Валерий СУХОВ. Красная рубаха
Отрывок из поэмы / Илл.: Лермонтов в сюртуке офицера Тенгинского пехотного полка. 1841. Художник К.А. Горбунов. Последний прижизненный портрет М. Ю. Лермонтова.
Ранним утром я видел Лермонтова в его квартире на столе, в белой рубахе, украшенного цветами. Комната была пуста, и в углу валялась его канаусовая малиновая рубаха с кровяными пятнами на левой стороне под сердцем.
А.И. Арнольди
«Немытая Россия»,
Твой кесарь – на века.
И сослан им мессия
Под пули – от греха.
Где узкое ущелье,
Там смерть не миновать.
Приняв в крови крещенье,
Как Божью благодать.
Сам поднимает ставки.
В насмешках – ядовит.
Взбешен майор в отставке.
Дуэль их примирит.
Знать, суждено так свыше.
И сам всё предсказал.
Мартынов ближе, ближе.
Прицелился. Попал!
Пробила пуля сердце.
Дымясь, сочилась кровь…
Так началось бессмертье!
Пел ангел про любовь.
Как молнии из света
Июльскою грозой,
Два слова «Смерть Поэта»!
Начертаны судьбой.
На русскую Голгофу
По склону Машука
Взошёл, открыв эпоху
Для русского стиха.
Нет, не проклятье это.
Такая уж судьба.
Лафетом для поэта –
Прокрустова арба.
Забрызган красной глиной,
Был привезён на ней.
Надломленной рябины
Что может быть больней…
Прости ничтожеств, Боже,
За зависти грехи.
Два Николая тоже
Кропали ведь стихи.
«Туда ему дорога,
Где ждёт собачья смерть!»
Он был Поэт от Бога.
Был, да и вышел весь.
Царь или псарь убийца?
Не всё ли нам равно.
Заката багряница
Покрылась тьмой давно.
***
Стол письменный, как плаха.
Распят поэт на нём.
А красная рубаха
В углу – и смята в ком.
Под сердцем пятна крови
Все высохли уже…
Непросто жить, панове,
Так – с Демоном в душе.
И ураган заносит
За самый крайний край!
В себе вития носит
Всегда и ад, и рай.
Мартынов – лишь мартышка.
Пародий едких цель.
Поэт – совсем мальчишка –
Звал Бога на дуэль!
И наказанье тяжко –
Весь опалён огнём!
И смертная рубашка
Белым-бела на нём.
Коль ты рождён поэтом,
То сам себе палач!
Схоронят не отпетым.
Ты, ангел, хоть поплачь…
Казачью колыбельную,
Казачка, песню спой.
За службу его верную –
Он был «казак душой»!
В рубахе своей красной
Брал яростно завал.
Стих написал «ужасный» –
И царь негодовал!
От ссылок и гонений
Господь не уберёг.
Погиб так рано гений.
Затравленный пророк.
Характер окаянный!
И гроб друзья несут…
Вот вам и покаянье.
Вот вам и Божий Суд!
Столь письменный, как плаха,
Перо-топор – на нём…
А красная рубаха
Горит живым огнём!
***
И снова дождь в Тарханах,
И в дымке степь кругом.
И с колокольни храма
Плывёт волною звон.
Поэта отпевают
Молитвенно уста.
И в храме вспоминают
Распятого Христа…
Июльский дождь в Тарханах.
К теплу его прильнёшь –
Залечивает раны,
Шумит, как в поле рожь.
И вспомнится вдруг ливень
Тот – у горы Машук.
Что может быть «счастливей»,
Чем смерть его – без мук.
Да! Умерев на взлёте,
Так хорошо летать.
Душа без грешной плоти
В раю обнимет мать.
Парящую над бездной –
Архангел Михаил
Всем воинством небесным
От демона хранил…
Шумит с тоски осока.
И дремлет старый пруд.
А надо так немного.
Остановиться тут.
Под благовест рассвета
Сирень вся расцвела.
Душа под сводом склепа
Покой не обрела.
Рубахи багряница
Горит во мгле зарёй.
И в вечность всадник мчится,
Под тучей грозовой!
