Виктор БОЧЕНКОВ. Калужское дело писателя Леонида Бородина

Илл.: Встреча бывших членов ВСХСОН после освобождения: Юрий Бузин, Георгий Бочеваров, Вячеслав Платонов, Евгений Вагин, Леонид Бородин, Анатолий Сударев. 1975 г.

В конце марта 2000 года мне довелось быть на I Солженицынских чтениях, которые организовал в своей редакции столичный журнал «Москва». Запомнились слова ведущего, главного редактора, писателя Леонида Бородина: воспринимая Солженицына прежде всего как зэка (все другое лично для него отходит на второй план), он видит его человеком беспримерной внутренней свободы, сохранившим ее во всех испытаниях.

В 1965 году Леонид Бородин вступил в образовавшуюся в Ленинграде подпольную антисоветскую организацию «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа» (ВСХСОН). В широком смысле его программа основывалась на принципах христианского социализма, предполагая переустройство всей системы тогдашнего советского государственного управления. В феврале 1967 года был арестован, а в 1968-м приговорен по статье 70 Уголовного кодекса РСФСР (за антисоветскую агитацию и пропаганду к шести годам заключения. Это было лишь начало его собственных испытаний.

Леонида Бородина не стало в 2011-м. Архив писателя хранится в отделе рукописей Российской государственной библиотеки (фонд 926). Он доступен для исследования. Вспоминая те споры в редакции «Москвы», я заказываю документы, связанные с Калугой. Они раскрывают подробности привлечения писателя к следствию по делу диссидента Александра Гинзбурга. Тот занимался распространением самиздатовских журналов, в 1970-м был осужден по той же статье 70 Уголовного кодекса РСФСР за антисоветскую агитацию и пропаганду. После освобождения поселился в Тарусе.

Город на Оке входил в зону так называемого сто первого километра. По тогдашнему закону Гинзбургу было запрещено жить ближе чем на сто километров к Москве. После высылки Солженицына он помогал хранить его документы и рукописи. С апреля 1974 года был распорядителем «Русского общественного фонда помощи преследуемым и их семьям», который был создан в Швейцарии Солженицыным. Отдельная история – его последующее участие в так называемой Московской Хельсинской группе, которая занималась сбором информации о нарушении прав человека в СССР.

2 февраля 1977 года Гинзбург устроил пресс-конференцию для иностранных журналистов и подробно рассказал о деятельности фонда. В воспоминаниях другого диссидента, Виталия Помазова, с цитатным заголовком из Высоцкого «На меня направлен сумрак ночи» упомянуто, что за три года фондом было распределено 370 тысяч рублей, помощь оказана 700 семьям. На следующий день, 3 февраля, Гинзбург был арестован.

Леонид Бородин, освободившись после первого срока, жил тогда в городе Петушки Владимирской области. Дело Гинзбурга велось по месту его прописки в Тарусе. Поэтому, когда Бородин получил повестку из КГБ, ему надо было ехать в Калугу. Виталий Помазов тоже привлекался в качестве свидетеля. В Калужское управление КГБ он приехал в ноябре 1977 года.

Помазов вспоминал: «В вестибюле Калужского управления меня встретил мужчина спортивного вида лет 36–37 с довольно тонкими чертами лица. Поднимаемся на третий этаж. В кабинете открыта форточка, не накурено. Мужчина быстро вынимает чистый лист и закладывает его в каретку пишущей машинки. Представляется: старший следователь Могилевского УКГБ ст[арший] лейтенант Владимир Сергеевич Гайдельцов». Команду следователей собирали со всего Союза, свидетелей тоже искали в разных городах.

Этот самый Гайдельцов подписал 28 ноября, в день, когда он вел допрос Помазова, обвинительное заключение по делу против Леонида Бородина. Тот обвинялся в совершении преступления, предусмотренного статьей 182 Уголовного кодекса РСФСР. Она карала за отказ от дачи показаний.

Суть была в следующем. В шестом номере журнала «Посев» за 1970 год, который издавался за рубежом, в качестве иллюстраций к статье о политических заключенных было помещено пятнадцать портретов с пояснительными текстами, в том числе Бородина. Выяснение авторства статьи, обстоятельств ее написания и последующая передача на Запад были, как считало следствие, очень важны для уголовного дела на Гинзбурга. Но Бородин отказался давать показания «об известных ему обстоятельствах, имеющих существенное значение для указанного дела».

