Анатолий МАТВИЙЧУК. Мамы русских солдат
Рассказ очевидца
Жарким, даже очень жарким днем я по настоятельному требованию своего врача, прибыл в Главный военный клинический госпиталь имени академика Н.Н. Бурденко. Старая рана, где засел осколок еще с афганской компании, воспалилась и стала меня беспокоить. Однажды, чтобы снять приступ боли, я сделала себе укол болеутоляющего. Через нескольких дней образовался абсцесс. Хирург военной поликлиники определил меня по «скорой» в городскую больницу имени И. В. Давыдовского.
Так я оказался на операционном столе. После операции прошло несколько дней и меня выписали домой под наблюдение врача поликлиники, где я был прикреплён.
Хирург поликлиники долго смотрел на меня, потом на медицинскую выписку.
— Кто Вас выписал?
— Как кто? Врач, который оперировал.
— У Вас разрез почти 14 сантиметров. Края раны… я даже не могу сказать какого они цвета.
Врач, а звали его Алексей Валерьевич, чертыхался, бранился.
— Ложитесь на стол.
— Оля!
Это он медсестре.
— Готовь зажимы, бетодин, перекись.
— Вот что, милейший. Перевязку я Вам сделал. И мой Вам совет: в госпиталь! И чем быстрее, тем лучше.
Тон был командирский. Я не возражал. Машина завертелась, бумаги написались, телефоны созвонились. И вот я в приемном отделении госпиталя.
Здание старое, наверное, еще петровских времен. Но усилиями начальника медицинской службы и начальника тыла госпиталя приведено к современному состоянию. Медперсонал непрерывно щелкал клавиатурами, принтеры выдавали бумагу с предписаниями, диагнозами и премудрыми медицинскими терминами.
Через несколько минут я получил на руки папку «История болезни». Имя, фамилия, диагноз. В 16-м хирургическом отделении должны меня принять, организовать лечение и быт военного пенсионера.
В сопровождении медбрата я начал движение в сторону корпуса. Мы шли по тротуару мимо бюста Петру Первому, основателю госпиталя, потом по яблочной аллее к памятнику выдающемуся военному хирургу, основоположнику русской военно-полевой хирургии Николаю Ивановичу Пирогову. Врач был изображен в полный рост, в момент подготовки к операции –на груди кожаный фартук.
В отделении документы были переданы дежурной медсестре.
— Вот соглашение на оказание Вам медицинских услуг.
Я подписал бумагу.
— Идите за мной.
Сестра быстро двинулась к палате номер два.
– Вот, Анатолий, ваша палата, а это ваше место.
В палате стояло пять коек. Три заняты, а две свободны. Я сел на свободную. Достал из сумки шорты, майку и тапочки.
Через пару минут я уже был переодет, а мои пожитки сестра унесла в кладовую.
Возле двух коек, на стульях, чуть согнувшись, так что голова была напротив лица больного, сидели две женщины, как мне показалось, было им лет по сорок пять–пятьдесят.
Каждая из них смотрела на своего, родного человека. На одной из коек лежал забинтованный практически до головы чернявый, с черными глазами, с явно неславянской внешностью раненный.
Я стал размещать в тумбочке свои вещи. Одна из женщин подошла к о мне.
— Вы оттуда?
— Нет, я – с другой войны.
Мало-помалу мы разговорились.
Она с Красноярска. Ранен ее сын Павел. Подорвался на мине, потеряна нога. Все бросила. Прилетела. Обнять, обогреть дитя свое. Когда сюда приехала, мысли были самые тяжелые. Как жить, что делать? Сын молодой, даже жениться не успел.
Прилетела. Приехала в госпиталь. Ее встретили. Разместили в гостинице бесплатно. Выписали бессрочный пропуск на территорию госпиталя.
Рядом лежит Денис. Он из Тувы. Его мама, смуглая тувинка, явно смущаясь, показала глазами на забинтованного сына.
— Обстреляли их этими, американскими ракетами.
— «Хаймaрсами»?
— Да! Денис так их называл. У сына тяжелые ожоги, травмы ног и таза.
— А на третей койке, – продолжила разговор мама Павла, – лежит Иван. Он спецназовец.
Открылась дверь и в комнату вошли, нет, впорхнули, две девушки. Приехали к Ивану. По разговору я понял, что они сестры спецназовца.
Вот так, не разговаривая с ранеными, я уже с ними познакомился.
Женское общество, связанное одной бедой! Они плакали, но не ныли. Они ухаживали за своими родными.
Мама Павла пыталась накормить сына. Мама Дениса, сидя на кровати, смачивая край марлевой салфетки каким-то раствором, пыталась вымыть ему руки.
Сестры, прерывая друг друга, рассказывали Ивану новости.
