Елена ПУСТОВОЙТОВА. Не опомнимся?

Вторжение бездушия в нашу общественную жизнь происходит, увы, не впервые. Оно никогда не бывало случайным, как и любой другой социальный процесс, не случайно и теперь, когда мы переживаем очередной кризис общественного сознания. В середине ли XVII века после никоновской реформы или вслед петровским реформам начала XVIII века, точно так же, как и в начале  XX века, «реформисты» не только устанавливали новые догматы веры, чуждые России формы правления, но и без смущения лили кровь. Не свою. Своего народа. Самым ранним признаком слома общественного строя всегда было разрушение прежней системы духовных координат. То, что очерняет, а правильнее – оскверняет прежние духовные ценности, обливая их грязью, поднятою с самого дна подленьких душ «реформаторов», всегда рядится в одежды прогрессистов или демократов, давно утративших способность понимать, что власть народа-демоса не есть их власть.

Высказаться меня заставило совсем не желание спорить с историками, славословящими Никона, Петра или Ульянова-Ленина. Думаю, не получилось бы смолчать и у вас, прочитай вы задания для муниципального этапа Всероссийской олимпиады для школьников по литературе на этот учебный год. Задание это для одиннадцатиклассников. То есть, для тех, кого наше министерство просвещения готовится выпустить «в свет» по олимпийскому разряду. В задании 2, являющимся работой аналитической, вровень с А.С. Пушкиным, Ю. Набоковым и А. Вознесенским стоит ещё одно имя – Л. Горалик. Минпрос предлагает завтрашним выпускникам школы сделать анализ её стихотворения «Как в норе лежали они с волчком...» Тут же – текст:

Как в норе лежали они с волчком,

зайчик на боку, а волчок ничком,

а над небом звездочка восходила.

Зайчик гладил волчка, говорил: «Пора»,

а волчок бурчал, – мол, пойдем с утра,

словно это была игра, словно ничего не происходило,

словно звездочка вовсе не сходила.

Им пора бы вставать, собирать дары –

И брести чащобами декабря,

и ронять короны в его снега,

слепнуть от цинги и жевать цингу,

и нести свои души к иным берегам,

по ночам вмерзая друг в друга

(так бы здесь Иордан вмерзал в берега),

Укрываться снегом и пить снега,

Потому лишь, что это происходило:

Потому что над небом звездочка восходила.

И так далее, с претензией на библейскую мудрость и чистоту. И не торопитесь с утверждениями, что это бред душевнобольного человека, уверовавшего в свой поэтический талант. Линор Горалик лауреат молодёжной премии «Триумф» 2003 года, лауреат премии «Портал» за книгу «Устное народное творчество обитателей сектора М1», лауреат премии Федерация еврейских общин России «Скрипач на крыше» за книгу «Путеводитель по Израилю (только и исключительно) для детей», стипендиат Фонда памяти Иосифа Бродского в номинациях «Поэзия», победитель номинации Критической академии премии «НОС» («Новая словесность», учреждена Фондом Михаила Прохорова в 2009 году) за роман «Все, способные дышать дыхание».

При этом тон анализа в задании уже определён: «Как всякий настоящий поэт, Линор Горалик в окружающей реальности находит её тайные прекрасные и ужасные слои – так что вскоре мы все догадаемся, в каком дивном городе живём».

Так в каком же? А вот в каком.

Где Москва-река упадает в Лету,

о гнилую решетку клетчатые бока

обивает корабль складчатый,

и кривуль карандашный нежившего пассажира, –

безо рта, но с хером от пятой строчки и до полей, –

то как шмякнется плоской рожей, то глянет издалека

в глаз крысиный сводчатый, черный издалека,

а вблизи такой, словно глазика-то и нету.

