Артём ПОПОВ. А может, к чёрту любовь?
Рассказ
С утра Никита не побрился: было откровенно лень, и голова побаливала после вчерашнего пива. Сколько с корешем Лёхой дёрнули после футбола, точно не помнил. А сегодня надо было двоюродных братанов везти в школу – первое сентября. Как там поётся? Вот лето пролетело, всё осталось позади, но мы-то знаем лучшее, конечно, впереди… В их родной деревне школу закрыли год назад: печи и полы провалились. Приходилось ребят учить в соседнем селе.
Светлана на этот отпуск у старичков-родителей ничего не планировала: просто хотела выспаться.
«Может, первого сентября сходить в родную школу, увижу кого-нибудь из знакомых», – придумала для себя занятие.
Она пришла минут за десять до начала торжественной линейки. У школы, которую окончила пятнадцать лет назад («Уже пятнадцать!»), стояли одиннадцатиклассницы с бантами, переговаривались родители, незнакомые учителя.
Выпускной класс маленький – всего-то семь человек насчитала. Да, вымирает село. А раньше, когда оканчивала школу, было тридцать учеников…
И никого из знакомых!
Совсем расстроенная, она уже собралась уходить, как боковым зрением в толпе выделила худенького молодого парня. Светлые, чуть взлохмаченные волосы, лёгкая небритость, одет в кожанку, – выглядел «симпатишно». Кажется, он не был выпускником.
– А ты почему не на линейке? – спросила Светлана.
– Дак я закончил школу… Вот уже как пять лет.
– Дашь огоньку? – Света очень хотела пообщаться – всё равно, на какие темы.
У Светланы в её тридцать с хвостиком никого не было. Можно сказать, она жила работой. Должность серьёзная – старший помощник прокурора города. Следующий шаг – заместитель прокурора.
«Карьеру делает девка-то!» – говорили про неё родителям. Но как сама Светлана ненавидела эту карьеру! Начинала с нуля: после юрфака в прокуратуру пришла простым секретарём. В селе сплетничали, что её продвигал пожилой прокурор. На слухи она ничего не отвечала, чем ещё больше подогревала интерес.
Официально принца на белом коне у Светланы не было. А вот конь, точнее «Тойота Камри», имелась. «Камрюшка» – так ласково она называла свою машину. Номера 002 и рычащие буквы «Р» означали неприступность для ГИБДД. На своей белоснежной «камрюшке» она и прикатила на родину: смотрите, мол, какая я! Так уже повелось в деревнях – хвастаться.
– Тебя как зовут? Работаешь? – Светлана разглядывала парня.
– Никита. На ферме трактористом роблю, – парень смутился и покраснел.
«О, ещё остались люди, которые краснеют, – отметила про себя. – Ни-ки-та. Имя совсем не для тракториста, недеревенское. Вот если бы Серёга или Сашко́…».
– Я с детства мечтала порулить на тракторе! Отец не давал всё, говорит, не для девушки это…
И с жаром выдохнула:
– Дай порулить, пожалуйста, Никита!
– Дам, а чево не дать… Только ты мне свою «Камри» разрешишь на трассе прогнать?
– Океюшки! Давай до встречи!
«Странная девка! На тракторе захотела покататься… А ничего такая, красивая. Только очень выделистая, – Никита вспоминал свою новую знакомую, когда возвращался домой. – И машина у неё крутая. Интересно, сколько там под капотом «лошадок»? Надо глянуть в инете».
Он любил технику, и она его любила. Окончил училище в райцентре на «отлично». Мужики в мастерской удивлялись его башковитости: мог самостоятельно разобрать и собрать двигатель. Свой трактор «Беларус», выпущенный ещё в советское время, он отремонтировал так, что тот бегал, как новенький.
Светлана встречи с трактористом ждала, сгорая от нетерпения. Оделась в обтягивающий джинсовый костюм, красные сапожки. До фермы на «Тойоте» не доехала: глубокие колеи были заполнены жижей. Японский автопром сел бы на брюхо.
Никита ловко насаживал рулоны сена на металлический штырь позади у трактора.
– Обожди! Я сейчас, – высунулся из кабины.
«Он классно водит! – подумала. – Лучше любого таксиста».