— Ребята, обед!
Симпатичная, чуть полноватая повариха толкала перед собой каталку, где громоздились чашки, тарелки, кастрюли. Женщины стали разносить тарелки по палате.
Я тоже был включен в этот сервис. Для них я был в когорте раненых, а за такими нужен уход. Мама Павла достала сумку. На свет появились пироги с мясом, капустой. Она обошла каждого и положила в тарелочку пирожок. Я попробовал отказаться, но понял, что делаю что-то не то. Пирожок был не едой, это – лекарство для выздоровления, от МАМЫ. Мама Дениса подошла к каждому и положила по апельсину. Старшая сестра Ивана поставила на прикроватную тумбочку баночку сока.
Я за свою военную жизнь часто бывал в госпиталях. Да, там угощали друг друга домашней пищей, но тут… Тут это был ритуал. Ритуал поддержки раненых. Это действие уравнивало всех, находящихся в этой палате. «Не бойтесь, сынки, за вами будет уход».
К вечеру мамы и сестры ушли.
Мы остались одни, в мужской компании.
Первым нарушил тишину Иван.
–Товарищ полковник, а вы – спецназовец?
– Да, Иван. В Афганистане я был в составе 177-го отряда специального назначения. Это 22 бригада.
— А я – с 24 бригады!
— Иван, как тебя ранили?
— Мы на бронеавтомобилях «Тиграх» выдвигались в район. Встретили укров на бэтээрах. Завязался бой. Командир приказал вести стрельбу по кругу. Один «Тигр» выходит на круг и стреляет по противнику, второй готовится к стрельбе. Я отстрелялся, ушел перезаряжаться. Потом начал выходить на позицию. И в ходе занятия круга по нам прямой наводкой отработал танк. Два выстрела. Как? Не помню. Очнулся уже в вертолете.
– Паша, а ты как умудрился сюда попасть?
– Мы двигались на МТЛ-б. Начался обстрел. Наша машина начала маневрировать и раздался врыв. Скорее всего, мы наскочили на противотанковую мину. Меня эвакуировали, вкололи промедол. Я долго не осознавал, что нет ноги. Потом, уже после перевязок и операций стало понимать, что нога потеряна.
– Денис! Что с тобой произошло?
— Наше расположение накрыли «Хаймарсы». При взрыве – сильный удар и мощное тепловое излучение. Одна ракета упала рядом со мной. Что было дальше, я не знаю. Очнулся уже в Ростове.
Короткие рассказы. А как много в них мужества. Ни один из парней не заплакал, не стал сокрушаться о произошедшем.
Потекли дни лечения. Меня возили на перевязку, операцию. И по приезде в палату я снова видел солдатских мам, сестёр, которые терпеливо, с любовью и надеждой ухаживали за своими родными.
Рано утром в палату не вошла, вбежала дежурная сестра.
– Быстро наводите порядок. Сейчас придет Вика Цыганова.
И вот уже слышны звуки баяна и знакомый голос выводит: «…За мужчин за наших, за самых настоящих, любимых и родных…» Вика в сопровождении баяниста и медперсонала вошла в палату. Да! Она что-то говорила. Потом пела. Я лежал и думал: «Этим ребятишкам ее песня как духовное лекарство». Вика обняла всех и подарила свой альбом, где красовалась ее подпись под словами: «C любовью! Вика».
Ушла певица. Наступила тишина.
— Анатолий?
Это Иван-спецназовец.
— А как сделать, чтобы после госпиталя вернуться в спецназ?
Вот о чем мысли! Еще не зажили раны, болит все, а он уже снова хочет в спецназ. Я ответил ему мудрено, что все будет завесить от военной врачебной комиссии, которая определит его степень годности к военной службе. А значит, надо лечиться и готовиться к новой после операционной жизни.
Тихо, чинно в палату вошел священнослужитель.
— Иван, ты готов?
— Да, отче!
— Во имя Господа нашего Иисуса Христа…
Оказывается, Иван в детстве не был крещен. По его просьбе настоятель госпитального храма совершал таинство крещения. Походная купель, чаша, молитвенник и крест. На постели лежал русский солдат, герой войны, который возвращался к жизни земной и вечной. По завершению обряда батюшка надел на Ивана крестик. Потом обернулся к палате и благословил всех на выздоровление и дальнейшее служение России.
Две мамы стояли рядом – русская из Красноярска, тувинка из Кызыла. И сестры из Новосибирска. Их объединяла боль и страх за жизнь своих родных. Нас объединила Россия, а сегодня еще и Христос.
Я понял: могущественна сила народная! Не сломать наше единство. Победа будет, и только наша.
На фото: Полковник Анатолий Матвийчук