Запряжен в хароновский воронок

их хвостами сросшийся пятерик,

и в кабине радио – то “Пищит Москва”,

а то воет Дух на святой волне,

и чернильные зубы точатся о бока

всех, кого ученическая рука

смяла в клетчатый ком и отправила в чернь клозета

без бачка, но с «хером» на грязном кафельном ободке,

и теперь они вместе в геенне Мосливняка

полируют шариковые штыки,

точат в кровь карандашные грызюки,

ждут, когда мы, сраны троешники,

к ним сольемся, только воды в нужнике-то и нету.

Достаточно? Я всего лишь взяла себе труд взглянуть чуть пошире на творчество Горалик, чем это сделали чиновники Минпроса. И вот что нашла в той же книге «Подсекай,  Петруша» – буквально двумя абзацами выше «зайчика с волчком»:

В аду четверг привычнее всего.

Всё в этот день привычнее всего.

Мы эту пытку переносим плохо:

нас многих рвет, у нас болят глаза,

мы еле доезжаем до работы, –

а там суббота, пять часов утра

(в аду нередко пять часов утра),

и к нам в окошко зяблик прилетает

и легкие по зернышку клюет.

Преисподняя сегодня это они. Горалики. И их много – когда рвётся духовная нить в прошлое, нечисти кажется, что они уже вспрыгнули на Небеса. Их положенный на бумагу поток сознания уже давно не художественный приём, свойственный литературе модернистов. Он обнажает их собственную душевную жизнь, регистрирует проявления их собственной психики. Поток их сознания выносит наружу то, что в глубине их чувств, и потому яркий свет, цензура, критика им болезненны до ненависти – жмут на больное. Вот и Константин Райкин на седьмом съезде Союза театральных деятелей России 24 октября 2016 года возопил против борьбы государства за нравственность в искусстве потому, что это была бы борьба против него, его собственного восприятия мира, которое лишено морали, нравственности, патриотизма, чувства Родины. «Не верю я этим группам возмущённых и обиженных людей. Это группки мерзких людей, которые борются незаконными мерзкими путями за нравственность», – это он, народный артист России, о нас, православных. Может себе позволить.

Но есть среди гораликов-райкиных и свои вожди «ульяновы-ленины». Вот вам Наташа Романова (Цай) – автор поэтических книг «Машина наваждения», «Ли Ху Нам, «Расписная стена», «Публичные песни», «Песня ангела на игле» – все вышли в издательстве «Борей-арт», «Zaeblo» – в издательстве «Геликон плюс», две новые книги стихов «Зверство», и «Людоедство» выпустило питерское издательство «Лимбус-пресс».

По собственному признанию Романовой-Цай, в школьные годы несколько лет стихи за неё писала её бабка. Свои собственные были крайне неудачны, «это была не более, чем гормональная поэзия, свойственная многим молодым девушкам». А в чём проклюнулся талант? Что сделало её «очень известным авангардным поэтом»?

Мне пришлось долго ломать голову над тем, какой образец её творчества приложить к этой странице. Через колено срифмованная мерзость, замешанная на демонстративном сквернословии, оскорбляет. Прошу и вас потерпеть, иначе трудно будет понять, с чем мы столкнулись.

Бодипозитив

Обрубок дерева валялся на пути,

от солнца и воды сошла на нём кора.

Отверстие сучка зияло посреди –

в излучине ствола разверстая дыра.

Мигранты с психами туда вставляли член,

справляя нищий свой потенциал,

бомжи, поэты под хмельком, и все, кому не лень.

И даже мой отец не раз туда совал...

И далее всё хлеще и грязнее.

Теперь всерьез прошу вытерпеть и это – чтобы не осталось сомнений ни у кого. Прошу у вас прощения за этот «поток сознания» Романовой, но он уже издан. Издан именно так, как я цитирую. Издательство – «Геликон плюс». (См. Наталья Романова. Избранные стихи 2006-2007 гг. http://plutser.ru/literature_mat/romanova/. От редакции: коррекция цветом – наша.)

