Александр АНДРЮШКИН. На пути в никуда
О романе В. Скоробогатовой «На пути в Иерусалим».
СПб., «Алетейя», 2020
Сюжет романа молодой, но уже выпустившей три книги петербургской писательницы Веры Скоробогатовой прост, хотя имеет множество разветвлений, представляющихся, на первый взгляд, ненужными и нарушающими эту простоту.
Базовая фигура в основе этого сюжета – треугольник (любовный). А именно: молодая петербурженка Аня Голубятникова и двое египтян: Эззат и Бассем.
Аня едет в Египет и там знакомится с местным гидом и мастером на все руки Эззатом, курортный роман перерастает в любовь, а потом и в брак. Их союз, как и следовало ожидать, быстро распадается, ибо семья Эззата, живущая в не-туристической глубинке Египта, с одной стороны, небогата, а с другой – косно-традиционна и не приемлет европейских ценностей Ани Голубятниковой. Тут-то и появляется «третий», хозяин гостиницы по имени Бассем; вернее, Аня, пытаясь разорвать отношения с Эззатом, но не желая бежать сразу в Россию (что было бы полным её поражением), ищет в Египте другого мужчину, на которого могла бы опереться. И находит упомянутого Бассема.
Брошенный Аней Эззат со своей потерей смириться не хочет и убивает Бассема, а вместе с ним и Аню. А вскоре наряд антитеррористической египетской полиции, давно шедшей по следам Эззата (а он связан с террористами, о чём подробнее скажу ниже), получает приказ обезвредить его, и в эпилоге мы узнаём, что Эззат тоже убит.
Таким образом, все три участника «треугольника» – Аня, Эззат и Бассем – погибают, что и оправдывает заголовок, который я дал этой рецензии: «На пути в никуда». То есть – увы – автор не оставляет читателю оптимистического выбора – хотя есть надежда на воздаяние в ином мире и на жизнь вечную.
Но в земном измерении – повторюсь – автор приводит нас к тупику…
Есть ли здесь сходство с античной трагедией (и вообще, с классической трагедией), в которой герои нередко (и даже как правило) погибают? Конечно, есть! Вера Скоробогатова написала именно классическую трагедию – вернее, она завершила роман таким способом, – а вообще-то в нём есть много и такого, что не вписывается в трагический жанр… Есть много реальной жизни, перенесённой на страницы книги прямо из быта Петербурга, из опыта писательницы, из повседневности туристической индустрии.
Роман вышел с предисловием известного петербургского писателя, критика Александра Медведева, с которым я хочу кое в чём поспорить. Уважая моего коллегу А. Медведева, с которым работаю бок о бок в одной писательской организации, ценя его зоркий художнический глаз и иногда разящий анализ, я всё-таки в данном случае вижу, что он написал предисловие не к этому произведению, а чуть ли не к идеальному роману (предисловие это, «Путь любви», появилось также в виде рецензии на сайте газеты «День литературы»). Вот что пишет в нём Медведев:
««На пути в Иерусалим» – это песнь о Любви. Песнь, звучащая долгой дорогой, полной приключений, страстей, столкновений характеров… и при этом радости познания себя через любовь к человеку, родине, Богу».
Вот ещё цитаты из того же текста Медведева: роман «абсолютно традиционен и в то же время обладает всеми признаками современного романа… герои по-настоящему живые люди… стоит заметить тонкую наблюдательность автора, её жизненный опыт и, главное, любовь к людям, какими бы они ни были. Они … всякий раз ищут возвращения на путь поиска истинного, возвышенного – личного Иерусалима…»
Такие похвалы расточает Медведев автору романа, при этом он ни словом не обмолвился о тройной смерти в финале, оговорившись, правда, что умолчание его вызвано «правом читателя на непосредственное знакомство с произведением».
Увы, боюсь, что Медведев немного переборщил с похвалами. Предисловие обязано быть своеобразной рекламой, но реклама лекарства, которая уверяет, что оно лечит от всех болезней, перестаёт быть убедительной. И я не согласен, что книга, как написал Медведев, «обладает всеми признаками современного романа». Так уж и «всеми»? У современного искусства столько разных, взаимоисключающих признаков, что вместить их в одну книгу – проблематично.
Хотя в целом я согласен с Медведевым: Скоробогатова – интересный, глубокий писатель. Но волью немного дёгтя в мою – тоже, в общем, благожелательную – рецензию.
В романе этом поразительно много лишнего. Издательство «Алетейя» указывает, что объём книги – 31,9 «усл. печ. л.», а сократить можно было бы даже и более, чем вдвое, даже и до 12–15 авторских листов. В таком случае роман бы читался с гораздо большим интересом, а сейчас он затянут, и не раз и не два у читателя появляется желание просто отложить эту книгу.