«Беларус» был тюнингованный, как крутая иномарка. Тонированные окна, какие-то ещё прибамбасы. Музыка в кабине гремела, заглушая тарахтенье мотора. Песенка была из тех, которые Светлана не слушала – попсовая. Модная певица в десятый раз повторяла: «А может, к чёрту любовь? Все понимаю, но я опять влюбляюсь в тебя. А может, к чёрту любовь?».
– Так, смотри, тут несколько передач, – Никита объяснял, как управлять «Беларусом». – Давай покажу.
На её наманикюренную беленькую ручку он положил свою – сухую, коричневую от загара, и они вместе сдвинули рычаг. В этом прикосновении Светлана почувствовала настоящую, по-мужски уверенную силу. Как не хватало такой в слащавых городских ухажёрах!
Ей всё больше нравился паренёк. Так и хотела запустить руку в его ершистые волосы, пригладить их…
Трактор дёрнулся и медленно поехал. Это был удар адреналина, как будто Светлана в первый раз оказалась за рулём.
Они снова вместе переключили скорость на рычаге, и трактор побежал быстрее.
«А может, к чёрту любовь? Кто же мы теперь друг другу?» – продолжала кричать певичка.
А они ехали по уже убранным осенним полям, и никого не было вокруг. Казалось, только они – вдвоём во всём мире.
– Покатались! Давай теперь ты меня научи! – вернул в реальность голос Никиты.
На асфальте они пересели в перепачканную грязью, уже совсем не белую «Камри». Никиту учить было не надо: сразу врубил коробку-автомат. Света не спускала с него глаз. Разогнались за секунды – «японец» это позволял. Они летели уже под двести. Никита, протянув руку из окна, ловил ветер, а Света – секунды счастья. Да, именно это чувство она испытывала.
«Боже! Если мы сейчас вместе разобьёмся, то это не страшно. Я уже была счастлива!» – промелькнула сумасшедшая мысль, которая никогда бы не пришла раньше.
Когда стало темнеть, они вернулись на ферму. Закурили.
– А ты бы хотел жить и работать в городе?
– Конечно. А чево там по деньгам у трактористов? – заинтересовался Никита.
– Ну, думаю, рублей тридцать можно заработать, если голова на плечах.
– Тридцать рублей в час? – удивлённо переспросил Никита.
– Тридцать – это тысяч. Ну, так говорят. В месяц, конечно. Хочешь, я всё узнаю и тебе позвоню?
– Лады. Я на ферме на руки и десятку не получаю.
Он снова залез в свой «Беларус», она – в «Камри».
Ночь Света прокрутилась на скрипучей кровати: «Почему он раньше мне не встречался? Когда я закончила школу, он только пошёл в первый класс. Забавно… Думает ли он про меня сейчас? А зачем я о нём думаю? Неужели это…»
Она боялась признаться себе в том, что Никита ей нравится всё больше.
Никита пошёл на ужин к Наташке. Они были друзьями и соседями по двухквартирному дому, построенному когда-то совхозом. В одной его половине жила семья Наташи, в другой – Никита с матерью.
С Наташкой они были погодками, и, кажется, знали друг друга с рождения. Никите с Наташкой было легко. Простая, своя в доску, как Лёха. Они и дружили втроём. Но Наташа выбрала его, Никиту. Шутила: выбрала потому, что имя тоже на «Н» начинается.
Наташка после школы нигде больше не училась, вместе с Никитой работала на ферме дояркой. Он никогда не думал, как назвать свои чувства к ней: дружба, привычка, но вряд ли – любовь.
Про сегодняшние покатушки ничего Наташке не рассказал. На ночь остался у неё...
– Прокурорша-то на тебя запала, – на следующее утро зубоскалили мужики на ферме.
– Да нет, – покраснел Никита. – Мы просто катались.
– Запала-запала. Ниже пояса всё смотрела. Просто так ничего не бывает, – и заржали.
Никите некогда было даже подумать о своей новой знакомой. С дальних полей надо вывезти до больших дождей закатанное в рулоны сено, а дорога там – одни угоры-косогоры: крепче за баранку держись, не то перевернёшься.
