Ольга МОРОЗОВА. Строгий ангел
Рассказ
...Верочкиному мужу срочно понадобился навоз. Это и понятно. Вещь в хозяйстве необходимая. Перелопатив кучу информации, муж нашел объявление: «Конский навоз круглосуточно». Собрались, да и поехали.
Надо сказать, что Верочка с мужем проводили мужнин отпуск в своем доме в деревне, достаточно-таки далеко от Москвы. Привлекало то, что дом их был последним в деревне; с двух сторон простиралось необъятное поле, а вдалеке темнел лес. Место тихое и раздольное. Легкие вдыхали свежий, густой воздух, а душа отдыхала. Здесь и время, и жизнь текли по-другому, да и отношения с мужем становились другими. Иные реальности, иные чувства… По молодости Верочка не очень любила сюда приезжать, только по необходимости. Они с мужем и забрались сюда из-за детей. Молодому поколению нужен был летний отдых. Но дети выросли, на месте старого построили другой, новый дом, а Верочка полюбила со временем этот тихий уголок, почти первозданную природу и жизнь рядом с ней.
Деревенька, в которую приехали, располагалась в очень красивом месте, на берегу небольшой речушки, лес – рукой подать, ну очень живописно. А по дороге заметили указатель «Храм Архангела Михаила, что в бору». Решили заехать посмотреть. Попали, правда, не с первого раза. Свернув с основной дороги, сначала просто до храма не доехали.
А потом случилось вот что. Приехал старший сын, привез на несколько дней старшенькую внучку, которую Верочка любила до холодка под ложечкой, и все вроде было хорошо, но в последний день повздорила с сыном, не сошлись они в вопросах воспитания. Боль, сильную боль почувствовала Верочка тогда. И еще несправедливость. Жизнь вообще несправедлива. В этом Верочка убеждалась в который уже раз... Короче, проводив гостей, решили они с мужем все же добраться до храма с таким необычным именем. Вернее, муж решил, а у Верочки, морально пострадавшей, просто не было сил сопротивляться.
Храм не очень был виден с дороги, стоял как-то в стороне, и не как обычно на взгорке или возвышении каком, а прямо в лесу, то есть правда в бору! Они с мужем по дорожке дошли до дверей и попробовали войти. Входная дверь была открыта, а вот все остальные не поддавались. Никого...
– Пойдем, обойдем вокруг, посмотрим, что там.
Ну, пошли. Вокруг, как и полагается старенькое небольшое кладбище – совсем давние – но есть и свежие – захоронения. Шли медленно, говорили тихонько. Место обязывало. Вдруг, вот именно вдруг, совершенно непонятно откуда, нарисовалась старушонка. Материализовалась. Возникла. В платочке, с круглым, торчащим из-под одежды животом, в толстых шерстяных носках и резиновых галошах. На подбородке пробивались редкие седые волосы, и пахло от нее не очень чистой старостью. Такая начинающая Баба-Яга.
– Навестить кого пришли или помолиться хотите? За живых и за мертвых?
– Ну да...
– Подождите меня, я только вот к своим схожу, да еще у меня тут дело одно есть...
Старушка вышла на открытое место и грозно и звучно закричала «Кы-ысс» – к ней тут же набежали невесть откуда появившиеся кошки.
Верочка с мужем ожидали на скамеечке возле входа. Как подчиненные ожидают начальство.
– Что же вы не зашли-то?
– Да мы попробовали, а тут закрыто все. А Вы кто?
– Я-то? Баба в юбке.
– А я вот в штанах… – смутилась Верочка. Она была в летних широких легких шароварах.
– Да, сейчас многие и в штанах, и с голыми руками, и с непокрытой головой, и губки подкрашивают, и глаза...
– Так вроде сейчас не так строго, разрешают в брюках.
– А у нас не разрешают.
– Строгий, значит, у вас батюшка?
– Не мне его судить. Художник. Из Петербурга.
Женщина зашла в маленькую комнатку при входе, взяла связку ключей и открыла дверь. Впереди была очень крутая лестница.
– Это что же, и все немощные, и старенькие по такой вот лестнице идут? Тяжело ведь...
