Станислав ЗОТОВ. Серебряный тенор России

К 120-летию Сергея Яковлевича Лемешева

В августе 1972 года Сергей Яковлевич Лемешев, знаменитый лирический тенор, серебряный голос русской оперы, давал свой последний концерт на сцене так любимого им Большого театра в Москве. Ему недавно исполнилось 70 лет, у него не работало одно лёгкое, безнадёжно застуженное певцом в суровую зиму 1941 года, он уже перенёс не один инфаркт... Но ведь это был его юбилей, и так уж случилось, что ему предстояло ради своего юбилея спеть (последний раз в жизни!) своего Ленского. «Паду ли я, стрелой пронзённый...» – выпевал так знакомый слушателям серебряный голос старого певца. Он 501-й раз в своей жизни пел эту арию. Он словно сроднился с этим сценическим образом, юный поэт Ленский с очевидностью стал его alter ego, вторым «я» для прославленного певца.

Кто видел его в этой роли, тот всегда поражался какой-то необыкновенной для нашего суетного времени романтической приподнятостью этого образа, а также и теми благородными дворянскими мaнерами, что демонстрировал артист при исполнении своей роли. Словно певец действительно пришёл на оперную сцену из старой дворянской среды, получил классическое образование, воспитывался в благородном пансионе...

Ничего подобного не было в жизни сына крестьянина Тверской губернии Сергея Лемешева, а было старинное село Старое Князево, привольно раскинувшееся на берегу невеликой, но живописной речки Тьмы, в сорока верстах к западу от губернской Твери. Вот так и случилось, что сельский уроженец с берегов Тьмы стал светом русской культуры. Стезя его прихода в русскую культуру была чем-то сродни судьбе другого Сергея – Есенина, тоже ведь сына крестьянина, но рязанской губернии и названного ведь, и это несомненно – в честь самого прославленного русского святого Сергея Радонежского. Лемешев родился 10 июля (по новому стилю) 1902 года за неделю (18 июля) до обретения мощей святого Сергия, а Есенин родился 3 октября, в день именин праведного Сергия, когда отрок Варфоломей получил своё монашеское имя. И родились Лемешев и Есенин с разницей в 7 лет (Есенин в 1895 году). «Родился я с песнями, в травном одеяле, зори меня вешние в радугу свивали...» – сказывал Сергей Есенин о своём рождении, переиначивал, родился-то он осенью, но будто сказал это о своём собрате по искусству – о Сергее Лемешеве, славный путь которого в русском искусстве он словно благословил, передав ему свою жизненную силу, растраченную в молодые годы своей безудержной жизни.

И жизненный путь обоих крестьянских сыновей начинался одинаково – с сельской начальной 4-х классной школы – у Есенина в селе Константиново, а у Лемешева в своём Старом Князеве, которые они оба закончили с отличием. Ныне сельская школа восстановлена из пепла в современном селе Князеве (так теперь называется Старое Князево) и там действует замечательный музей великого нашего певца. То же и в есенинском Константинове. И оба они закономерно покинули родные сёла и отправились в свои юные годы – Есенин в Москву, работать у своего отца, приказчика в мясной лавке у купца Крылова, а Лемешев – в Петроград в 1916 году – к своему дяде (отец его Яков Лемешев уже умер к тому времени) – обучаться сапожному мастерству.

Обычный тогда жизненный выбор для крестьянских детей – отхожий промысел, надо было скопить деньжат на будущую свадьбу с какой-нибудь Аграфеной или Татьяной, потом вернуться в родную деревню и жить самой привычной крестьянской жизнью, пахать землю, растить детей... Но у обоих судьба сложилась иначе, также, как, скажем, у другого сапожного помастерья, крестьянского сына из калужской деревни Георгия Жукова, что стал прославленным маршалом, спасителем Отечества!.. Все они, и многие, многие другие выходцы из необозримого русского крестьянского мира рубежа страшного XX века, все они стали славой России!..

