Анастасия ГУБАНЬ. Рассказы «Джек», «Однажды в сказке», «Радиоспектакль. Почти», «Сара»

Илл.: Художник Марсель Лоранж

Джек

«Смотри», – говорит Джек. Тычет длинным загорелым пальцем в звёздное небо.

– Красиво, а?

Звезды похожи на светлячков, и я собрал бы их в банку, если бы мог, чтобы они светили мне в тёмные-тёмные часы. Но тогда они умрут, сказал как-то Джек. Это принесет тебе боль, малыш. И еще много чего в этом мире, ты узнаешь об этом позже. А пока давай-ка сыграем. Я сдаю.

Джек нескладный, высокий, рыжий. Носит солнечные очки круглый год и обожает дурацкие рубашки, господи, что за вкус. Он носит в карманах потертых джинсов меченую колоду карт, свою счастливую. Старший брат Джека – успешный юрист, наглый, богатый ублюдок. Сестра вышла замуж, родила тройню, каждые выходные навещает родителей. Джек вышел тем самым, без чего не обходится ни одна семья. Отец его презирает. Мать жалеет. Джек играет на деньги и выигрывает. Но не всегда. Он убегает и скрывается, а потом снова выходит на свет и снова играет – в карты и с судьбой. Кто кого?

Джек веселый снаружи и грустный внутри. Он прячет грусть за очками, думает, я не вижу. А я всё вижу, просто не говорю.

Джек никогда не пьет, курит, играет, не спит ночами, обожает острые крылышки и философию Ницше, словом, травит себя как может, но только не алкоголем.

– Два змея для меня – предел, приятель. Женщины, карты.  Добавлю выпивку, и этот коктейльчик меня прикончит, как пить дать!

Джек не умеет платить за свет, но всегда платит по счетам. Он играет и проигрывает. Но не всегда.

У него нет дома.

Джек живет дорогой, картами и азартом. Я научился играть в покер раньше, чем читать. Мне не стоит труда солгать. Но я никогда не вру ему, а он никогда не играет со мной на деньги.

Джек говорит, мол, купи сигареты, дает мятую сотню. А еще Джек говорит, что я – его лучший выигрыш. И тогда я готов купить (или украсть, если нужно) ему все сигареты мира, только бы он не казнил себя так сильно.

Смотри, говорит, какой острый у месяца край. Это к деньгам.

И я киваю. Потому что Джек – мой отец, и я прощу ему любую чушь. Ведь так поступают все сыновья.

Однажды в сказке

Однажды в сказке... Постойте, скажем сразу, принцессы бывают глупыми. И слабыми, и забывчивыми, и кокетливыми, и злыми. Бывают добрыми, кроткими, странными. Принцессы разводят кошек, стригут волосы «под мальчика», слушают рок, играют на скрипке, курят, заводят знакомства с первым встречным, даже не всегда принцем. Принцессы бывают разными, принцы – тоже, что замечательно.

Однажды в сказке... Принц поступил глупо. Зачем было пьяным садиться руль? Зачем он вообще поехал на эту встречу? Понятно же было с самого начала, что брат будет снова говорить с отцом о бизнесе, партнерах и акциях. Мама будет вежливо слушать, молчать и улыбаться. Потом перейдут к политике. Потом переключатся на него, принца, исчерпав другие болезненные темы. Как раз когда подадут основное блюдо – стейк слабой прожарки. Он будет чувствовать себя этим стейком, когда все взгляды обратятся на него. Плевать, что он сто раз повторял, что не ест мясо. Что объяснял – он не хочет быть, чего уж там, карты открыты – не хочет быть, как они. Носить галстуки по цене машины и ездить на машинах по цене годового бюджета маленького государства. На что ему это?

Он будет мять салфетку, много пить на пустой желудок и оправдываться. Поэт-писатель (и кем ты потом станешь?), раздолбай, лентяй, инфантильный мальчишка.

Он оправдывает их слова, садясь пьяным за руль своей подержанной шевроле. Проезжает пару метров, резко тормозит у какого-то дома. В окнах горит свет. Его долго выворачивает прямо на кусты у калитки. Небо усыпано звездами. Он вытирает рот, лежа на капоте машины.

– Вас, кажется, стошнило на мои розы. Вы знаете, очень редкий сорт.

Жила была принцесса. Однажды...

Нет, в сотый или тысячный раз, не важно. Итак.

Он пообещал приехать завтра и заплатить за принесенный ущерб. Приехал. А она пригласила его в дом, еще и накормила ужином без вина (вам вроде вчера хватило?).

Так они и познакомились. У нее был ужасный характер, куча вредных привычек и зацикленность на садоводстве. Она обожала свои кусты, грядки и горшки. Но особенно – те розы.

– Просто чудовищно, сколько сил и денег ты тратишь на эти цветы, – говорил он, бережно выгружая из багажника новые горшки.

– Я тоже тебя люблю, – отвечала она (это было правдой). Этот маленький диалог был их условным сигналом, что всё в порядке.

Он остался в ее дворце.

Однажды, совершенно случайно, все пошло наоборот. Или не случайно?

Радиоспектакль. Почти

Еду в поезде. Забежала в электричку в последний момент – пошла не на тот вокзал, гений. Двумя креслами позади сидит дама около тридцати лет, ведет разговор о Владе, своем парне. Громко кричит в трубку, размахивает свободной рукой, не забывая вздыхать и театрально закатывать глаза:

– Ты че, Маш! Ты чё!

У нее трудная жизненная ситуация: на носу счетчики, денег нет, за квартиру нужно платить вот-вот. Она хочет мягко и дипломатично попросить у него «десяточку или половину» на квартиру. Подруга поддерживает, подначивает.

