Валентин СОРОКИН. Восходя к великой красоте
Два крыла
В поздний час я молчалив и светел,
Звёздных дум никто не запретит.
По равнине белой белый ветер,
Белый ветер стонет и летит.
Замело селения до крыши,
И такой клубится непокой,
Словно Бог недавно глянуть вышел
И вздохнул, и вдруг махнул рукой!..
Это рок, скажи ты, иль минута:
За пустыми окнами шурша,
Не найдёт нигде себе приюта
Русская гонимая душа?
Вот и мы с тобой через границы,
Сквозь разор, какой не превозмочь, –
Два крыла большой усталой птицы,
Тихо возвращающейся в ночь.
А холмы плывут и серебрятся,
В снежный шторм ныряют облака,
Только нам в стихиях затеряться
И пропасть не суждено пока.
Враг пришёл, и на родном пороге
Зверя дрессированного след,
Враг пришёл – и ни одной дороги,
Ни одной тропы к свободе нет!..
Ты и я
За морозом – ветер и метели
По селу и городу прошли.
Вот летели и не долетели
До России нашей журавли.
В тьму попали, в холода попали,
До сих пор я вижу, до сих пор,
Как с небес по одному упали
В синий леденеющий простор.
Чтобы вечно властвовать над нами
Святости, не зная кандалов,
Где упали – вспыхивает пламя
Золотее новых куполов...
На колени встанем перед Богом
Ты и я, нам вместе веселей:
«Господи, мы просим не о многом –
Пощади летящих журавлей!
Бедные не платят за богатых,
На врагов не плачутся враги,
Сбереги влюблённых и крылатых,
И не предающих сбереги!»
В мире ужас воцарится тихо,
Там и тут безлунье, там и тут,
Если журавель и журавлиха,
Две последних песни, упадут.
Когда ветра
Когда ветра о рёбра кирпича
С разгона ударяются упруго,
Ты слышишь, города в ночи кричат,
Сквозь тыщи вёрст зовут они друг друга.
Как мамонты, ушедшие в леса,
От рваных ран на стойбищах мычали,
Так и они – кровавого лица,
Лица войны пугаются ночами.
Над сыростью разбитой тишины
Оно встаёт, угрюмо и зловеще,
Глаза мертвы, как в поле валуны,
И только космы длинные трепещут...
Проносятся бездумно облака,
Пылают метеоры в мутной глуби.
Планетный шар пиная под бока,
Чудовище трясёт его, как бубен.
А города кричат, кричат, кричат,
Бежит народ с ошеломлённых улиц.
И мы с тобою в этот страшный час
На разных полюсах земли проснулись.
Перед Богом
А мы живём, то плача, то робея,
То не суля пощады никому...
Я не хотел бы видеть, как Помпея
Исчезла в наползающем дыму.
Я не хотел бы слышать, если боги
О гибели нам скорой говорят,
Пусть на моей и на чужой дороге
Всё те же звёзды вечные горят.
Сравнимы беды или не сравнимы,
Грешно копаться в пекле и в золе,
Но мой народ лишь потому гонимый –
Добрее нет другого на земле.
Он заслонил знамёнами планету,
Идя вперёд и падая вперёд,
Так разбросал себя по белу свету,
Что, может быть, уже не соберёт.
И чем ему действительно гордиться,
Соседей спас и незнакомых спас,
Теперь легла железная граница
Между могил... И разделила нас.
Не надо с нашим горем препираться,
Есть глухота, и есть обиды зов:
А вдруг мы вновь надумаем подняться
Перед крестами братьев и отцов?!
Божья чаша
Серебряное льётся поле,
И холм отлит из серебра,
Моя душа на крыльях боли
К тебе летит через ветра.
Пусть за лесами небо ниже,
Но в свете серебристой тьмы
Я узнаю тебя и вижу
За белым облаком зимы.
