Александр ГУРОВ. «Кот-терапевт» и другие рассказы

Цена свободы

Моим соседям по даче подарили кота. Дорожили они им, как ребёнком: мыли с шампунем, расчёсывали, чистили, ежедневно осматривали – не поранился ли где случайно, кормили отборным мясом, очищенными креветками, оберегали от назойливых местных сородичей, считавших своим жизненно важным пространством территорию участка соседей.

Прошло два года. Из маленького пушистого комочка вырос красивый породистый кот Кузя, увидевший в своих хозяевах создания, живущие только для него. Не зря же древние мыслители и, наверное, большие любители кошек заключали, что только кошке удалось приучить людей для её обслуживания. Как бы то ни было, но вывод этот полностью подтвердился применительно к моим соседям.

Их хлопотные заботы продолжались бы и дальше, не приобрети они щенка. Кот не воспринял нового члена семейства, забирался на лестницу, шипел, утробно урчал, показывая всем своим видом омерзительное отношение к скулящему и вездесущему щенку, который совал свой нос везде и даже делал наглые попытки обнюхать кота. В таких действиях кот усматривал явную агрессию и, как заправский боксёр, то крюком, то джебом наделял щенка шлепками. Пёсик воспринимал их как игру, но вскоре понял свое заблуждение. Выйдя из себя, кот выпустил последний аргумент – дал щенку по носу лапой с выпущенными когтями. Тот завизжал от боли, бросился в свой угол и долго ещё ныл и всхлипывал.

Со временем он оклемался и, разочаровавшись в партнёре, отстал от него вовсе. Да и кот вроде бы поутих, однако стал метить углы и мебель, давая помять щенку, кто в доме хозяин. Но на подобные выходки реагировали только хозяева, выпроваживай своего любимца на улицу каждый раз, когда тот принимал соответствующую позу.

Все заботы теперь сошлись на собаке. Надо прививать, готовить еду, гулять, обучать, ласкать, искать клещей и делать многое другое, что вызывало у кота раздражение. В знак протеста он перестал подходить к хозяевам.

Вопреки кошачьим правилам, собака всё время вертится под ногами людей, что доконало Кузю окончательно. Видя постоянное попрание его интересов, он – хозяин территории! – стал больше ходить с опущенным хвостом и часто исчезать из дома.

Хозяева не обратили на это внимания и радовались прекращению всяких агрессивных действий. А что кот уходит, так ведь взрослый стал, ему нужна пара. Но «загулы» увеличивались, и наступил день, когда их любимец не вернулся вовсе.

– Загулял наш Кузя, если захочет – придёт, – подумали они.

Вон, у председателя кооператива Савельева полгода не было кота, и ничего, пришёл, правда, тощий и ободранный. Но ведь появился! Однако Кузя не пришёл. Летели недели – кот как в землю провалился. Обследовали все канавы и брошенные сараи, опушку леса, знали, кричали – не отозвался. Прошло ещё немного времени, и соседи смирились с потерей: «Попал под собаку, заболел или кто-то прикормил», – такие им лезли мысли. Они старались найти и в этом свою вину, но не находили.

– Да разве от такой жизни может уйти кот? Люди так не живут, как он, – с обидой говорили владельцы Кузи, не соглашаясь со мной по поводу его «притеснений». Оказалось – может!

Кто-то из соседей, выслушав очередную жалобу, вспомнил, что видел похожего кота на самом последнем участке, где проживала в маленьком домике одинокая старушка.

Пошли туда, объяснили старушке цель своего визита. Старушка подтвердила, что какой-то ухоженный кот к ней действительно прибился. Со двора не уходит, пристроился в сарайчике.

– Я уже подумала, отстал, видно, от своих хозяев или кто привёз и бросил, мало ли что. Кормлю его, жалко, а он ласковый, вчера вот...

Соседям моим не терпелось увидеть кота, и они, не дослушав слов доброй старушки, поторопились к сараю, переполненные радостным предчувствием.

Зашли и ахнули, а Валентина Петровна – жена хозяина Кузи, не смогла сдержать слёз от увиденного. Её любимый кот лежал на старой рваной фуфайке, а рядом стояла грязная миска с гречневой кашей...

Она спросила первое, что пришло на ум:

– Он что, ест эту смесь?

– Ест, ест, да ещё как, – стараясь успокоить гостей, зачастила словами старушка. – Иногда молоко даю, правда, развожу водой, а то как бы жирно не было. А больше – чего ему, сама перебиваюсь, пенсии-то нынче какие?