– Благо, своя крыша над головой, Маш. Ты чо! Сейчас уже лето, а там и Новый год на носу.

Если он поможет, все сразу станет понятно.

Если откажет – тем более.

Сара

Сара мешает карты в руках. На длинных загорелых пальцах блестят перстни. На голове копна кудрявых рыжих волос скручена в замысловатую прическу, поверх – зеленый шелковый платок красивым узлом. Сара знает цену себе, цену свои глазам. Ее глаза смотрят не совсем в настоящее, нет. Видит она плохо, нужно напрягаться, щуриться, отчего все время кажется, что она или улыбается, или хитрит. Или просто дура. Три попадания в яблочко, думает Сара. Она теряла зрение медленно, почти с нетерпением, но потом вдруг стала видеть ярче – прошлое и настоящее. К черту все, подумала она тогда и написала объявление. Сперва клиентов было совсем мало, от силы двое-трое в неделю, но потом слух о ней стал расползаться по всему городу.

  Сара медленно вздохнула и начала отсчёт. Один, выдох, два, вдох.

– Сара? – на три в дверь постучала Сильви.

В их семье была дурацкая традиция называть всех девочек на имена с первой буквой С. Бабушка Сэм говорила, что это в честь основательницы их рода пра-пра какой-то там, Скарлетт. Или ее звали София? Сара могла бы разобраться в вопросе, но зачем? Сильви была не против помогать тетке. Они жили вдвоем, и были друг для друга в равной степени необходимы.

– Все в порядке, – отозвалась Сара, откладывая колоду.

В дверь вошла девушка.

– Клара. Здравствуйте, – слова падали одно за другим, дрожа в воздухе. – А где ваш шар?

– А зачем он мне? – Сара добродушно усмехнулась. Кларе на вид едва было восемнадцать.

– Как же вы увидите мое будущее?

– Вы уверены, что хотите, чтобы я его увидела? – снова ответила вопросом на вопрос Сара. Это больше всего нравилось ей в ее нынешней работе: беседы с людьми. С большей частью из них она бы никогда не заговорила при любом другом раскладе.

Говоря о «раскладе», Сара стряхнула негу.

– Снимите верхнюю карту, – женщина подвинула к Кларе колоду с темно-синей рубашкой. Клара сделала, как ей велели.

– Дурак, шут? – Клара перевернула карту и положила на стол.

Сара улыбнулась.

– Вы ходите узнать о юноше? Его отец... беспокоит вас.

– Он игрок, пьяница, все время влипает в истории, – Клара вскинула возмущенный взгляд.

– Джек хороший отец, Клара. А его сын будет хорошим отцом.

– О, Сара, – невысказанные вопросы смешались со вздохом облегчения. Будет ли он хорошим отцом моему сыну? Буду ли я хорошей матерью? Буду ли?

– Посмотрим, – Сара вздохнула и положила ладонь на карту. И улыбнулась.

Клара поняла без слов.

– Джека обвили всего лишь два змея, – начала было Сара, но оборвала себя. – Не думайте об этом, Клара. Все будет хорошо. Вам выпала счастливая карта, – Сара озорно улыбнулась.

Некоторые требовали детали и подробности. Сара хорошо помнит, как один из первых ее посетителей потребовал назвать его фамилию и возраст. Проверял. Сара только фыркнула и сказала, помолчав:

– Ваш друг никогда не убивал вашу собаку. Это сделал ваш брат, но Исайя был очень хорошим другом и взял вину на себя. Вы ведь так любили брата?

Мужчина потерял дар речи, а потом разрыдался, по-детски горько и открыто. Он пришел сюда не за этим, вовсе нет. Он хотел узнать более важные вещи: о работе, о деньгах и есть у жены любовник. Впрочем, для этого вопроса он уже нанял детектива. Но два мнения же лучше?

А тут это.

Он много лет помнил своего лучшего друга, а еще пса, мертвого, на лесной тропинке.

– Это была случайность, – мягко добавила Сара, и слезы еще сильнее потекли из его глаз.

Каждое «спасибо» наполняло Сару теплом и светом. Она сияла, окутанная ими, как огоньками звезд на покрывале неба.

Клара ушла.

Сара спрятала дурака обратно в колоду, перемешала, и вытащила еще карту, потом еще и еще. Двое шутов смотрели на нее с широкими усмешками на улыбающихся лицах. Белокурые, счастливые, озорные. Сара уловила сходство с Джеком и засмеялась, поняв. Двое мальчишек, любящих карты, машины и мать с отцом. Они будут влипать в истории, плохо учиться, много читать и рано покинут отчий дом. Но Сара видела, что их судьбы сложатся хорошо. Она с улыбкой смешала карты и убрала в ящик стола. Она не удивилась двум выпавшим шутам. К чему удивляться, когда всё вокруг говорит с тобой? Нужно смотреть и слушать. Этим Сара и занималась.

Смотрела и слушала.

О, еще она очень любила пить кофе с Сильви. Потому что Сильви однажды, всего раз, но этого хватило, твердо и уверенно попросила:

– Сара, я не хочу знать. Обещай, что не будешь заглядываю в книгу моей жизни. Пусть конец будет сюрпризом для каждой из нас.

И Сара пообещала. Именно поэтому им было так легко друг с другом – обе были в равном положении. Сара не знала, а Сильви не хотела знать.

 Речка замерзала и таяла под лучами солнца; утро в доме пахло ароматным кофе, а вечером чаем и воском.

Словом, жизнь текла своим чередом.