Перед отъездом Светлана не вытерпела – заехала на ферму.
На телегу с транспортёра звучно шлёпался навоз. Никита молча курил и, кажется, стеснялся Светы и своей работы. Над ними плыли серые ватные облака, беспросветное небо не предвещало ничего хорошего.
– Вот, заехала попрощаться, – словно извиняясь за что-то, сказала Света. – Можно я тебя сфотографирую? На память.
– Не-е. Не надо. Будешь там в городе всем показывать. Смеяться надо мной… – сказал Никита и отвернулся к телеге.
– Да ты что, Никиточка! Я же сама родом из деревни, ты забыл? Давай я хоть наш трактор сфотографирую?
– Валяй…
– Я тебе позвоню, как обещала, – неуверенно улыбнулась на прощание Светлана.
– Хорошо! Счастливо добраться!
На фотографии в мобильнике Светланы остался трактор с открытой дверкой, на сиденье – соломинки сена, на педалях – застывшая красная глина. Вполоборота – Никита, он смотрит вдаль на бескрайние поля…
До выхода на работу оставалась ещё неделя, и Светлана решила слетать в Сочи, прибрать свои мысли.
На берегу Чёрного моря стояла жара, народ жадно хватал остатки бархатного сезона. Отпускники ходили в шортиках, купались – не подойти к воде. А в деревне льют холодные дожди, дорогу совсем развезло. И листья все опали, а здесь розы цветут. Никита в тёплую куртку перебрался… Никита, Никита…
«Чёрт, я опять о нём!».
Вечером она отправилась на шумную набережную с твёрдым желанием познакомиться с мужчиной – загорелым и брутальным, чтобы раз и навсегда забыть молодого тракториста.
«Я с закрытыми глазами, прямо в пропасть между нами; и покорно вниз, до дна, в чём скажи моя вина?» – неслось из окон и распахнутых дверей ночного клуба.
«Знакомая мелодия, где-то её слышала», – вспоминала Светлана.
«А может, к чёрту любовь? Всё понимаю, но я опять влюбляюсь в тебя!..»
Ах да! Эту песню она впервые услышала в тракторе Никиты, он её несколько раз прогонял.
– Дайте водки. Двести грамм! – заказала в баре Светлана. Она ни на кого не смотрела.
Море не смыло воспоминаний о Никите. Казалось, южное солнце ещё больше распалило тоску.
На следующий день Света улетела в родной город, чтобы выйти на работу раньше срока.
– Твоя прокурорша-то не звонила? – Лёха подначивал Никиту. Они, как обычно, сидели у него дома, пили пиво и смотрели футбол.
– Не-а. А что? – переспросил Никита. Он соврал: Светлану и их разговор у фермы он нет-нет да и вспоминал.
– Зря ты с ней не замутил, – продолжал Лёха сыпать соль. – Жил бы сейчас в городе, как сыр в масле. Говорят, её скоро заместителем прокурора сделают. Всяко бы тебя пристроила на хлебную должность. Переехал, а потом бы её бросил.
– Да иди ты! – не выдержал Никита и вышел на крыльцо покурить.
Стоял октябрь – уже без листьев, но ещё без снега. В кромешной темноте злобно лаяли собаки. Кого-то они учуяли!
Душу Никиты будто раздирали эти псы: хотелось перемен, но привычка или боязнь нового были сильнее. Он, как волчонок, всю свою маленькую жизнь провёл в полях и лесах, дальше райцентра не выезжал. Знал, конечно, что есть другая жизнь – без долгов, с дорогими тачками и обустроенными квартирами. Но больше всего мечтал о поездке на море… Сегодня же в магазине Никита записывал у продавщицы в тетрадочку продукты в долг: опять не хватило до зарплаты. И так было почти каждый месяц.
Уютно светилось окно их дома через дорогу: мать не спала. Завтра надо было к шести утра на ферму.
Никита, не попрощавшись с другом, направился домой.
В прокуратуре у Светланы всё по-старому: те же проблемы, те же, уже порядком надоевшие коллеги.
– Ты что-то плохо выглядишь. И не загорела на море, – пристала Маринка, коллега, которая была ближе всех Свете. – Не влюбилась там в своей деревне? В какого-нибудь тракториста?