При появлении своих хозяев Кузя не шевельнулся и всем своим видом выразил отсутствие интереса. Правда, позволил взять себя на руки и отнести к месту прежней прописки. Ему предложили весь ассортимент любимых блюд, но он даже не понюхал их, а, жалобно мяукнув, пошёл к двери. Кузю выпустили наружу, мол, пусть освоится. Но у кота была цель иная. Хозяевам пришлось вновь пойти к старушке и увидеть ту же картину...

Соседи недоумевали и не могли взять в толк причину странного поведения кота. А она простая. Деревенские коты и кошки сотнями лет живут бок о бок с собаками, курами, свиньями и овцами с той лишь разницей, что одни в будке, другие в хлеву, а третьи на чердаке. Условия жизни почти одинаковые, и борьбы за внимание хозяина у них нет.

Городские коты, оказавшиеся первыми в квартире или в доме, тяжело воспринимают появление новых животных. Они начинают ревновать, и в это время им следует уделять повышенное внимание и ласку. Окрики и команды при обучении собаки, когда коты находятся рядом, могут восприниматься ими на свой счёт. Ведь они очень тонко улавливают интонацию голоса, кстати, во много раз лучше, чем собаки. Им тяжело распрощаться с привычной обстановкой, с хозяином, в котором они видят кота-вожака. Переживания обычно длятся долго. Смену обстановки (отсутствие хозяина, наказание) кот может не выдержать и уйти говеем. Так что свобода и преданность (коты очень преданны хозяину) у них ценятся, в отличие от человека, больше, чем еда и постель.

Теперь, чтобы хоть как-то себя успокоить и загладить вину, соседи (а они, по котиному разумению, его действительно предали) поменяли беглецу подстилку и носят старушке корм для своего бывшего питомца, лелея надежду, что Кузя одумается и снова придёт к ним жить.

Я знаю несколько случаев, когда коты уходили при аналогичных обстоятельствах, но не помню ни одного, чтобы кто-то из них вернулся. Поэтому, когда мы берём животных, то должны не к только знать их повадки, чувства, но и думать, кому и для чего мы хотим сделать таким поступком хорошо. Себе? Тогда не стоит так убиваться о случившемся с Кузей.

Инстинкт материнства

От моего дачного домика до Государственной Думы всего-то несколько десятков километров, а добираться приходится по утрам более двух часов. Движение на подмосковных и московских дорогах, известно, черепашье.

За два часа подобного мытарства о чём только не судачим с водителем. Это чтобы время незаметно летело. Сейчас беседа потекла о детях, об отношении к ним взрослых: у Саши как раз родилась внучка, и он постоянно заводил о ней разговор.

— Ей всего три месяца, а такое чувство, будто она всё уже понимает, мы в ней прямо души не чаем, такая интересная, — расплываясь в улыбке, говорил Александр, не отрывая глаз от потока машин. И вдруг неожиданно изменил тему. — Я вот недавно, Александр Иванович, прочитал в газете, как родившегося ребёнка выбросили из окна. В голове не умещается! Как можно такое сделать?! Это же звери какие-то!

—  Да-а-а! — поддержал разговор я и для подкрепления сказанного водителем добавил статистики. — Ежегодно у нас в стране регистрируется около двух тысяч убийств детей родителями, правда, разных возрастов. Такого на Руси прежде никогда не случалось. В мусульманских странах такого тоже нет, а понятие беспризорности вообще отсутствует. Мы же подсчитать не в состоянии, сколько по России таких гаврошей бегает. Деградируем, одним словом.

—  Этих нелюдей всё равно Бог накажет, — утвердительно произнес водитель.

—  Не знаю, как там Бог распорядится, а вот общество у нас пока на факты такого рода реагирует слабо, иначе заставило бы власть повернуться к этой позорной проблеме. На дворе всё же двадцать первый век, а не средневековье. К тому же мы везде подчёркиваем, что мы — православные, Богом избранные, великие, читаем нотации другим народам, а ведём себя порой хуже дикарей!

—  Да нет, накажет, — не согласился со мной Александр. — Вот у нас в деревне, когда я жил на Смоленщине, случай был такой. Одна женщина долго скрывала свою беременность, утягивалась. Никто из соседей даже не догадывался. Потом родила мальчика и живого утопила в ведре. Ей соседка помогала.

– Осудили? — спросил я.

– Не-е-ет! Тогда ведь никто об этом не знал. Это уж соседка, когда заболела и стала гнить при жизни, призналась перед смертью о совершённом злодеянии. Так и заявила на последнем вздохе: «Меня Бог наказывает, виновата я очень перед ним».

– Саш, а что с матерью стало? Тоже Бог наказал?

– Кто наказал — неизвестно, но она через два года под поезд попала.

