Алёна СТЕПАНОВА. Прощай, Таганка
Отклик на спектакль / Илл.: Сайт hse.ru
О том, что Театр на Таганке в его нынешней ипостаси находится в астрономическом удалении от легендарного Театра драмы и комедии на Таганке, созданного Юрием Петровичем Любимовым в 1964 году, не написал только ленивый. Поэтому, когда меня позвали посмотреть спектакль «Беги, Алиса, беги», возникли большие сомнения, стоит ли тратить драгоценный вечер ради почти гарантированного разочарования.
На всякий случай я поискала, что пишут о спектакле в сети, и наткнулась на интервью директора театра Ирины Апексимовой, где она рассказывает о том, как ей пришёл в голову замысел осуществить постановку: «Один из рабочих сцены подарил мне винтажную пластинку. Я послушала её раз, другой, и после этого родилась идея вернуть «Алису» Высоцкого современному зрителю». Немного смутило, что руководитель Государственного учреждения культуры до недавней поры была незнакома со знаменитой радиопостановкой Владимира Высоцкого, актёра, прославившего возглавляемый ею театр, и что безымянный «рабочий сцены» оказался не в пример просвещённее своей начальницы.
То, что в спектакле будут одновременно четыре Алисы (в том числе некая Чёрная Алиса), не вызвало удивления. Я знала, что в постановках Юрия Любимова на сцене могли прекрасным образом сосуществовать четыре очень непохожих друг на друга Пушкина, два Гоголя или пять Маяковских. Поколебавшись, я приняла приглашение.
Ну и как впечатление, спросите вы? Сказать, что увиденное повергло меня в глубокое уныние, всё равно, что не сказать ничего.
Казалось бы, что может быть проще: берёте великолепную пластинку Высоцкого, делаете по ней постановку и играете, как по писаному, с тем же сюжетом, с теми же песнями, с той же музыкой. Но нет.
От Льюиса Кэрролла и его прекрасной сказки остались только имена персонажей. Автор инсценировки В. Печейкин не поленился сочинить невразумительную отсебятину в двух действиях.
От Высоцкого тоже остались только рожки да ножки, хотя его имя гордо значится в заголовке афиши. Точнее, остались тексты песен, на которые написана невразумительная «современная» музыка, за которой совершенно невозможно разобрать слова. Впрочем, они и ни к чему, кажется.
Когда нечего сказать, чтобы сойти за умного, есть два способа. Классический приём – молчать, но на это не каждый способен. Либо говорить настолько запутанно и непонятно, что, глядишь, о тебе пойдёт молва: ишь ты, никак, он умён у нас!
Вишенкой же на торте стал финал спектакля, в котором сама Апексимова, играющая Королеву, выбегает на сцену в образе Фредди Меркьюри в окружении трёх костюмированных барышень, призванных, очевидно, изображать группу «Queen». Что это? О чём?
Сама не видела, но говорят, в кулуарах театра висит портрет Апексимовой с окровавленной бензопилой в руках. Может быть, и в изуродованной до неузнаваемости «Алисе» ей было бы лучше появиться в костюме другого Фредди – Крюгера? Честное слово, в этом было бы больше сценической правды.
Есть такая снобистская манера, попасть на какое-нибудь престижное, малодоступное мероприятие, а потом с пафосом рассказывать, как там всё было плохо, неудачно и позорно. С сожалением констатирую, что сейчас сама выступаю именно в такой роли.
Но в утешение себе вспоминаю «Письма русского путешественника» Николая Михайловича Карамзина, а именно эпизод, когда писатель пошёл в Лондоне в церковь квакеров: «Вы знаете, что у них нет ни священников, ни учителей и в церкви проповедуют единственно те, которые вдруг почувствуют в себе действие святого духа. Тогда вдохновенный стремится на кафедру, говорит от полноты сердца, а другие слушают с благоговением. Я крайне любопытствовал видеть такое явление и смотрел на все лица, чтобы схватить, так сказать, первые черты вдохновения. Проходит час, другой: царствует глубокое молчание, которое изредка перерывается… кашлем. Все физиогномии покойны; никто не кривляется; многие засыпают – и друг ваш с ними. Просыпаюсь – смотрю на часы – три – а всё ещё никто не говорит. Дожидаюсь, снова зеваю, снова засыпаю – наконец вижу пять часов, лишаюсь терпения и ухожу ни с чем! – Господа квакеры! Вперёд вы меня не заманите!»
Прощай, Таганка!