Где теперь этот мир, где русская деревня?..

В селе Князеве ныне живут от силы 20 человек, а во времена юности Лемешева, в царское «проклятое» время, там было полутысячное население!.. Вот чем обернулись для русского мира все эти революции и «перестройки», что устроили нам всякие заезжие «бесы» (как их характеризовал Достоевский) и партийные функционеры разных мастей.

Интересно отметить, что сближение тверичанина Лемешева с калужанином Георгием Жуковым не закончилось тем, что оба они в юности изучали сапожное дело. Вполне могло стать так, что наш знаменитый тенор стал бы... лихим конником и, кто знает, тоже дослужился бы до маршальского звания!.. Шутки-шутками, а ведь молодого крестьянина Сергея Лемешева в 1920 году, когда ему исполнилось 18 лет, призвали-таки, в Рабоче-крестьянскую Красную Армию и отправили учиться в кавалерийскую школу, что находилась в Твери.

Школа готовила кавалерийских командиров, впереди Лемешеву светило лихо носиться на боевом коне по полям сражений и вести за собой в бой своих конармейцев. Значит, напрасна была его учёба в ремесленном училище, что основал в родном селе бывший тамошний помещик архитектор Николай Александрович Квашнин, человек передовой, искренне любивший и уважавший крестьян, решивший нести просвещение в массы. Семья Квашниных действительно была просвещённой. Жена архитектора Елена Николаевна окончила Саратовскую консерваторию, сама прекрасно музицировала, и певческий талант Сергея сразу оценила. А он сам, когда работал сапожным подмастерьем в столице, давно уже присматривался к разодетой и оживлённой публике, осаждавшей театральные подъезды Петрограда во время выступлений знаменитых певцов.

На первую зарплату купил граммофон и пластинки с ариями из опер. Невольно и сам подпевал Ленскому и воображал себя на сцене, в меховой шапке и шубе, готовящимся к последней дуэли... «Иль мимо пролетит она...». Выучил с пластинок арию и изредка пел, когда работал в мастерской у Квашнина. Услышала его голос Елена Николаевна и ахнула: «Да ведь это готовый лирический тенор!» И стала заниматься с юным талантом, учить его нотной грамоте и языкам – тенорам ведь нужно и на итальянском петь...

Размечтался молодой крестьянин о славе. Холодной зимой 1919 года в сорокаградусный мороз махнул из своей деревни в Тверь, там, слышал, открылся клуб самодеятельности. Пока шёл по морозу, спешил, задыхался, простудил лёгкие, но по молодости не заметил этого и до поры болезнь не проявляла себя, а каверны в лёгких остались, затаились только... В Твери его послушали, похвалили, но... тяжёлое время было, гражданская война в разгаре, голод. Посоветовали вернуться в свою деревню, в ремесленную школу.

И вот – 1920 год, призыв в кавалерию, военное училище, и снова Тверь. Лемешев, конечно, первый запевала в строю курсантов – будущих красных командиров. И нашлись ведь умные командиры в этом училище, видно, ещё старой дворянской закалки, многие из старых царских офицеров служили тогда в Красной армии, а они понимали искусство. И так уж случилось, что не суждено было стать Лемешеву вторым Георгием Жуковым, а суждено было ему в 1921 году отправиться с командировочным предписанием из своей воинской части в Москву, в консерваторию – учиться музыке и пению.

В Московской консерватории не очень удивились сему документу: «Направляем к вам на обучение красного курсанта Лемешева Сергея Яковлевича, проявившего талант и способности к пению». Много тогда в консерватории, да и в других творческих вузах получали таких бумаг. Много талантов из народа сражалось за Советскую власть, а гражданская война закончилась и нужно было определять их судьбу.

Лемешева послушали и... его принял в свой класс известный певец, лирико-драматический тенор, преподаватель Московской консерватории Назарий Григорьевич Капитонов, имевший сценический псевдоним Райский. Он и стал главным учителем Лемешева, тем мастером, который и выковал новый певческий талант.

