Екатерина СИРОТА. Круги по воде
Рассказ / Илл.: Художник Игорь Родионов
Ольга всегда была жаворонком, любила вставать раньше всех, особенно летом и особенно на даче. Муж в начале июня отвозил их с сыном Ромкой на все летние каникулы. Дача была старой, маленький домик – комната и кухня, заросший сад. Почти двадцать лет назад Олиному отцу дали от предприятия, на котором он работал.
Папы давно нет, а мама второй раз вышла замуж и уехала в другой город.
Такое влажное июньское утро, так тихо, что можно услышать себя. А в городе себя услышать почти невозможно. Ольга прикрыла дверь в комнату, поправила на Ромке одеяло. Двенадцатилетний, голенастый, такой отчаянный и такой еще маленький, пока неуловимо пахнущий детством.
Надо поторопиться, заседание кафедры назначили на девять утра, а в городе могут быть пробки. Неизменный дачный ритуал, придуманный Олиным папой: подойти к металлической кадушке с водой и бросить камешек. Если пойдут круги по воде, то надо умыться этой водой и загадать желание. Папа всегда бросал камешки так, что Олины желания обязательно исполнялись.
Добежала прямо босиком до кадушки. Прохладная мягкая трава, рябь воды и Олино отражение в ней, как будто совсем юное, не такое, как в зеркале. В августе будет тридцать семь! Плеснула ледяной водой в лицо, а камешки решила не бросать. Вдруг не получится, только зря расстраиваться.
Наспех подкрасилась, зато долго возилась с прической – мамина гордость, Олино мучение. Сколько раз пыталась отрезать длинные волосы, в салонах и парикмахерских только ахали и отговаривали. Завязала на макушке хвост, из него заплела косу. Длинная, русая, толщиной в детский кулак. Призывно загудел чайник на кухне, глянула на часы, надо бежать.
***
Дорога в город была пустой. Машина набирала скорость, и вдруг, как в юности, затрепетало птицей внутри счастье, или только показалось, или вспомнилось что-то. Шум ветра из открытого окна и такой почти морской влажный утренний воздух с полей. Просто очень хотелось на море. Вот ещё принять несколько экзаменов, а потом отпуск. Ромку заберет свекровь, а они с мужем поедут на море вдвоём, как когда-то в медовый месяц. И, может быть, Ольга сможет забеременеть, столько лет ждали второго малыша. Говорят, морской воздух лечит. Дима, муж, конечно, уже не верил, говорил, что они, наверное, старые. А на работе у него новые масштабные проекты, повышение, новый непростой коллектив… Получается, что в этом всём нет места для новой жизни? С каждым новым проектом Дима всё больше отстранялся, поднимаясь по лестнице повышения, а она, Оля, стояла где-то внизу и ждала, когда он спустится к ней опять.
При въезде в город образовалась пробка, ремонт дороги и всего одна полоса. Оля вдруг подумала: если бы в конце жизни предложили добавить те минуты, часы или дни, которые мы хотели быстро прожить, прокрутить, скучая в очередях в поликлинике или пробках, на рабочих заседаниях или где-то ещё, то получилось бы очень много. Может, и на пару лет бы хватило, только никто предлагать не будет.
Пробка закончилась. Машины снова перестраивались по трём полосам, перед светофором затормозила. Окно справа было приоткрыто, Ольга повернулась на мужской крик. В соседнем ряду параллельно с ней стояла машина, окно открыто, немолодой разъярённый мужчина на отборном русском объяснял ей, что она не знает правил, купила права, а теперь нарушает и тому подобное.
Зелёный никак не загорался, а Ольга отчего-то не закрыла своё окно и продолжала слушать брань. Она была уверена, что не нарушала, всё-таки водительский стаж 15 лет, да и ездила аккуратно всегда. Но почему-то казалось, что этот мужчина прав. Просто вселенная сегодня выбрала именно его и именно её для того, чтобы он освободился от ненависти и злости, а её будто наказывают, но наказывают за что-то другое вот таким способом…
Наконец загорелся жёлтый. Поток машин тронулся и Ольгу подхватил с собой. От слёз пунктир разметки на дороге превратился в сплошную бесконечную белую ленту. Нет, всё правильно. Что-то она делает не так, поэтому и Дима отдалился, и ребёнок у них не получается. Вот, Ромка подрастёт, и у них с мужем даже ничего общего не будет. Это внешний мир вот такую обратную связь ей выдал. Ты, Оля, держалась, да? А сейчас надо быть искренней, это тяжело и больно, но так надо, Оля, понимаешь?