Светлана вспыхнула:
– Не говори ерунды! Какого ещё тракториста?!
На приём к прокурору города, Дмитрию Сергеевичу, она попала сразу:
– Как отдохнула, Светлана Викторовна? – он обращался к ней на «ты», но по имени-отчеству.
Светлана никогда не просила шефа о чём-то личном – только по работе. До сих пор она помнила самое первое своё задание в качестве помощника прокурора – проверяла одно из управлений мэрии. Тогда гордо отрапортовала:
– Нарушений не выявлено!
– Значит, плохо работаете, Светлана Викторовна. Не возвращайтесь, пока не найдёте замечаний, – такой был ответ прокурора.
И она искала, находила нарушения даже там, где их не было. Такая служба: иначе звёздочек на погонах не заработаешь. Скольких людей она «утопила» этими проверками и нарушениями! И теперь, чувствуя свою вину, Светлана решила помочь делом хотя бы одному человеку – простому деревенскому парню. Так она искала оправдание своему сегодняшнему походу к прокурору.
– Дмитрий Сергеевич, я никогда к вам не обращалась с личными просьбами, – она замялась. – Помогите моему земляку устроиться в нашем городе: найти работу трактористом, получить комнату в общежитии.
– Светлана Викторовна, как можно дать жилье иногороднему без очереди? Ты же сама недавно проверяла в мэрии порядок предоставления жилья. Помнишь, сколько в списках нуждающихся человек?
– Но без прописки ему не устроиться на работу. Такой замкнутый круг получается, – голос Светланы задрожал.
– Не узнаю вас. Вы всегда были такими принципиальными при этих проверках.
– Разрешите идти? – Светлана резко встала.
– Разрешаю, – Дмитрий Сергеевич был строг как никогда.
Светлана уже взялась за ручку двери, как услышала:
– Светлана Викторовна, так кто, говоришь, твой земляк по профессии? – прокурор снова перешёл на «ты».
– Т-т-тракторист, – от неожиданности она зазаикалась.
– У меня отец был первым трактористом на деревне. Ещё на колёснике начинал ездить… Эх, батя, батя!.. Ладно, зайди завтра с утра, я постараюсь помочь. Только для тебя! Ну, ты понимаешь… – Дмитрий Сергеевич сладко улыбнулся.
– Спасибо большое! – Светлана в ответ натянула улыбку.
Эту ночь она не спала. Представляла, как встретит Никиту на железнодорожном вокзале, покажет большой город в ярких огнях. Как сводит в бассейн, ведь он никогда не был, наверное, там. Но это, конечно, предлог: просто ей хотелось увидеть его раздетым, поплавать рядом, словно бы нечаянно касаясь его голых рук и плеч…
Дмитрий Сергеевич слово сдержал: нашёл и работу в жилищном предприятии, и койку в общежитии. Осталось всё рассказать Никите.
Светлана не выдержала – позвонила ему в этот же день, закрывшись в кабинете, чтобы никто не помешал.
Никита ответил не сразу.
– Алло? Это кто? Света?
Казалось, в телефоне она услышала звук «Беларуса».
– А-а! Привет, привет!
– Я нашла тебе работу, как ты и хотел, трактористом, и место в общежитии.
– Да ну! Тридцатку платят? Давай, я подумаю до завтра?
– А чего тут думать? – Света занервничала. – Работа со всеми социальными гарантиями, сможешь подрабатывать тем же таксистом. Получишь отпускные – съездишь к морю, в Турцию или Египет.
Никита замолчал: она разгадала его самую большую мечту.
– Спасибо, можно я всё-таки подумаю? – ответил после паузы.
Светлана не чувствовала радости в его голосе.
– Думай только до завтра. Отрицательный ответ не принимаю.
И снова Света не спала почти всю ночь. На следующий день не могла работать.
– Да что с тобой? Ты как приехала – сама не своя, – Марина налила ей в чашку зелёного чая для успокоения.
Но Света не осмеливалась рассказать истинную причину своих тёмных подглазников от бессонных ночей. Никто бы не понял, что она как мамочка (или как любимая женщина?) устраивает судьбу какого-то совсем незнакомого паренька из деревни. Ну, приедет он, а дальше? Что она будет делать с ним? Строить свою судьбу на всю жизнь?
