, довольно смело подошёл к деду, который осторожно взял его на руки и поднёс к пышной виноградной лозе с красивыми кистями винограда. Дал сыну ножницы:
– Возми, отреж то, что тэбэ нравица!
Андрюша попытался отрезать маленькую кисточку, но дед помог ему срезать большую, красивую, с крупными, сочными ягодами, килограмма на два.
– Пасиба, деда! – пролепетал сын, когда оказался на дорожке.
Я попытался заплатить за виноград, но дед спокойно, с достоинством остановил меня:
– Угощаю дитя! Платыть нэ нада!
Такое добродушие, гостеприимство от местных жителей мы чувствовали постоянно, пока два месяца отдыхали на берегу красивой реки Днестр. До пляжа у реки – десять минут пешком. Питание в ресторане «Нистру» – сущие копейки по тем ценам и нашим деньгам.
Через два дня нас переселили в уютный двухместный домик, в котором мы прожили все два месяца нашего отпуска. Проблема была только в том, что все родственники, друзья, знакомые из Калининграда просили присылать им посылки с фруктами – в каждую посылку к фруктам упаковывали бутылку молдавского вина или коньяка «Нистру». Приходилось в шесть утра занимать очередь на почту, чтобы успеть отправить посылку.
Питание у нас было организовано в зале местного ресторана «Нистру», который днём, до 19 часов вечера работал, как обычная столовая – обед на троих с ребёнком стоил нам немного меньше двух рублей – для нас в определённое время был зарезервирован столик. Однажды мы увидели, что зашёл в столовую старенький дедок с большой седой бородой, босиком, в рваной, потрёпанной одежде. Встал в уголке и одна из официанток, собрав остатки из тарелок, что не доели другие посетители, поставила на стол у входа и посадила туда старика. Нам стало ужасно неловко за такое отношение к старику. Я подошёл к официантке, заплатил ей за обед для деда и попросил нормально накормить его. Закончив обедать, старик потихоньку, запинаясь о столы, подошёл к нам:
– Можно, я сыграю для вашего сына на скрипке? – Только тут я заметил, что старик почти слепой. Он вынул из футляра старенькую скрипку и тихонько начал играть «Катюшу». Такой красивой и нежной, певучей скрипки мне не приходилось слышать ни раньше, ни потом. Все, кто были в столовой, дружно аплодировали. Я попытался дать старику немного денег, но он отказался. Согласился только выпить с нами по чашке чая, присев на свободный стул у нашего стола.
– Вы не думайте, что я нищий. У меня два сына, один работает директором совхоза, второй – полковник авиации. Оба имеют прекрасные квартиры в Кишинёве, оба предлагают мне жить у них, но я долго не выдерживаю там – поживу зимой пару месяцев, а потом иду по моей земле со своей скрипкой…
Часто вспоминаю этот эпизод – случайную встречу с вольным, прекрасным человеком.
Однажды мы с женой и сыном вечером решили отметить в ресторане «Нистру» наш юбилей, заранее заказали столик, пришли поужинать, оказалось, что практически все столы были заняты дружными, весёлыми компаниями – рыбаки из Мурманска, горняки из Норильска, группа полярников с разных островов Арктики… Рыбаки, развеселившись, начали хором распевать песни. Рядом с нашим столом сидел невысокий худощавый цыган лет под пятьдесят, в плисовых куртке и шароварах, заправленных в блестящие сапоги-гармошки. Вдруг он поднялся и подошёл к рыбакам, когда они закончили очередную песню.
– Ребята, вы неправильно поёте эту песню….
Один из рыбаков заметил, что у цыгана на его чёрной куртке ярко выделяется звезда Героя Советского Союза:
– Дед, где ты эту звёздочку стащил?
– Ребята, эту звезду я завоевал своей кровью за форсирование Днепра. С детства хорошо плаваю и в числе первых переплыл Днепр… Потом почти месяц пришлось валяться в госпитале – там мне и вручили эту Звезду…
Тут уж бравые мурманчане начали извиняться, начали приглашать его в свою кампанию. Голос у него оказался красивым, сочным баритоном. Правда, пить с рыбаками он не стал – спев пару песен, ушёл из ресторана. Мы тоже, поужинав, ушли.
Переход на Патагонский шельф
После отдыха, когда закончились отпуск и отгульные дни, которые добавлялись нам к отпуску взамен праздничных и выходных дней, которые мы отработали в море, я прибыл в службу Главного капитана «Тралфлота», чтобы получить направление в новый рейс. И тут моринспектор неожиданно выдал новость:
– Всё! Теперь «Славск» передали в новое «Управление экспедиционного флота «Дружба», которое находится на площади Победы, в здании, где на первом этаже расположен ресторан «Чайка». Все твои документы переданы туда, поскольку ты у нас считался кандидатом на повышение в должности по судам РТМ.
– Но я хочу остаться в «Тралфлоте»….
– На должность старпома придётся подождать около месяца, но сейчас комплектуем экипаж на БМРТ «Белинский» – срочно нужен второй штурман. Если согласен, – иди, забирай свои документы из «Дружбы». Через три дня самолётом до Одессы, а там пассажиром на «Латвии». Подмена экипажа на Патагонском шельфе. Этот район промысла ты хорошо знаешь, отработал шесть месяцев на «Славске». Капитан Охотин рекомендовал тебя к выдвижению на старпома. Но, раз ты решил переходить на суда типа БМРТ, то один рейс сходи вторым. Потом пойдёшь старпомом – в Гданьске строят новую серию этих траулеров. У них и главный двигатель более мощный – две тысячи четыреста, и морозилки мощнее, и трюмы вмещают до девятисот тонн мороженой рыбы….