Обычно принято считать, что Райский не особо высоко ставил вокальные возможности Лемешева, дескать, по сравнению с его мощным драматическим – лирический голосок Лемешева казался ему слаб, и он больше обращал внимание на развитие сценических способностей своего студента. Вряд ли это верно. Сам он, исполнявший с блеском заглавную партию Ленского в «Евгении Онегине» на лучших оперных сценах, не стал бы нацеливать «слабого» студента на эту партию, а ведь именно партия Ленского и принесла бессмертную славу Лемешеву.

А партия очень трудна для любого голоса. Особенно знаменитая ария перед дуэлью. Она длится долго, герой испытывает драматические страдания, голос его всё более и более напрягается – при слабых вокальных данных исполнение этой арии певцу невозможно. Сам Лемешев признавался, что иной раз он просто страстно желал, чтобы Онегин поскорее его убил, таких сил требовала эта ария.

У Лемешева открылись богатые вокальные возможности, Райский это понял, он нацелил своего ученика на работу над миром русского романса. Впоследствии Лемешев с гордостью утверждал, что исполнил в своей творческой судьбе все 100 романсов Чайковского, не считая произведений других русских композиторов. Этому направлению своей деятельности певец был обязан, несомненно, своему учителю Райскому, который и сам был известным исполнителем романсов, и продвигал культуру романса в жизнь. Одно время он заведовал Московской филармонией, организовывал концерты своих учеников. Лемешев всегда мог рассчитывать на помощь учителя, он его не раз выручал в трудных жизненных ситуациях, о чём ещё пойдёт речь.

Итак, в 1925 году консерватория закончена, закончено и обучение в оперной студии под руководством самого Константина Станиславского (ныне это Московский музыкальный театр К. Станиславского и В. Немировича-Данченко), что дало Лемешеву солидные драматические навыки. Казалось – жизнь устраивается, впереди певцу светила сцена Большого театра!.. Но не всё у Сергея Яковлевича складывалось так просто, многие продюсеры смотрели на него с сомнением: лирический тенор, голосок слабый, не потеряется ли он на огромной сцене Большого... немало ведь и других талантов, а Лемешев ничем себя ещё не зарекомендовал...

Ему отказали тогда в приёме в труппу Большого, надо было доказывать свой талант. А ещё зарабатывать на содержание семьи (он уже женат), помогать матери в небогатой деревне. Сергей отсылает деньги матушке на постройку нового дома – на это уходят гонорары с концертов. Постоянной работы нет.

И тут – неожиданное предложение – Лемешеву предлагают петь в Свердловском оперном театре. То есть в старом богатом уральском Екатеринбурге. Выбирать не приходится – Лемешев едет на Урал. Город произвел на него тяжёлое впечатление. Он ещё не отстроился после гражданской войны, население бедное и малокультурное – работяги, которым нет дела до высокой оперы. На улицах грязно, посреди города зловеще зияет пустыми окнами Ипатьевский дом, где большевики зверски расстреляли царя, царицу и царских детей, и верных слуг государя... где-то в окрестностях закопаны их останки. Сам славный имперский Екатеринбург поименован именем палача Якова Свердлова, инициатора убийства царской семьи... В театре нет постоянной труппы, а значит – нет и стабильных сборов, а время-то в России тогда было нэповское, государство мало помогало учреждениям культуры – выживайте сами.

Всё это повторилось у нас и в «лихие 90-е», что отозвалось сейчас тем низким уровнем театральных постановок, что мы наблюдаем... Год, проведённый Лемешевым в Свердловске, был пустым. Как вдруг ему последовало заманчивое предложение – ехать на Дальний Восток, в Харбин – русский город в Маньчжурии и петь там в знаменитейшем Харбинском русском оперном театре, который содержала на свой счёт богатейшая железнодорожная компания, знаменитая КВЖД – Китайско-Восточная железная дорога.