Об этом свидетельствует первый лист обвинительного заключения, следующий, к сожалению, у писателя не сохранился. Но есть заверенная подписью Гайдельцова «Справка по уголовному делу». Там указано, что обвинение Бородину было предъявлено 11 ноября 1977 года, мера пресечения не избиралась, вещественных доказательств и судебных издержек нет, гражданский иск не заявлен, предварительное следствие окончено 28 ноября.

Дело Бородина отправилось в Ленинский районный суд Калуги. Заседание состоялось 26 декабря.

Копию приговора писатель получил на руки и сохранил. В ней указаны председатель судебного заседания С.Т. Левтеев, народные заседатели, но без инициалов, Булынко и Родионов. Согласно форме секретарь отпечатал на машинке сведения об обвиняемом: Бородин Леонид Иванович, 14 апреля 1938 года рождения, уроженец Иркутска, русский, беспартийный, образование высшее, женатый, имеет ребенка в возрасте до одного года, работает завхозом санэпидстанции города Петушки Владимирской области, проживает там же, на улице Красноармейской, дом №29, судим 5 апреля 1968 года Ленинградским городским судом по статьям 70 (часть 1) и 72 УК РСФСР, осужден к шести годам лишения свободы, освобожден 17 февраля 1973 года по отбытии срока наказания.

Ну и дальше – новая статья обвинения. «Материалами предварительного и судебного следствия УСТАНОВЛЕНО:

Подсудимый Бородин 11 ноября 1977 года был допрошен в качестве свидетеля по уголовному делу на Гинзбурга А.И., находящемуся в производстве Управления КГБ при Совете министров СССР по Калужской области.

Перед допросом Бородин был предупрежден следователем об ответственности за отказ от дачи показаний по статье 182 УК РСФСР, дачу заведомо ложных показаний по статье 181 УК РСФСР, о чем дал подписку.

Однако на поставленные следователем вопросы, имевшие существенное значение для указанного уголовного дела, Бородин отвечать отказался, мотивируя свой отказ этическими соображениями.

В судебном заседании Бородин виновным себя не признал, хотя не отрицал факта отказа от дачи показаний. Вина его подтверждается также протоколом его допроса в качестве свидетеля от 11 ноября 1977 года.

Квалификацию преступления по статье 182 УК РСФСР суд находит правильной».

Суд приговорил Бородина к штрафу в сорок рублей. Впереди ему предстояло новое, более суровое, испытание: в 1982-м по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде он был приговорен к десяти годам заключения с последующей ссылкой. Но вскоре началась перестройка…

В июле 1978 года в Калуге прошел суд над Гинзбургом. Ему дали восемь лет, но в 1979-м с четырьмя другими политзаключенными обменяли на двух сотрудников КГБ, осужденных в США за шпионаж. Так началась заграничная жизнь диссидента.

В архиве писателя хранятся вырезки из калужских газет. В «Вести» от 26 июля 2001 года было опубликовано интервью Дмитрия Кузнецова «Русское мировоззрение Леонида Бородина». Встреча проходила в Тарусе во время Дней славянской письменности и культуры. Тема разговора – политика, монархическая идея, развал страны, государственность и формирование русского национального самосознания.

Летом 2003 года Бородин приезжал в Калугу. В городской библиотеке имени Гоголя в рамках кинофорума «Золотой витязь» прошло представление его книги «Посещение». Состоявшийся здесь разговор описала 25 июля Марина Улыбышева в приложении к газете «Весть» «Меценат». Интервью называлось «Бог, Россия и любовь…».

«В лагерных условиях мне пришлось переводить чудесное стихотворение Туманяна “Страшно мне смотреть, что происходит с моей Родиной, но в час ее возрождения тот будет ее достоин, кто в годы бед и испытаний уста свои не осквернил проклятьем”. Я могу питать неприязнь к какому-то конкретному следователю, который слишком добросовестно исполнял свое дело. Другое дело Родина… Тот, кто пытается обосновать свои чувства к родине по каким-то признакам: она недостаточно демократична или недостаточно аристократична, или недостаточно монархична – этот человек не знает, что такое любовь. Попробуйте обосновать, почему вы любите свою мать?.. Так же и любовь к родине, она или есть, или ее нет», говорил среди прочего писатель на этой встрече.

Вспоминая март 2000 года, чтения в журнале «Москва», я думаю, что именно Бородин был человеком беспримерной внутренней свободы, когда все убеждения контролирует и сверяет – по высшей мерке – только твоя совесть.