Белым-бела округа наша,
Тебе, что ею спасена,
Серебряного луга чаша
Всевышним преподнесена.
Мне ж не соперничать с богами,
И я не зря прошу в пути:
«Ты разведи меня с врагами,
Владыка, слышишь, разведи!..»
Мне б целовать твои ресницы
И чёрные твои глаза,
Пусть после вьюги в колеснице
В просторы вырвется гроза.
Я обниму тебя до стона,
Я припаду к твоим губам:
А предписания закона
Царями посланы рабам!
Благодарение
Когда душа
Смятенью отдана,
Измучена тоской
Несовершенства, –
Не суетой, не славой,
Не блаженством –
Раскаянием
Жизнь моя полна.
Есть люди –
Опрометчивы и злы,
Язык у них –
Взбешённой кобры жало,
Как головня
Среди седой золы,
Чадят они
В предчувствии пожара.
Есть люди
Из породы холуёв –
Не ссорятся,
Ни в чём не протестуют,
Но прикажи –
Рассветных соловьёв
Они, зажмуря очи,
Арестуют!..
Есть люди
Будто звёзды в темноте,
Горят и светят
В жуткое пространство
И, восходя
К великой красоте,
Не сеют рознь,
А утверждают братство.
И я судьбу
За то благодарю,
Что сам я,
Независимо доныне,
Высоких трав
Желаю косарю,
Воды нежданной –
Путнику в пустыне.
Тихо стонут
Не затеряется навеки
Сей миг и радости, и слёз:
Через леса, холмы и реки
Один прошёл Иисус Христос.
Окинув небо вольным взглядом,
Мне вдруг подумалось о том,
Что это мы с тобою рядом
В его сиянье золотом.
Жена, сестра моя, невеста
И Богородица моя,
Нет на земле печальней места,
Чем наши светлые края.
Здесь, где мечи рубились лихо
И жутко ухала броня, –
Поёт на ветке соловьиха,
Седее вьюги и меня.
А хутора в забвеньях тонут.
Луна над кладбищем всплыла.
И тихо стонут, тихо стонут
Колокола, колокола.
Жалоба ветра
Где ты, моя весна,
Нет, я не заблудился,
Я в наважденьях сна
Медленно пробудился.
Клочья житейской мглы
Сеют вокруг тревогу,
Даже с небес орлы
Падают на дорогу.
Люди лишь до поры
Счастливы: неизвестно –
Кто там идёт с горы,
Мама или невеста.
Жаль, на закате дня,
Тихого, золотого,
Ей не узнать меня,
Горького и седого.
Давние времена,
Всполохи краснотала,
Иволгою она
Пела и трепетала.
Ныне родной простор
Закрепощён забором,
Это – богатый вор
Хвастает перед вором.
Не передёрнет бровь
И не протянет руку.
Мир променял любовь
На сухоту-разлуку.
Гаснет звезда в ночи
Каплей былой удачи,
Ветер в окно стучит
И за рекою плачет.
Зажжена луна
Дремлют ели в серебристых иглах,
Ночь и тишина.
На давно заброшенных могилах
Зажжена луна.
Край, объятый думой невесёлой,
В снеговой глуши,
Там, где были хутора и сёла, –
Ныне ни души.
Дан простор трагедии и драме:
Кто её творит?
И горит луна в небесном храме,
Высоко горит.
На кресты приподними глаза ты,
Мукой свяжет рот, –
Растворились в мареве солдаты
И пропал народ.
Нас убили войны и авралы,
Лозунги невеж,
Неспроста ОМОН и генералы
Затыкают брешь.
Мы испьём назначенную чашу,
Это – не вопрос:
Что теперь спасёт Россию нашу
Только сам Христос.
Пусть ведёт над бездною дорога,
Всех и одного,
У России снова, кроме Бога,
Нету никого.
Впервые публикация вышла в «Литературной газете», № 17 (6882) (03-05-2023)
Илл.: Художник Дмитрий Белюкин
