Артем ЕРМАКОВ. Русский “Эмиль”.
Будущий самодержец родился 12 декабря 1777 года и получил самое лучшее научно-обоснованное воспитание, какое только можно было дать ребенку в конце XVIII века. Главным источником этой воспитательной теории был известный французский просветитель Ж.-Ж. Руссо вернее его книга “Эмиль”, повествовавшая об идеальном способе образования идеального человека. Руссо видел такого человека прежде всего гражданином Вселенной и сыном Природы с высокими идеалами и чувствительным сердцем, а уже потом слугой своего Отечества и наследником своей семьи. В романе для удобного устройства подобного воспитания Эмиль выведен сиротой без определенной национальности. К несчастью, ситуация вокруг российского престола в царствование Екатерины II давала повод сотворить из ее внука такого “Эмиля” в своем Отечестве и при живых родителях. По воле бабушки, ненавидевшей своего сына и наследника Павла, четырехлетний ребенок был отобран от родителей и передан для воспитания известному швейцарскому просветителю Лагарпу. С десяти лет маленького Александра и его младшего брата Константина стали нагружать последними достижениями европейской общественно-политической мысли. Мальчик был вынужден часами слушать великолепные лекции своего наставника о правах и свободах человека, об источниках процветания и гибели государств, о законах формальных и истинных, о низостях деспотизма и пользе просвещения. Он читал в подлиннике французских философов и римских историков. Между тем видеться с матерью по-прежнему можно было не чаще раза в неделю, с отцом, удаленным из Петербурга, иногда реже, чем раз в месяц. Будущего властителя России не научили даже сносно говорить по-русски. Русская действительность появлялась в классной комнате лишь тогда, когда учителю надо было найти пример “первобытной дикости и грубости варварских нравов”.
Александр не мог полюбить Россию, ему совсем не дали узнать ее. Зато он искренне полюбил идеалы французского Просвещения и уже в четырнадцать лет мечтал дать своему народу конституцию и спорил с учителем о преимуществах монархии и республики. Но это были пустые, отвлеченные споры, будущий царь, замечательно разбиравшийся в теориях государства и права, совсем не был подготовлен к государственной деятельности. Отчасти он и сам это чувствовал и делился с друзьями мыслями о том, что желал бы не царствовать, а жить уединенно где-нибудь на Рейне как частное лицо. Но сын наследника престола - один из немногих людей в России, которым не суждено распоряжаться своей судьбой (во всяком случае, профессию ему выбирать по своей воле уже не придется). Относительно его у Екатерины давно имеются свои планы. Окончательно поссорившись с сыном, императрица уже почти лишила его наследства. Императором будет ее внук! И чтобы к этому привыкли при дворе, шестнадцатилетнего юношу насильно женят на Елизавете (Луизе) Баденской и вводят в высший свет, оторвав при этом от занятий и наставника, к которому он уже очень привязался. Так кончается воспитание российского Эмиля.
Юный Александр попадает в парадные залы Зимнего дворца, лживая обстановка которых принуждает его цинично относиться ко всяким идеалам. Он любит свою бабушку и очень ее боится. Его желают видеть царем, он не смеет возражать. По пятницам он отправляется в Гатчину к отцу, перед которым считает себя виноватым. Павел не доверяет своему сыну, считая его шпионом Екатерины. Дома Александр должен быть семьянином, при дворе - светским щеголем, в Гатчине у отца - армейским офицером, в будущем - государственным деятелем. Ни к чему этому он не чувствует ни желания ни способностей. Однако великий князь хорошо умеет подражать, изящно держится в общении, современники находят его “милым молодым человеком, подающим большие надежды”. Ложь бабушки и грубость отца делают будущего царя скрытным и недоверчивым. Он втайне презирает окружающих и учится презирать Родину.
Между тем Екатерина, не успев формально передать внуку престол, скоропостижно умирает 6 ноября 1796 года. Больше 20 лет ждавший ее смерти Павел, наконец, получает свою корону, но Александр даже не пытается ему мешать. Тем не менее в последующие пять лет он все время на подозрении. Отец не верит сыну, но оставляет официальным наследником. Не слишком распространяясь о государственной деятельности Павла, можно сказать, что она была ударом кнута для людей екатерининского круга. Просвещенное меньшинство было возмущено его политикой, воровское большинство - просто испугано. Естественно, что все эти люди любой ценой стремились вернуть старый порядок, знаменем их невольно стал молодой наследник. До сих пор остается тайной, участвовал ли сын в заговоре против отца или только знал о нем. Но в любом случае, трон достался Александру 12 марта 1801 года на определенных условиях. “При мне все будет, как при бабушке”. Это обещание было дано, но не могло быть выполнено.
Сознавая свою неспособность к государственной деятельности, Александр приступил к ней довольно бодро. Первое время он, вероятно, надеялся искупить этим свое преступление. Его окружали благожелательные советники. Откуда-то вдруг снова вынырнул Лагарп. Молодому императору сумели внушить мысль о возможном благоденствии подданных в просвещенном государстве. Для создания этого благоденствия надо было решить четыре важных задачи: создать единое государственное законодательство, стройную систему государственного управления, повысить культурный уровень граждан и уравнять их в правах. Эти заповеди классического просветительства XVIII века легли в основу начатых Александром российских реформ.