Хватит? Не просто хватит, требуется немедленно эту мерзость остановить. Грязные книги с полок магазинов убрать. Автора предать суду, причем, отнюдь не литературному, а уголовному, обвинив в духовном насилии над читателем. Не чувствуя сопротивления, это зло стремительно растёт, и Романова-Цай уже, держитесь за стул,  20 лет учит школьников, абитуриентов и взрослых русскому языку. Из первых уст: «Я после филфака на нейрофизиолога выучилась и понимаю, почему подростки делают элементарные ошибки: не потому, что они правил не знают, а потому, что в момент письма не осознают, какое именно слово пишут. У нас есть специальные задачи, в которых расставлены алгоритмы – особые знаки. И эффект виден сразу. А грамматика – это фуфло. Кстати, мой метод запатентован». У Романовой всё просто: писать слитно или раздельно – «Где трудно – там слитно. Вот такой закон, неизвестный традиционной грамматике. Если есть трудность – это сигнал к слитному написанию». И еще: «Нормативная грамматика, правила, параграфы – они к практическому письму вообще не имеют никакого отношения. Многие из этих правил мало того, что не помогают, но еще и мешают. Приводят к ошибкам и работают как вирусы. Вместо правил у нас – алгоритмы, поражающие своей простотой. Учить их не надо. Достаточно один раз увидеть».

Вашим детям нужен такой учитель?

Однако, это, скажем так, хобби Романовой. Её основная работа – разрушать самые основы национальной культуры. Её последняя книга «Учебник литературы для придурков». В ней Велимир Хлебников становится интернет-троллем, Василий Жуковский на улице своего имени работает «закладчиком» наркотиков, Александр Блок учится в ПТУ на слесаря, а покемона Александра Пушкина в сортире насилует депутат… Великие писатели либо оборачиваются самыми презираемыми и гонимыми представителями современного общества, либо воплощаются в запредельное нечеловеческое зло.

Разрушение нравственности означает духовную смерть человека, но у нас, увы, оно остаётся безнаказанным, тогда как должно пресекаться немедленно и жестко, как терроризм, поскольку это и есть терроризм, ничуть не менее опасный, чем бомба или нож, и даже более разрушительный именно потому, что власть не принимает всерьёз удушающей интеллект способности духовного терроризма прятаться за маску либерализма, из-за которой всегда торчат дьявольские рога.

В прижигании раны есть глубокий смысл: болезненная процедура спасает организм от заражения и последующей смерти. В литературе и культуре в целом эту роль должна играть объективная, а не поголовно комплементарная, критика как промежуточный этап между созданием произведения в литературе, искусстве, кинематографе и его тиражированием. Те раны, которые наносят сознанию детей и подростков горалики, романовы и подчинённые министру Сергею Кравцову минпросовские чиновники, пострашней физического уродства. Они уродуют души и извращают нравственность в целом поколении, которое вот уже завтра войдёт в большую жизнь. И если мы сегодня не опомнимся и не вытравим безжалостно их всех, от чиновников министерства, ошибочно называемого просвящающим, до редакторов и издателей книг, тиражирующих нравственный терроризм в России, то уже завтра сокровища русской духовности предстанут нашим внукам глубокой траншеей, в которую горалики закапывают чумной скот. Мы сами будем в этом виноваты, потому что мудрый наш народ не спроста говорит: увидели грязь – увидим и кровь.

Конечно, пройдут эти смутные времена, и они неизбежно вернутся в нашу жизнь – высокая духовность, благородство и чистота чувств, стремление к самосовершенствованию. Образовавшийся надлом духовной традиции, начавшийся монетизацией экономики, затем госслужбы и, наконец, человеческой души, не одолеть без возвращения в нашу литературу, искусство и культуру в целом промыслительного завета Александра Сергеевича Пушкина:

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал...

Вопрос в том, доведётся ли нам с вами увидеть торжество этих чувств, если не опомнимся.

На заглавном фото: Министр просвещения РФ Сергей Кравцов. Фото: Антон Новодережкин/ТАСС