– А может, собутыльники на шпалы выкинули? Ведь жизнь-то мела она разгульную? — предположил я.

– Нет, я всё-таки думаю, что Бог.

– Вот мы говорим, Саша, о зверстве. А ведь животные так не поступают. Случается, правда, поедание ими потомства, но это скорее связано с зоопсихическими особенностями животного. Разве ты видел, чтобы бык, жеребец или кобель кидались на маленьких тёлок, жеребят или щенков? Нет! Так уж Природа распорядилась, а по-твоему — Бог. Вот я тебе тоже сейчас приведу случай. Ты рассказал, как утопили в ведре ребёнка, а я вспомнил, как утопили и ведре котят.

Сам-то я этого сделать не мог — попросил товарища, на него грех переложил. Кошку отвлёк пищей (она была очень голодна), а он тем временем покидал котят в ведро с водой, затем за сараем закопал мёртвые тельца в землю. Но спрятал неудачно: дело было в апреле, земля ещё не оттаяла, поэтому сосед их, наверное, только присыпал.

Убедившись, что с кошкой всё в порядке, она поглощена едой, я пошел по своим делам и занялся обработкой цветов. И что вдруг вижу? Кошку! Кладет она возле моих ног на землю выкопанного мёртвого детёныша и начинает истошно мяукать, пристально так на меня глядя! Ты можешь не поверить, но её действия носили обдуманный характер, и обращалась она лично ко мне, как бы говоря: «Зачем ты убил моих детей?». Стало тогда не по себе. Какой же сильный инстинкт материнства у животных! У людей он выражен куда слабее, зачастую побеждает голый корыстный расчёт. Но прав ты, Саша, в том, что за подобные деяния человек всё равно понесёт наказание.

Это ожидает всех без исключения, будь то возмездие Бога, Природы или Закона.

Ревность

Ревность ассоциируется с поведением человека. Это чувство присуще и животным. Правда, в отличие от своего разумного собрата, они редко идут на крайние меры. Могут, конечно, покусать, но чаще выражают обиду и демонстрируют достаточно изощрён­ные действия по устранению конкурента.

Как-то ко мне прибилась невзрачная кошечка. Хозяев у неё не было, она приходила, садилась в сторонке или лежала, будто чего-то ожидая. Я животное покормил, и Дося (так я её назвал) стала быстро осваиваться. Вначале она жила на чердаке, ловила дюжинами мышей и раскладывала их на ступеньках крыльца, как бы говоря: «Не зря кормишь, хозяин! Я тебе не кот, который перестал от сытости мышей ловить».

Прошло немного времени, Дося снизила охотничий азарт, освоила лаз через форточку и поселилась в доме, где у меня хозяйничал кот Дымок. Она настолько обвыклась, что стала вы­живать моего кота. Дося занимала его любимые места, вызывающе шла за ним на кухню и старалась съесть его корм. Я заметил, что Дымок стал грустным, чаще ходил с опущенным хвостом, он перестал спать у меня в ногах, поскольку там постоянно находилась Доська, опережая его и занимая лучшие места. Дошло до того, что она стала нападать на кота и выгонять его из комнаты. Тому ничего не оставалось, как ложиться в коридоре в самых неудобных местах. Умысел Доськи я заметил, но поделать ничего не мог, Дымок уходил из дома, ложился где-нибудь под кустом, но она и там его находила. Тогда кот стал исчезать с территории участка. Наконец, мучения Дымка заметила и жена:

– Ты что, не видишь, что кошка делает? Завёл кота, так и за­нимайся с ним! Он же уйдёт! – это был весомый аргумент, и мне пришлось распрощаться с Доськой, не скрою, с большим сожале­нием. Я отдал её своему товарищу.

Когда я взял щенка от немецкой овчарки, кот по кличке Рыжик встретил его неласково, шипел, избивал беднягу лапой, одним словом, не давал ему прохода. Щенок быстро усвоил, кто в доме хозяин, но это не меняло положения.

Одновременно в доме поселился котёнок (сын Рыжика), кото­рого он вначале терпел и даже облизывал, но когда тому стало больше года, он с ним перестал играть, демонстративно отхо­дил в сторону, ложился и не обращал на молодого кота никакого внимания. Васька, так его звали, всякий раз старался подползти к отцу и полизать ему уши – это ещё папаня терпел, видно, ему очень нравилось.

Но вот собака и котёнок выросли, и тут началось что-то нево­образимое.