Легче всего удавалось решить третью задачу. Первое десятилетие XIX века в России ознаменовалось открытием множества университетов, лицеев, гимназий, училищ, народных школ, публичных библиотек. На просвещение отпускались громадные средства. Юному царю нужны были помощники в строительстве новой России, как когда-то его прапрадеду Петру I. Но если Петр посылал людей за границу, то Александр уже имел возможность создавать систему образования в самой России. Государственное управление было также преобразовано. Создавалась система министерств. Упорядочивалась работа Сената. В начале 1810 года собирается законосовещательный Государственный Совет. Весной того же года намечались выборы в Государственную Думу с участием всех сословий. Дума должна была собраться осенью и утвердить российскую конституцию, а потом приступить к законодательному освобождению крепостного крестьянства с землей.
Но тут Александру, видимо, деликатно намекнули, что российский престол освобождали от Павла совсем не для того, чтобы русское дворянство заседало в Думе рядом с мужиками и купцами и расплачивалось за просвещение своим говорящим крепостным имуществом, да еще с землей. И вот отец российских реформ Михаил Сперанский под конвоем скачет в пермскую ссылку, а на его месте во главе Комитета министров неожиданно появляется павловский любимец Алексей Аракчеев (личность очень сложная, требующая отдельного рассмотрения, но, во всяком случае, не связанная с либерализмом). К этому времени Александр и сам успевает остыть к своим начинаниям, осуществление которых требует тяжелой и кропотливой работы, а результаты еще так далеки. Неизвестно, будет ли благодарно потомство, а современники совсем недовольны, одни бранят за нерешительность, другие (таких большинство) корят за либерализм и вольнодумство, не желая ни помогать, ни ободрять.
К тому же еще одно обстоятельство заставляет отложить реформы на будущее. Европа уже двадцать лет полыхает кровавой войной, и Россия скоро должна оказаться в самой гуще событий. К этому, конечно, давно готовились, можно сказать, даже торопили события. Чего стоят, например, кампании Суворова и Ушакова на Средиземноморье еще при Павле (1798-1799), не давшие России ничего, кроме всемирной славы и громадных военных потерь. Гораздо дороже обошелся империи разгром при Аустерлице в 1805 году, когда Александр решил помочь австрийцам. Громадный урон понесла русская армия и в 1806-м, соблюдая союзнический долг в отношении Пруссии. Здесь ее привел к поражению генерал Бенигсен, один из главных убийц Павла. Заключенный в 1807 году Тильзитский мир давал России неограниченные возможности во внешней политике, но ненависть к Бонапарту владела Александром еще с 1803 года, когда тот на весь мир открыто объявил русского императора отцеубийцей. Новой войны не миновать. И в 1812 году раздраженный Наполеон вламывается в Россию, сметая пограничные заслоны. Александр пытается руководить армией, к счастью его удается уговорить не вмешиваться в командование. Но Россия разорена, Москва в огне, крепостные поднимаются на борьбу с врагом, а император заранее знает, что не может даровать им свободу. В декабре 1812-го Кутузов пропускает Наполеона за границу, считая выгодной для России европейскую нестабильность. Но он умирает, и Александр рвется спасать Европу от тирании, надеясь хотя бы так послужить просвещению. Два года тяжелой борьбы приносят победу, купленную русской кровью и английским золотом. Александр благосклонно принимает восхищение парижанок, а за его спиной бывшие союзники составляют антирусскую коалицию с побежденной Францией. Если бы Бонапарт не возвратился на сто дней в Париж, Россию могла ждать новая война.
Итогом внешнеполитической деятельности Александра был титул “жандарма Европы”, 2000000 истраченных людей и около 300000000 выброшенных на ветер золотых рублей. Кроме того, Россия на свою голову приобрела Финляндию и Польшу. Были присоединены также Молдавия и Грузия.
Европейские войны кончились в 1815 году, но император, казалось, и не вспоминал о реформах в России. Он подарил конституции Польше и Финляндии, освободил крестьян в Прибалтике (без земли). Подросшее поколение недавних студентов и молодых офицеров не находило себе деятельности в Отечестве. Александр больше не искал соратников. Последние десять лет его царствования представляют картину вопиющего бездействия. В чем дело? Ответ надо снова искать в тех чертах характера царя, которые закладывались в раннем детстве.
Император знал очень много, а умел мало. Меньше всего Лагарп учил его работе над собой. Ему давали готовые картины преображенной действительности. Но ни самой этой действительности, ни методов ее преобразования Александр не мог себе представить. И поэтому, приступая к любому делу, не был уверен ни в своих силах, ни в конечном успехе и очень быстро охладевал, уставал, бросал начатое без продолжения. При этом он никогда не признавал открыто своих ошибок и потому выглядел со стороны лицемерным злодеем или обманщиком. Он устал от жизни задолго до того, как начал по-настоящему жить.