– Ничего, небось к Богу идешь, доползешь.
Поднявшись наверх, Верочка ахнула. Со стены в упор на нее смотрел ангел, написанный в полный человеческий рост. Строго, сурово и чуть печально. Прекрасный юный ангел в дивных одеждах смотрел своими прекрасными очами.
– Это и есть архангел Михаил?
– Он самый.
Вошли.
– А показать вам то, чего ни в одной церкви нет, во всем мире нет?
– Конечно.
Верочка огляделась и почувствовала себя как-то странно, можно сказать немного оробела, ей показалось, что время замедлилось, почти остановилось.
– Как красиво... – только и смогла сказать она.
Вообще Верочка не разбиралась в этом всем, в церковь заходила по случаю и считала себя нерадивой христианкой. Скорее сочувствовавшей, верившей в высший смысл всего происходящего. Ее трогала атмосфера церкви и бывая там, она часто плакала от сознания собственной греховности. В общем, верила, как умела...
Она почувствовала себя как во сне, когда оказываешься вдруг на экзамене и совершенно, ну просто совершенно к нему не готов. Ни слова не можешь сказать, забываешь самое простое, тысячу раз говоренное, и только тихая паника и неминуемость публичного стыда...
– Бери свечки, ставь. – Верочка положила деньги, взяла свечки и стала писать записочки.
– Скажи-ка мне Трисвятое.
– Ну, святый Боже, святый крепкий...
– Не нукай! Не на конюшне! Что за люди, ни говорить не умеют, ни молиться, ни жить по-человечески. Читай вот в молитвеннике.
– Я не вижу в этих очках, что написано.
– Ну тогда ты читай, – обратилась она к мужу Виктору.
Виктор, с трудом разбирая слова прочел: – Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас.
– Ты кого призываешь?! Какого беса? Смотри, какие три первые буквы стоят? Видишь, что написано, безсмертный. Так и читай, без-смертный.
– Ну так произносится – бессмертный...
– Опять нукаешь!
Виктор и старушенция повели какой-то странный разговор, как будто с разных планет существа. Самые простые и обыденные вещи и слова, которые в обычной жизни произносились совершенно на автомате, вдруг представились Верочке совсем другими, с другими, неведомыми смыслами...Через какое-то время она перестала прислушиваться, и голоса стали для нее просто фоном.
– Написала? Только у меня сдачи нет.
– А мне и не надо.
Тихонько прошла дальше вглубь, рассматривая иконы, росписи на стенах и потолке. Нельзя сказать, что Верочка увидела что-то необычайное. Деревенская церковь, красивая, конечно, и расписана с любовью, но все это: и обстановка, и гулко звучащие голоса мужа и старушки, интонации, заставляли Верочку дышать реже, прислушиваться к чему-то внутри себя. Она ощущала себя совершенным неучем, что никак нельзя было извинить, и оправдания, что никто ее не научил, стыдно было даже произнести.
– Не обижаешься? - спросила старушка строго.
– Да что Вы, на кого обижаться, разве что на саму себя.
– Вы венчаны?
– Нет...
– А дети есть?
– Есть.
– В грехе, значит, живете, в блуде. И грех на детей падет.
– Исповедуешься?
– Редко.
– Что так?
– Страшно, стыдно...
– Надо, надо исповедоваться. Господь какой грех не простит?
– Не знаю...
– Не исповеданный.
Потом грозная старушка велела Виктору читать имена усопших сродников в то время, как она будет молиться у распятия. А потом Богородице – за живых. И вдруг запела прекрасным, сильным голосом, чисто и звучно. После она подвела Верочку к иконе Николая Чудотворца и прочла нараспев молитву.
– Хорошо?
– Хорошо…, – ответила Верочка еле слышно, и тут помимо ее воли вдруг хлынули слезы, рыдания вырвались из груди. Старушка отошла от Верочки.
– Пусть поплачет, – сказала она. – А ты грехи, грехи свои называй. И всегда, когда плачешь, грехи свои вспоминай. Господь горячую молитву всегда услышит.