На тренировку с собакой, если я не закрывал Рыжика, пойти было невозможно. Тот шёл позади, громко мяукал и всем своим видом выражал страдание. Видя, что цель не достигнута, Рыжик сменил тактику. Он стал прятаться в траве и кидаться на собаку. Либо делал такие кульбиты, что пёс мой срывался с места и на­чинал преследовать кота, думая, что тот с ним играет. Но тот не играл, он умышленно мне мешал. Пришлось брать кота на плечи. Взгромоздившись на них, Рыжик начинал громко мурлыкать, время от времени тыкаясь носом мне в шею. Это, надо пола­гать, означало прощение мне грехов и дружелюбие. На собаку он смотрел, в прямом смысле, свысока. Но именно в этот мо­мент, сильно вопя от обиды и страха, на дорогу выходил Васька.

И тогда Рыжик спрыгивал на землю и начинал гоняться за котёнком, не допуская его приближения ко мне...

Так повторялось почти каждый раз. Иногда Рыжик приходил в неописуемую ярость и начинал гонять сначала кота, а потом собаку. Отогнав их подальше, он подходил ко мне, ложился рядом на траве и, положив мордочку подбородком на вытянутые лапы, зорко следил за обстановкой. Видя мучения Рыжика, я стал больше уделять ему внимания, и, тем не менее, он, так же, как и Ды­мок, стал чаще уходить из дома.

Так получилось, что меня не было на даче два месяца. Приезжал только по субботам. Рыжика видел не всегда. Кормил живот­ных мой товарищ. Они его знали и относились к нему с доверием,  я не ожидал ничего плохого. Однако в тот день, когда я выписался из больницы, Рыжик, не дождавшись меня, покинул дом. Видимо, он подумал, что я уже не вернусь. Его видели в пределах нашего садового товарищества несколько месяцев. Домой он так и не вернулся. Наверняка он слышал мой голос – я его искал и   днём и ночью по всей территории.

Примерно через месяц он появился у дома моего товарища и стал поджидать его, забравшись под машину. Когда Михаил Иванович приблизился к дому, кот вышел из укрытия, демонстративно продефилировал мимо него, оглянулся на зов, сел, мяукнул и – ушёл в лес...

Больше его никто не видел. Тем не менее, я, находясь в машине или просто гуляя, каждый раз постоянно всматриваюсь в кусты и надежде увидеть своего Рыжика.

Кот-терапевт

Кот по прозвищу Кузьмич жил у бабы Нюры, которой перевалило за девяносто. Из всех старожилов нашей исчезнувшей деревни осталась она одна: летом жила в своем домике рядом с сыном Володей, а на зиму уезжала к дочерям в Москву. Кузьмич на период разлуки переселялся к её сыну. Свое долголетие баба Нюра объясняла здоровыми корнями и помощью кота. Она была уверена, что Кузьмич избавляет её от многих недугов.

– Вот, Шура (так она меня называла), заболит бок, спина или чего с животом случится, Кузьмич мой тут как тут, ляжет на больное место, и боль как рукой снимает.

Мне много приходилось читать и слышать о сверхъестественных способностях кошек, но в чудеса я не верил. Боль могла пройти по стечению обстоятельств или от прогрева заболевшего места тёплым кошачьим телом, да и от самовнушения тоже. Сколько раз я пытался приладить своих котов к больным местам, не получалось, они тут же вскакивали и продолжали заниматься своими делами. Однако бабу Нюру я не разубеждал, наоборот, рассказами об египетских кошках укреплял её веру в целительные способности Кузьмича.

Кузьмич ко мне привык, и, как только я приезжал на несколько дней в деревню, приходил в наш дом и оставался ночевать со мной. А как иначе? Кормил-то я его на убой. Спал он обычно в ногах.

Если я по каким-то причинам не замечал сидевшего в стороне кота, то он начинал неимоверно громко орать хриплым неприятным голосом, словно ему наступили на хвост.

– Видишь, Александр Иванович, Кузьмич жалуется, не замечаешь его, – подтрунивал Володя.

– А чего он сам не подойдёт, как это делают все кошки, – спросил я.

– Такая уж у него натура, – заключил Владимир. – Он ведь, кроме бабки и меня, никому не позволяет себя гладить.

В этот раз по рабочим делам я приехал в районный центр Староюрьево и, конечно же, навестил свою деревню. Со мной находился помощник Юрий Сухов, которого донимала боль и коленном суставе – последствие соревнования по рукопашному бою.

Крепкий, ладно сбитый парень отставал, хромал п скользил по накатанной санной дороге подошвами городских ботинок.

Избу и баню нам уже натопил Володя, и мы предвкушали отдых от каждодневных переездов из одного района в другой.

Кузьмич крутился рядом, затем прыгнул ко мне на диван и лёг на грудь.

«Ну, – думаю, – нашел что-то, теперь лечить будет».