Вера Скоробогатова – как Плюшкин, который тащил в свой дом всякую дребедень, – тоже не удерживается и включает в роман любое своё наблюдение, воспоминание, любой скачок воображения в ту или иную сторону. Невыносимо затянуты и подробны воспоминания Ани о её первой любви к латышу по имени Друвис: эти отношения давно ушли в прошлое, зачем их воскрешать? У Ани Голубятниковой есть сестра-близнец – зачем она в сюжете? Долго и в подробностях излагается история жизни отца и матери двух сестёр – к чему эта предыстория, как она связана с основным сюжетным узлом? Никак не связана.
Возможно, для того, чтобы показать типичность Аниной ситуации, автор показывает нам ещё одну девушку – Октябрину из Якутии, которая тоже оказалась в Египте и тоже имела интимные отношения с египтянами. Но выясняется, что обе истории разные и почти не перекликаются ни в чем, кроме того что обе девушки попадали в одну и ту же страну под названием Египет.
История Октябрины «провисает», её уж точно следовало бы сократить… Но достаточно критики, отмечу положительные стороны произведения. У Скоробогатовой неплохой слог, вот цитаты для подтверждения этого:
«Африканское солнце закатилось, как всегда, неожиданно, без предупреждения. Мелкие птицы устроились было на макушках пальм, чтобы взглянуть оттуда на угасавшее светило, но багровая полоса заката мгновенно прогорела (хороший образ! – выделено мной, А.А.) над далёкими горами, стоявшими на границе с пустыней… Аннушка никак не могла привыкнуть, что закат длится не более получаса, и ясный день успевает за это время превратиться в тёмную ночь».
Вот ещё удачное описание Египта:
«Яркое пламя освещало землю, редкие травинки и стволы папируса… Вскоре на небо выплыл ярко-жёлтый, перевёрнутый кверху рожками месяц…»
«Стволы папируса» – это, по-моему, удачно найдено. А вот забавное наблюдение, которые писательница вложила в уста 12-летнего мальчика. В диалоге с героиней – взрослой девушкой – он говорит так:
«А по-моему, дело в том, что ты ещё несмышлёная, – мальчик неожиданно рассмеялся. – Полоса времён «детство – юность – зрелость – старость» – не единственная. Каждый возраст тоже делится на периоды. Вот я, например – ребёнок-старик. Я считаюсь ребёнком, но давно уже перерос своё детство. А ты – ты как будто недавно родилась во взрослой жизни. Всё, что надо, уже имеешь, но беспомощно хлопаешь глазами, словно младенец, и не можешь идти. Тебе нужно изучить себя и жизнь вокруг – с точки зрения взрослого мира. И верная дорога найдётся».
Что ж, отдам должное рассудительности мальчика из романа (который, кажется, появился лишь для того, чтобы высказать это наблюдение, а потом бесследно исчез) и перейду к завершению моей рецензии.
Концовку романа, как я уже сказал, Скоробогатова сделала трагической, причём с окраской политической или даже геополитической, имя которой – международный исламский терроризм. Показан лагерь подготовки шахидов в Египте, и показана работа Эззата на вербовщиков из запрещённой в России организации ИГИЛ.
Бедная Аня попадает между молотом и наковальней: мужчина, у которого она ищет спасения от Эззата, в свою очередь связан с сионистами. Оказалось, что он относится к той весьма распространённой на исламском Востоке разновидности людей, которые являются мусульманами лишь для прикрытия: ходят в мечеть и для вида соблюдают исламские обряды, а на деле являются приверженцами иудаизма. (Впрочем, Бассем даже не очень маскируется под мусульманина и открыто держит в доме еврейскую Тору.)
Соперничество двух мужчин из-за Ани делается ещё более непримиримым в силу извечной вражды иудаизма и ислама… Так что в трагическом финале романа нет натяжки, скорее этот финал – закономерен для Ближнего Востока.
…Уж не предостерегает ли нас всех – всех своих читателей – Вера Скоробогатова о чём-то драматическом, что ждёт нас в не столь уж далёком будущем?
Как знать… Дар предвидения даётся женщинам, как и мужчинам; не только тем, кто уже «известен» или «известна» как пророчица (хотя не все ли пророки обретают знаменитость лишь задним числом?), но и тем, кто ранее не отметился сбывшимися предсказаниями, но – как знать – быть может, что-то угадал в ожидающем нас будущем.
Узел исламской линии, еврейской и русской – этот узел не придуман, он для России – сама жизнь, наша каждодневная реальность.
При всех недостатках книги Веры Скоробогатовой, её роман «На пути в Иерусалим» привлекает наше внимание к жизненно важным для всех нас проблемам.