Надо понимать, чем тогда была КВЖД – эта магистраль связывала весь Дальний Восток и Китай с Россией. Она перевозила миллионы тонн грузов, в компании работали десятки тысяч сотрудников, а русское (русское!) население столицы КВЖД города Харбина достигало 200 тысяч человек! Неудивительно, что город считался русским, там везде звучала русская речь, там жило множество эмигрантских семей бывших белогвардейцев, существовали русские гимназии и университет, работала православная миссия. Но при этом на КВЖД приезжало уже много специалистов и из Советской России, так что Харбин в те годы представлял собой уникальное культурное явление, где смешивались миры и эпохи – старая русская дворянская культура контактировала с новой советской, и как-то всё уживалось и обогащало друг друга.

Был в Харбине и русский оперный театр, где исполнители получали отличное жалование. Руководители КВЖД курсировали, разумеется, между Москвой и Харбином, проезжали и Свердловск, где и услышали серебряный голос молодого певца, и не преминули зазвать его к себе. Так что с 1926 по 1929 годы Лемешев провёл, по сути, в эмиграции – за пределами СССР, оставаясь, между тем, советским гражданином, культурным служащим КВЖД.

Этот период жизни и творчества великого нашего певца нам мало известен, но можно предположить, что для самого Лемешева это был очень важный этап в судьбе и творческом развитии. Тут он столкнулся с очень образованной старой русской дворянской публикой, помнившей традиции имперской культуры. А взыскательность образованной публики организует и певца, заставляет его следить за своей культурой, чтобы соответствовать запросу аудитории. Вот, видимо, там и сложился окончательно Сергей Лемешев как художник, как носитель высоких духовных ценностей, непререкаемый классический уровень которых он пронёс потом через всю свою творческую жизнь.

Три года работал певец за пределами СССР, работал бы и дольше, но наступили грозные времена. Правительство Чан Кай-ши, пришедшее к власти в Китае, повело враждебную политику по отношению к СССР. Начались агрессивные акции китайской администрации против КВЖД, против её служащих и всего русского населения Северо-Восточного Китая. Китайские власти стали хватать русских служащих железнодорожной компании, отправлять их в концлагеря, захватывать имущество КВЖД.

 Жить в Китае становилось невыносимо, русская диаспора стала разъезжаться по свету. Эмигранты устремились в Америку, в Австралию, в Европу. Мог бы уехать и Лемешев, но у него был советский паспорт, и он стал одним из тех, кто вернулся на Родину, в Советскую Россию. Впрочем, как знать, он, может быть, и подался бы в Америку, или Австралию, но о нём вспомнил старый его учитель Райский и позвал своего ученика в Тифлис.

Дело в том, что сам Назарий Григорьевич состоял в это время профессором Тифлисской консерватории, то есть довольно прочно обосновался в Закавказье, знал здесь обстановку и мог составить протекцию своему ученику, на которого после его возвращения из-за границы в СССР смотрели косо. Известно, что репатриантов из Маньчжурии не пускали жить в Москву и Ленинград, а многих не пустили дальше Сибири. Но Лемешеву повезло, ему пришёл вызов от Райского, и он отправился в Советскую Грузию, в Тифлисский оперный театр. Умный человек был Райский, знал, что партийные коммунистические бонзы очень любят посещать оперу, а так как элита партийной власти в СССР во многом в то время состояла из этнических кавказцев, то Лемешеву с его неподражаемым серебряным голосом и безыскусным обаянием простецкого парня была обеспечена солидная протекция в самых верхних эшелонах советской власти, а в дальнейшем – и пропуск в Москву. И действительно, и сам Райский вскоре перебрался в Москву, стал директором Московской государственной филармонии, и ученика своего перевёл, да не куда-нибудь – в Большой театр!