Глянула на себя в зеркало, тушь потекла, на заседание лучше, наверное, вообще не ходить. Парковка около главного корпуса была свободна, решила просто немного пройтись, броская вывеска открывшегося салона красоты хлестнула по глазам. Возникло непреодолимое желание расстаться с косой.
– Девушка, да вы что?! Давайте просто несколько сантиметров снимем!
– За девушку спасибо, конечно! Каре и точка, а несколько сантиметров меня не спасут. Желание клиента закон.
– Первый раз такую красоту отрезаю… Жалко!
***
Матвей сидел на заседании кафедры и ждал её, как когда-то шестнадцать лет назад на торжественном вручении дипломов. В тот раз она тоже сильно опаздывала, он уже начал волноваться, в голову лезло всякое. От каждого нового скрипа двери сердце гулко билось. Заходили декан, секретарь, несший огромную стопку синих дипломов, укрытых тоненькой крышей красных. Снова скрипнула дверь, зашли преподаватели, которые читали поточные лекции, а Ольги всё не было.
И не было ничего вокруг, ни яркого солнечного июньского света, бьющего через огромные окна, ни вступительной речи любимого декана, не предвкушения новой уже совсем взрослой жизни, которым наполнили аудиторию 130 выпускников, только дверь и её тревожное молчание.
Сначала вручали красные дипломы. Первым вызвали Матвея. Декан пожал руку. Одногруппники захлопали, поток подхватил. Сквозь плеск аплодисментов он даже спиной почувствовал, услышал, что дверь открыла именно она. Он ещё не успел обернуться, но мысленно видел, как Ольга, чтобы не отвлекать общее внимание, села на свободную парту, самую близкую к двери. Таким привычным и родным жестом дотронулась до идеально гладких, зачесанных в тугой хвост её невероятных волос, он только не знал пока, во что она была одета.
Ольга была его одногруппницей, сидела всегда перед ним на первой парте. Пять лет назад первого сентября им также вручали студенческие билеты. Было ещё по-летнему жарко. Ольга в лёгком бирюзовом платье с коротким рукавом, волосы распущены. Ему вдруг так захотелось дотронуться до них! Светло-русые, с выгоревшими золотистыми прядями, будто солнце вплетено. Он, кажется, даже слышал запах трав, хотя ещё не видел её лица, но уже знал, что она «совершенно такая». Прямо как в «Алых парусах», усмехнулся сам себе.
А потом начался такой яркий, сумасшедший, полный впечатлений первый курс.
У Ольги было много поклонников, но ему казалось, что она как-то особенно тепло к нему относится, он чувствовал. Весной начал провожать её до дома, а потом возникла первая серьёзная катастрофа всей его жизни. В жизни Ольги появился Дима.
После концерта, выступлений, крика факультетских болельщиков на «Университетской весне», после духоты актового зала вдохнули вдруг неожиданно морозный апрельский воздух. Ольгу в тот вечер провожал домой не Матвей, а старшекурсник физического факультета. Весна оказалась так переменчива…
Ольга и Дима поженились быстро, уже на втором курсе у неё появилось кольцо. Тоненькое, золотое. А у него все оборвалось внутри, когда увидел. Так странно! Будто до этого ещё были какие-то надежды.
Потом вместе поступали в аспирантуру и даже писали диссертации у одного научного руководителя.
Матвей женился, когда ему было уже чуть больше тридцати, на своей студентке Татьяне. Детей долго не было, а год назад появилась долгожданная Сонечка.
Заседание подходило к концу, а дверь тревожно молчала, как шестнадцать лет назад…
***
– Руднева, ты даёшь! Косу отрезала, на заседание не явилась. Тебе штрафной! – как назло столкнулась в коридоре с заведующим.