Света почему-то была не уверена в этом. «Это просто страсть, не любовь», – уверяла себя.
Мать Никиты хлопотала у печки: топить приходилось уже каждый вечер.
– Принеси-ка ещё березовых полешек. Похолодало на улице. А ты чего такой невесёлый? С Наташкой, что ли, поругался?
Мать чувствовала, что с сыном что-то неладно. Никита был у неё единственным, поздним ребёнком. Отец рано умер от рака печени.
– Мам, мне работу нашли в областном центре. Трактористом. Ехать?
– А что, поезжай! Наташку потом перевезёшь в город.
Никита не ожидал такого ответа.
– А ты? Кто тебе дров и воды принесёт?
– Сама принесу. Ты о себе подумай! Говорят, половину стада коров зимой хозяин забьёт. Ещё год подержат ферму, а что потом?! Думай головушкой-то! Я всю жизнь здесь прожила, здесь и схорони. Не вози меня в город. У бабушки местечко есть на погосте…
– Мам! Мам! Ты что?! – Никита крепко обнял мать, прижал к груди.
Какая же худая и сутулая она стала! Он почувствовал, как мелко завздрагивали её плечи.
– Не плачь, всё будет хорошо!
Ближе матери никого у Никиты не было. Он понимал, что Наташка – отличная девчонка, подруга, с которой весело и удобно, но… не более того. Он просто привык к ней. Светлана могла дать несравненно больше, научить другой жизни. Но искры, которая заводит сердце, как двигатель, он в своей душе не находил. А вот мать было очень жалко: как она здесь одна, без него?
На следующий день Светлана первая набрала номер Никиты.
– Что надумал?
– Спасибо тебе, конечно, Света, но я решил – не поеду.
– Ты хочешь до конца жизни ходить в резиновых сапогах и копаться в навозе? В городе ты будешь ездить в кроссовках на твоём любимом тракторе! – Светлана, кажется, уже кричала в трубку, выдавая себя.
– Света, спасибо большое, но у меня тут и друзья, а в городе никого, кроме тебя, не знаю.
При слове «друзья» её точно молнией ударило: она вспомнила, как Никита на ферме переглядывался с какой-то дояркой. Девушка долго смотрела им вслед, когда они поехали кататься на тракторе…
Затылок сдавило от боли. Она почувствовала себя обманутой, слёзы подступили к глазам. Но нашла в себе силы спокойно сказать в трубку:
– Это твой выбор! Пока, Никита.
– До свидания!
Она нажала «отбой» так сильно, что телефон выключился. Упала головой на важные бумаги с гербовой печатью – и затряслась от слёз.
В дверь постучалась Маринка:
– Свет, Света! Шеф зовёт тебя. У тебя всё хорошо?
– Всё хорошо! Да иду я!
Она уже достала зеркальце и пыталась привести лицо в порядок.
– Дмитрий Сергеевич, извините, земляк передумал: не поедет он в город, – как можно нейтральнее сказала она.
– Ну что ж... Ты сегодня долго на работе? Могу подбросить: смотри, как дождь зарядил.
– Буду рада! – Света решила не отказывать: к чёрту любовь!
После телефонного разговора со Светланой Никита пошёл к Лёхе. Всё было как всегда: включили телик, открыли пиво. После двух банок Никита достал припрятанную в серванте бутылку беленькой и, не закусывая, выпил полную с краями стопку.
– Ты чё? – удивился Лёха.
– Да так, взгрустнулось.
Этим вечером сына мать не дождалась, но Никита не пошёл к Наташке – остался у друга.
Больше он у неё никогда не ночевал.
…Осень быстро превратилась в зиму. Опавшие листья скрылись под белым одеялом. Ночью, когда техника чистила от снега заснувший город, Светлана вскакивала к окну. По звуку она уже знала – это «Беларусы». Цепочкой они проезжают под окнами её пятиэтажки...
Ноги на полу мёрзли, но она всё всматривалась в кабины тракторов, надеясь в одной из них увидеть знакомую щупленькую фигурку…
На илл.: Художник Александр Дейнека (фрагмент картины)