Итак, исполнилась мечта Сергея Лемешева, с 1933 года – он солист Большого театра. Долго ему пришлось помыкаться по заграницам и по провинциям СССР, фактически он объездил всю страну с запада на восток, и с севера на юг, и однажды, попав на центральную сцену Советского Союза, он останется на ней до старости, до почётного выхода на пенсию уже в 60-е годы XX века.

Все заглавные теноровые партии будут в его репертуаре, здесь он будет соперничать только с Козловским, обладавшим удивительно высоким голосом, но Лемешев брал лиризмом, неподражаемой теплотой чувств, прекрасным драматическим артистизмом, – школа Станиславского! Всё это, вкупе с его личным человеческим обаянием, прекрасной славянской внешностью – в чём-то он внешне очень походил на Есенина, сделало его героем многих и многих романов с самыми красивыми и молодыми певицами из труппы Большого. О его романах ходили легенды, да и сам он сменил в своей жизни пятерых жён – все жёны его были певицами, хотя, конечно, случались и романы на стороне. Особенно много появилось фанаток у знаменитого певца после выхода в 1939 году художественного фильма «Музыкальная история» с его участием, где он сыграл роль простого рабочего парня Петю Говоркова, шофёра такси, у которого вдруг, ни с того, ни с сего, обнаружился прекрасно поставленный оперный голос. Так что профессор консерватории, случайно севший в его автомобиль, немедленно пообещал этому шофёру сделать из него знаменитого певца и вывести на сцену Большого! А любимой девушкой героя Лемешева по фильму случайно (разумеется, только случайно!) оказалась самая привлекательная в то время киноактриса Зоя Фёдорова, к которой сам товарищ Сталин питал, как говорят, нежные чувства. Фильм, в общем, оказался нудным, натянутым, с наигранным сюжетом, но голос, неподражаемый голос Лемешева вовсю звучал с экрана! Это и решило дело, Лемешев стал героем многих и многих несчастных девичьих сердец.

Но вот наступил грозный 1941 год и многое изменилось. Труппа Большого была вывезена в эвакуацию, а вот Лемешев не уехал, он вместе с несколькими другими актёрами, стал ездить по фронтам в составе артистических бригад. Трудно себе представить, как можно исполнять оперные партии в окопах, но Лемешев ведь пел и популярные советские песни, и русские народные – репертуар его был огромен, он не жалел себя. И тут-то коварная, затаившаяся болезнь нанесла ему подлый удар. Он ещё раз простудился в начале суровой зимы того страшного года и у него отказало одно лёгкое, он был близок к смерти. Опытные столичные хирурги совершили чудо – певцу провели операцию и отключили больное лёгкое, оставив другое здоровым. Лемешев мог жить, а вот петь ему запретили – как петь с одним лёгким?!

Лемешев пел. Даже его знаменитый лирический тенор не изменился, только стал более тихим, но неподражаемое обаяние певца стало ещё большим. Конечно, он не мог уже давать по два спектакля в одни сутки, перерывы между выходами его на сцену становились всё больше и больше, но Сергей Яковлевич нашёл себя в режиссуре, стал сам ставить оперные спектакли, выезжал в Ленинград, где в 1951 году поставил «Травиату» Верди, работал в Берлине после окончания войны, в 60-е годы преподавал, выступал на телевидении.

Помнится, я в детстве видел одно его выступление на телевизионном экране. Очень моложавый человек, ему нельзя было дать его лет, в строгом костюме, какие уж сейчас забыли носить наши современные кумиры вокала, с застенчивой улыбкой на лице – он стоял перед телекамерами и чувствовал себя неловко – это было видно. Но вот зазвучал рояль, и Лемешев запел. Без театральных жестов, без всяких ужимок он исполнял один из его любимых русских романсов.

Пел так, как, должно быть, пели в веке XIX старые русские певцы классической школы. Серебряный его тенор проникал в душу, звенел колокольцами, а он беззащитно улыбался и с большой теплотой смотрел на нас.

Он всего себя отдал русским людям, своему искусству, своей России.

На илл.: С.Я Лемешев в роли Ленского