– Олег Петрович, ну простите меня, в пробку попала.
– Ладно врать своим ребятам. Что случилось-то? А штрафной будет, я вот всё думал, кого мне вместо Пашкевича в приемную кампанию привлечь! Он, видишь ли, с аппендицитом загремел.
– Олег Петрович, так ведь я в отпуск собиралась на море! Уже билеты купили… Неужели некого, кроме меня?!
– Руднева, не обсуждается. Билеты поменяешь на конец августа. Зато с премией на море уедешь.
Олег Петрович махнул рукой кому-то в конце коридора и поспешил догонять.
Ольга осталась одна. Мысли лодками скользили по бурной реке сегодняшних событий, а она, будто со стороны, наблюдала за ними. И ей казалось, что она сопротивляется этому потоку, а зачем – не знала сама. И вот бы выбрать одну самую устойчивую лодку. Но нет. И запах моря, который она ещё сегодня утром слышала из машины, был просто запахом травы с полей и больше ничем. Вот кто-то там наверху снова тряхнул калейдоскоп, и Ольга должна была вместе с остальными встроится в новый узор сегодняшнего дня.
Значит, моря не будет. У Димы важный проект и командировка в конце августа, а в сентябре начнется новый учебный год. И не будет бесконечно набегающих на берег волн, пахнущей солнцем и морем гальки, и, наверное, не будет малыша, новой жизни, а значит – ожидания чуда.
***
Матвей увидел её со спины. Ольга стояла в коридоре и смотрела в окно. Он не сразу понял, что именно в ней изменилось. Он сделал шаг ей навстречу и понял вдруг, что не сможет сейчас подойти. Остро почувствовал, что Ольге плохо и сразу стало очень плохо ему, будто оба они сделали шаг и встали на очередную точку невозврата в своей жизни.
Было горько и страшно, но ещё неосознанно до конца, что именно произошло. Матвей поспешил уйти, пока Оля не повернулась. Он почти бежал по лестницам и пустым коридорам, потом долго бродил по набережной, позвонил Татьяне и сказал, что задерживается на работе. В городе стояла жара и, наверное, от этого мало народу. Матвей долго смотрел на воду и было в ней так много оттенков синего и черного, что снова возникло то ощущение бесконечности, от которого стынет всё внутри. Домой попал почти в девять.
– Матвей, что случилось?! Почему так поздно? Я звонила тебе, ты недоступен.
– Тань, я же сказал, на работе форс-мажор. Соня спит?
– Спит уже, ждала, что ты уложишь. А что за форс-мажор? Проверки какие-то? Матвей, что с тобой, я же вижу, что-то случилось!
– Тань, я устал очень.
– Господи, лучше скажи, как есть! Я чувствую, что-то не так с тобой!
– Тань, я, наверное, уйду в другой вуз.
– Вот это новость! Что у вас там происходит? Матвей, да не роман ли у тебя часом служебный?!
– Тань, ну что ты городишь!
А потом они говорили почти до трёх ночи, и Таня всё шла по минному полю, пока Матвей сам не понимая, как это произошло, сказал, что много лет любил одну женщину, но у них ничего и никогда не было.
А наутро Татьяна собрала вещи и уехала с Сонечкой к своей маме.
***
На кафедре уже никого не было. Ольга забрала экзаменационные ведомости, ненадолго остановилась у зеркала. Надо привыкать теперь…
Домой решила ехать по набережной, проспект днём всегда забит. Крутой спуск по частному сектору. Вдруг почему-то вспомнила, как весной, сто лет назад, шли здесь с Матвеем.
Остановилась купить воды и газировки для Ромки. Рядом детская площадка, засыпанная мелкой галькой. Набрала целую горсть и подошла к парапету. Бросила сразу всё, галька салютом разлетелась над водой, а потом вдруг так много пересекающихся кругов, больших, маленьких, только далеко они очень, рукой не дотянуться и, значит, и желание не загадать.
Только сине-черная бесконечность и исчезающие в ней круги…