Но не тут-то было. Кот, будто бы прочитав мысли, спрыгнул на пол и направился к кровати, где лежал мой помощник. Юру он видел первый раз, но тем не менее по-хозяйски прыгнул на кровать и расположился на больном колене.

– Вот, Юра, терпи, сейчас он тебя вылечит, – пошутил я и задремал.

Слышу голос: «Александр Иванович, вы спите?».

– Да нет, – бормочу сонным голосом. – Сейчас полежим ещё немного и в баню, а там сон пройдёт быстро.

– Подождать бы надо, колено-то болеть перестаёт, – как-то неуверенно и с надеждой произнёс мой помощник.

Кот пролежал минут тридцагь-сорок, и вот – чудеса – колено болеть перестало, и в баню Сухов шёл уже обычной своей спортивной походкой. Не беспокоило его колено и в последующие две недели, а потом всё же пришлось обратиться к специалистам.

Что это? Стечение обстоятельств? Прогрев сустава? Не берусь судить, но баба Нюра на своего кота надеялась не зря.

Кот-ищейка

После того, как в стране решили отрегулировать лекарствен­ную проблему, даже те, кто никогда не пользовался таблетками, стали брать их, ведь не пропадать же пятистам рублям, отпущен­ным государством для этих целей. Так или иначе, но даже самые доступные капли валерианы с полок аптек исчезли. Поэтому док­тор Игорь Николаевич Илларионов не удивился, увидев на поро­ге соседа по лестничной площадке Ивана Петровича, просивше­го с мольбой накапать ему в мензурку этих самых живительных капель.

Петрович работал слесарем при ЖЭКе и любил выпить стакан­чик-другой, так что капли ему были в самый раз. Зная такое при­страстие соседа, грозившее возможными осложнениями, Игорь Николаевич из самых добрых побуждений и врачебной этики предложил:

– Петрович, а может, лучше валокординчик или капли Вотчела примешь? Они посильнее будут.

– Да нет, доктор, валериановые – они тут в самый раз.

Прошло какое-то время, визит Петровича повторился, и, к удивлению Илларионова, появления его стали уже регулярны­ми. Обеспокоенный здоровьем соседа, он, отсчитывая очередную порцию капель, предложил Петровичу обследоваться и даже ока­зать ему протекцию в этом непростом теперь деле. Ведь при се­рьёзном заболевании капли явно не помогут.

–  Тут нужны радикальные меры, — почти строгим голосом за­кончил Игорь Николаевич, протягивая соседу мензурку.

–  Да нет, Николаич, тут такое дело, что весь смысл именно в этих каплях. Сердце у меня в порядке, а вот как капли применил — то и сплю теперь спокойно. Я ведь не для себя их беру.

– А для кого же? — вырвалось у доктора.

– Как для кого? — удивился в свою очередь Петрович. — Для кота моего Барсика, разве я Вам не рассказывал о его спо­собностях. Не-е-ет?! Вот, старый дурак, запамятовал от такой жизни.

– Иван Петрович, а зачем же коту? Ведь токсикоманом станет, не отвяжешься.

– Так ведь не получается по-другому. Всё, что оставляю от получки или, на­пример, халявные деньги – жена тут как тут, забирает и, почитай, остался без опохмелки.

– Ну а кот-то тут причём? — уже ничего не по­нимая, спросил доктор.

– Ну как же? Кот к этому делу имеет самое прямое отношение или, лучше сказать, назначение. Я как теперь поступаю? Прихо­жу, отдаю получку жене, а оставшиеся купюры мечу валериановыми каплями и кладу в карман. Прятать теперь нет нужды. Встаю утром, в карманах пусто, и я сразу к вам. Беру капли, даю понюхать коту, и тот, как заправская ищейка, начинает рыскать по квартире. И находит, паразит, куда бы она их ни приткнула.

– Да, интересно, первый раз слышу, — удивлённо протянул Игорь Николаевич. — Ну, а жена как же? Как она реагирует, когда не находит своей «захоронки»?

– Да как? Ясное дело, недовольна собой, называет уже себя старой дурой. А в последнее время сядет на стул, обхватит руками голову и говорит: «Вань, как ты думаешь, склероз начинается с забывчивости?» — «Да уж, — говорю, — у кого как».

Вот такие дела, Игорь Николаевич, с вашими каплями получаются.    Помогают они мне!

Илл.: Художник Татьяна Родионова

Истории из книги Александра Гурова «Смерть короля, или Лев не прыгнул. Рассказы об усатых, пернатых и хвостатых». Книга для публикации в журнале МОЛОКО предоставлена автором.

Продолжение следует.