Верочке не надо было долго вспоминать свои грехи. Они мучили ее, такие, что и вслух произносить боялась. А сейчас зашептала быстро-быстро, и очень искренне.
Немного успокоившись, подошла к мужу и старушке.
– Что, хорошо плакать? – спросила она.
– Не знаю...
– Разве слезами кому поможешь? Умерших разве вернешь? Душу очистишь?
– Нет...
– Именно что нет. Лучше молиться. Посмотри, сколько у нас здесь святых. Надо их только попросить от чистого сердца, помолиться. Они всегда помогут. А если обидел кто, не обижайся. Лучше помолись за него, не держи зла, это душе твоей тяжесть, и только. А поплакать захочется – грехи свои говори скорее, все, которые вспомнишь. И что толку в церковь ходить, обеты Господу давать, если потом ничего в твоей жизни не меняешь, и как грешил, так и грешишь? Делами, жизнью своей Господу угождать надо... А лучше больше молчать, ничего не говорить, в тишине душу свою скорее услышишь.
Верочка с мужем собрались уходить. «А как же то, что нигде больше нет», – подумала она и хотела было спросить, но тут сама служительница напомнила:
– Показать вам все-таки?
– Показать.
Старушка подвела Верочку с мужем к Царским вратам. Они оглядывались, ничего не понимая. Верочка посмотрела вопросительно.
– Ну что уставилась на меня? Смотри! – старушка развернула их лицом к сводам арки, находящейся перед Царскими вратами. Наверху был изображен Христос в нежном сиянии, он спускался к ангелам, его ожидавшим. Верочка обратила внимание на то, что часть фрески была чуть замазана штукатуркой, как будто при реставрации.
– Видишь? Видишь?
– Что это?
– Это трещина, не очень давно появилась у нас. И трещина в виде колокола. Даже ухо, за которое колокол вешают, видно, и язык.
Верочка присмотрелась: и правда, фигуру Христа и ангелов очень симметрично и аккуратно как бы очерчивала тонкая единая трещина в виде колокола, никаких сомнений!
– И что это?
– Это страх божий. Напоминает Господь людям, чтобы к праведной жизни стремились, чтобы его не забывали, чтобы страх Божий помнили.
Притихшие Верочка с мужем тихонько направились к выходу.
– На дорогу давай вам молитву прочту.
Женщина смотрела Верочке прямо в глаза и произносила молитву. Невозможно было определить ее возраст. Понятно, что старый человек, но глаза! Молодые, ясные, лучистые, чуть печальные и понимающие все на свете. Так показалось в тот миг Верочке.
Они с мужем вышли из церкви, но совершенно не могли уйти, хотелось еще побыть в этой реальности.
– А вы вот на источник сходите, – сказала старушка, спустившись и закрывая дверь ключом, – у нас источник такой прекрасный, вот по этой дорожке дойдете, тут недалеко. А хотите, я вам цветок дам красоты необыкновенной? У вас где посадить-то есть? Ну и хорошо. Будет у вас цветок из церкви Михаила Архангела, будете вспоминать. Очень необыкновенный цветок, колокольчики такие белые, а как в цвет войдет, так и зеленые. – Она ушла и вернулась с маленькой луковичкой.
– Спасибо. Спасибо Вам за все.
Верочка с мужем пошли по указанной дорожке, и действительно, вскоре увидели прекрасный небольшой пруд абсолютно правильной овальной формы, заросший по берегам высокими пахучими травами. Очень он напоминал волшебное озеро из сказки. Вода была темная, неподвижная, и, казалось, что очень там глубоко. Рядом табличка с лаконичным названием «Чистый источник». Тянуло окунуться прямо с головой. Верочка прошла по мосткам, встала на колени, зачерпнула воды, умылась и немного воды выпила.
Потом они постояли в тишине и пошли к своей машине. Около машины высилась куча песка, а на самой ее вершине цвел великолепный тысячелистник, невероятно красивого цвета, какой-то розово-сиренево-кремово-пенный, весь стремящийся ввысь!
На обратной дороге оба молчали, обдумывая каждый свое. И тут Верочка почему-то неожиданно запела тихонько: «Вот на пути село большо-о-е...»
