Марина КОТОВА: «Разменяли мы вещее слово...»

***
 

Дичает сад. Теряет, что копил.
Почуяв буйной силы превосходство,
По всем дорожкам разбрелись репьи.
Смородину склевали воробьи.
Горька и зелена вода в колодце.

Ветшает дом. Повсюду грязь и сор.
Хозяин стар, а детям — горя мало.
В углу бумажная иконка в маках алых.
И Божья Матерь горько и устало,
Прижав Младенца, смотрит на разор.

Окно распахнуто. На подоконник узкий
Колосья трав роняют семена.
И чей-то призрак дразнит трясогузка,
В пыли горячей нежно семеня…

***

Дремлют карпы в прогретой воде, спят шелковник с осокой.
Поплавками кубышки качает волна-малахит.
Я пешком с муравьями по теплым мосткам над протокой.
Прикрываю глаза — так июньское солнце слепит.

Скоро встанут стога, как буханки с поджаристой коркой.
Время все прибирает к своим загребущим рукам.
А пока выбегает зеленая рожь на пригорки
И течет, разливаясь к приокским седым тальникам.

А пока, навязав терпеливым колосьям соседство,
Налилась лебеда, липнут мошки к сквозным рукавам.
Как увижу — на памяти мамины слезы о детстве —
Были рады в войну и лепешке с травой пополам.

Но ни битвы, ни голод свести не смогли нас под корень.
Древним воином, милостью Неба храним,
Белый храм возвышается над очарованным полем,
В облака упираясь сияющим шлемом своим.

В эту землю мне лечь. Потому я за все здесь в ответе.
За колосья и храмы, за дикие травы у троп.
Обжигает мне щеки болезненный жар лихолетья.
Но прохладен и свеж у ворот колокольчиков сноп.

Но веселые плотники лестницу ладят под кровлю.
Чинит невод сосед. Плачет чей-то ребенок навзрыд.
И пока я жива, все, что вижу, и знаю, и помню,
Что прозреет душа, переплавить в слова предстоит.

…Пахнут доски смолой, всюду груды кудрявых опилок.
И вчерашним дождем налиты на дорожках следы.
И небесный Строитель, на облачных стоя стропилах,
Смотрит в сердце мое через толщу небесной воды.

***

Худая женщина в кафе кинотеатра
Над золотистой рюмкой коньяку.
Она смешна и вся насквозь понятна
Резвящемуся здесь молодняку.

Под запах одуряющий попкорна,
Трезвон мобильных, глупость на лету
отбитых фраз
сутулится покорно,
Колени сжав, и смотрит в пустоту.

Ей видится — она цветок безвестный,
В лесу, где сила буйная права.
И затеняет всю ее подлесок,
И забивает сорная трава…
 

***

Разменяли мы вещее слово,
Вызвав злую усмешку врага.
Совесть вспыхнула ярко соломой,
Но от срама спасти не смогла.

Кто за блеск золотого улова,
Кто за чин, кто за черный ломоть,
Раскололи мы вещее слово,
Точно образ, где плачет Господь.

Ты да я — в стороне — лишь пеняли,
Что святыни свои не храним,
Только горькие слезы роняли,
Глядя, как надругались над ним.

А теперь нам и воля — не воля,
И не падает камень с души.
А беда над невспаханным полем,
Над продажной столицей кружит.