В тот же день я забрал все свои бумаги в «Дружбе», хотя там Главный капитан уговаривал меня сразу идти старпомом на новый траулер типа «Атлантик», который строился в Штральзунде. Но я уже настроился на работу на Патагонском шельфе….
Через три дня самолётом вылетел из Храброво на Одессу. Всего вылетело на двух самолётах около трёхсот рыбаков – экипажи на три БМРТ. Но после взлёта нам объявили, что посадка будет не в Одессе, а в Киеве – там надо будет каждому пассажиру лично самому забрать свой багаж и перенести его в большой самолёт АНТ, который доставит все три экипажа в Одессу. Уже в то время Украина устанавливала свои правила для «москалей». Пришлось нам, как пчёлкам, хватать свои чемоданы и бегом по лётному полю бежать к большому самолёту АНТ. Только капитан Колесников (среди рыбаков кличка пьяное колесо) со своим стармехом гордо отказались тащить свои чемоданы – никуда они не денутся – обязаны! А рабами для них никто из рыбаков быть не хотел. В Одессе мы все получили свои вещи, только вещи капитана и стармеха с «Казани» остались в Киеве на лётном поле. Тут уж они запаниковали – сначала пытались «качать права», даже орать на диспетчеров. Но в таких случаях одесситы за словом в карман не лезут – с известным одесским юмором, толково и подробно объяснили, каким курсом и с какой скоростью им надо идти.
Руководителем экспедиции с самого начала был Адольф Адольфович Дмовский, который сумел быстро поставить на место зарвавшихся барчуков. Сколько и кому они заплатили – никто не знал, но к вечеру все чемоданы были доставлены на «Латвию», а на следующий день мы уже вышли из порта Одесса.
***
В первый день перехода Дмовский собрал всех капитанов, старших механиков, замполитов всех трёх экипажей, чётко поставил задачи о технической учёбе для механиков, штурманов, матросов – тут уж мы чувствовали себя не пассажирами-туристами, а моряками, которых готовят к работе в далёком и очень важном для нашей страны районе промысла. Секретарём объединённого парткома для всех трёх экипажей избрали Исаева Вячеслава Арташесовича, меня избрали комсоргом. Каждый день вечером, после ужина, Дмовский собирал капитанов, Исаева и меня на пять минут для разбора полётов. Обычно эти пятиминутки заканчивались быстро, и мы расходились по своим делам – беседовать с друзьями, смотреть кино или просто погулять по палубам красивого лайнера.
Капитан-наставник Генрих Николаевич Валяшкин по часу каждый день проводил занятия судоводителей для изучения новых рекомендаций по расчёту остойчивости промысловых судов, разбирались последние аварийные случаи в разных районах промысла, интересные случаи из мировой практики в различных частях мирового океана.
Маршрут перехода для нас не был новым – почти все судоводители уже имели опыт работы на этих трассах. В северном полушарии начинался сезон осенних штормов, и основные районы промысла смещались в тропическую зону и в южные широты.
Вместе с нами на «Латвии» шли экипажи на БМРТ «Казань» и на «Грибоедов». Все моряки знали, что капитан БМРТ «Казань» перед выходом в рейс объявил по телевиденью и в газетах Калининграда, что он берёт повышенные соцобязательства – вылов за год больше ста тысяч центнеров рыбы! Тогда мощным стимулом было движение в соревновании рыбаков – «стотысячники»! «Казань» – самый первый большой морозильный траулер-завод, полученный в Калининграде, первый, осваивавший районы промысла вдоль побережья Африки. Работая капитаном, Авенир Павлович Сухондяевский на этом траулере получил звание Героя Труда. Теперь во всех газетах бурно обсуждали тему о награждении судна орденом Трудового Красного Знамени. Конечно, все были уверены, что в случае выполнения обязательств, о которых объявил капитан Колесников, лично ему тоже будет вручена самая высокая награда. Район промысла «Патагонский шельф», сезон – летние месяцы южного полушария были выбраны так, что у всех рыбаков была полная уверенность, что идём в рейс с полной гарантией успеха! А уж те, кто шёл на «Казань», заранее чувствовали себя героями, которых прославили все газеты и телевидение Калининграда и всего СССР.
Наш капитан, Виталий Павлович Попов, никаких повышенных соцобязательств не брал, никаких громких заявлений не делал – спокойно и уверенно готовил экипаж к тяжёлой рыбацкой работе. Раньше мне пришлось работать с ним на РТМ «Козерог» в 1963 году. Он был там старпомом, я – четвёртым штурманом, сразу после окончания ленинградского мореходного училища на Каменном острове в Ленинграде. Тогда мы с ним очень дружно сработались – полное взаимопонимание. Да и в этом рейсе на БМРТ «Белинский» он сразу сказал мне, что Главный капитан Дрогайцев поручил ему готовить меня к тому, что в следующий рейс я уже должен буду идти на должность старпома. А через рейс-два смог быть капитаном – обычная практика в то время, когда наш флот принимал много новых траулеров-заводов.
Переход до района промысла в северной части Патагонского шельфа ничем особым не выделялся. Разве только капитан «Казани» Евгений Михайлович Колесников несколько раз отличился, устраивая пьянки со своей буфетчицей, которая по ночам устраивала пьяные оргии со всеми любителями острых ощущений. После каждого такого случая начальник экспедиции Дмовский вызывал к себе Колесникова, пытался его ругать, стыдить, но с него, как с гуся вода! Его уже в открытую рыбаки называли «пьяное колесо».
Прибыли на промысел, на шлюпках экипажи перешли на свои суда, отработавшие по шесть месяцев – на «Латвию». В первый же вечер нам удалось поднять отличный улов – началась напряженная рыбацкая работа.
Художник В.М. Михайловский. СРТ у борта плавбазы
