Валентин НЕРВИН. Я вижу любимую в каждом цветке

Памяти бабушки

Пополудни выглянуло солнце –

на пригреве инобытия

около небесного оконца

отдыхает бабушка моя.

Натрудилась до седьмого пота,

натерпелась ужаса, когда

то война, то гиблая работа,

то непоправимая беда.

От земли до неба – путь

неблизкий

по ухабам времени, зато

в юности была эквилибристкой

в маленьком веселом шапито.

Через окаянные метели

и непроходимые леса

цирковые лошади летели

в эти голубые небеса.

…Пополудни выглянуло солнце –

слава богу, на закате дня

около небесного оконца

ожидает бабушка меня.

До звездного неба и Cудного дня

До звездного неба

         и Судного дня

судьба ничего не дает про запас,

но в каждом из вас есть частица меня

и я лишь частица любого из вас.

Душа и природа

                            настолько близки,

что соприкасаются накоротке;

поэтому, даже судьбе вопреки,

Я вижу любимую в каждом цветке.

Любая фиалка

                          цветет на виду

и в ней отражается чья-то звезда,

поэтому я никуда не уйду

и наша любовь не умрет никогда.

*  *  *

Не помню, какого числа,

по воле какого синдрома

дорога меня привела

на место отцовского дома.

Тут жили когда-то вдали

от смутного гула эпохи,

и вот – в придорожной пыли

красуются чертополохи.

Пока мы кому-то назло

по этой земле колесили,

как много воды утекло,

как много домов посносили!

Над нами плывут облака

и в них отражается детство.

Конечно, земля велика,

и всё-таки –

            некуда деться…

*  *  *

Уткнешься вечером в подушку,

забудешь, как тебя зовут;

лишь облака, на всю катушку,

по старой памяти, плывут.

Как будто не было печали,

такая всюду благодать:

и свет в окне, и жизнь в начале,

но до конца

          рукой подать.

*  *  *

Жизнь ускользает понемногу

и обрывается на раз.

Что остается по итогу

на белом свете после нас?

По человеческой природе,

среди березок и осин,

зарегистрированы, вроде,

и дом, и дерево, и сын.

Иду по жизни без рефрена

и знаю, что наверняка,

от Мендельсона до Шопена

дорога очень коротка.

Затертый адрес на конверте

легко читается во сне

и для преодоленья смерти

любви достаточно вполне.

На илл.: Художник Victor Gabriel Gilbert