Между тем, жизнь постоянно требовала от него решительных действий (на войне, в международной политике, во внутренних реформах). Когда это было возможно, царь старался избежать любых движений, не предпринимать ничего в самых критических ситуациях. Это бегство от деятельности приняло к концу жизни прямо-таки панический характер. Бесполезные разъезды императора по России и Западной Европе, в то время как империя нуждалась в энергичном руководстве, порождали у просвещенной дворянской молодежи презрение и недоверие к верховной власти. Значительную роль в создании ранних декабристских организаций играла эта видимая “пустота наверху”. Деятельные люди надеялись заполнить ее собой, своими проектами устройства России, которые, кстати сказать, не особенно отличались от идеалов императора. Может быть, именно поэтому Александр не разгромил “Союз благоденствия” уже в 1820 году, имея на руках полный список заговорщиков? Такие донесения и позднее продолжали поступать на его имя, но он неизменно клал их под сукно, клал и ничего не предпринимал. Почему?
Здесь мы подходим к вопросу об императорской бездеятельности совсем с другой стороны. Кроме вечной усталости, Александр все время испытывал страх. Его преследовало чувство ужаса со времени убийства отца. Он не боялся декабристов или других заговорщиков, это было бы слишком просто. Слишком хорошо Александр осознавал свою вину за участие в перевороте, вину перед Богом, и всю жизнь ожидал справедливого возмездия. Каждый новый успех его царствования вызывал в нем скрытое отчаяние. Если Бог отказывается покарать преступника в этой жизни, то значит, искупления вины не произойдет, и на том свете его душу будет ждать самый суровый приговор. Иногда страх отступал, но никогда не уходил до конца. И всегда возвращался, стоило лишь подвести итоги царствования: реформы почти не продвинулись; возможные просвещенные сотрудники подались в революционеры; в результате освобождения Европы вся Европа ненавидит Россию; крепостное крестьянство, защитившее Отечество, обмануто... У императора нет даже прямого наследника. Гнев Господень вполне очевиден, но он минует самого Александра, выжигая все вокруг, отчего царское сердце сжимается и цепенеет.
Все чаще вспоминаются юношеские мечты: отказаться от престола и жить уединенно на Рейне. Уйти от дел не временно, а навсегда, сбежать, куда глаза глядят. Осенью 1825 года ему подают очередные доносы. Весной или летом следующего года его должны застрелить во время войсковых учений, имена убийц известны. Александр пытается действовать, вызывает Аракчеева, но вдруг останавливается. Отец. Его убийцы сидели с ним за одним столом до последнего вечера, он полагался на них. Рядом был сам Александр, который боялся за собственную судьбу (но ведь не казнили бы его, сослали, может быть). Боялся, все знал и молчал. Ему обещали, что “отца убьют, но не до смерти”. Убили до смерти, а его толкнули на трон. Теперь должны убить его. И он смеет сопротивляться Божьей справедливости. Но если его убьют, наверняка, будет возмущение в России, начнется революция. Чем же все это может кончиться для Европы, для всего мира? Вот если бы имелась возможность уйти в отставку. Неважно, каким образом, лишь бы оставить решение другим.
Измученный сомнениями сорокавосьмилетний император заболевает простудой в одном из своих разъездов. Болезнь не тяжела, но идет как-то странно вяло. Больной от лечения отказывается. Целыми днями сидит взаперти в своей комнате в маленьком домике около Азовского моря. 19 ноября официально объявляется о его кончине.
“Он царствовал в дороге,
А умер в Таганроге.”
Через месяц всю Россию сотрясает восстание на Сенатской площади. Николай I, разбирая бумаги своего брата, никак не может понять, почему тот не предотвратил заговор. Еще через три года найдя черновые проекты российской конституции и освобождения крестьян, он уже сожалеет об излишней жестокости с декабристами, но ничего не меняет. Люди александровского времени, деятели с широким кругозором, постепенно сходят со сцены. Николаю нужны не товарищи, а подчиненные. Кончается эпоха, навсегда занявшая в жизни России 25 лет.
Гроб с телом прежнего императора ввозят в столицу только в марте. Черты лица уже сильно изменились. Придворные гадают: он, не он? Жена скончалась еще по дороге, ответ матери точно не сохранился и передается в двух противоположных вариантах. Очевидцы смерти сами быстро умирают. В народе идет слух о том, что ”царя баре хотели извести, да за него смерть простой солдат принял, а настоящий царь живой в народе от барского гнева скрывается”. К тому же через несколько лет жандармы ловят и ссылают в Сибирь некоего бродягу Федора Кузьмича, внешне чрезвычайно напоминающего покойного императора. Он доживает недалеко от Томска до самого преклонного возраста. После его смерти в 1864 году на его могилу начинается самое настоящее паломничество. Власти все отрицают. Но кто бы согласился признать такое! Хотя допускают, и Лев Толстой, и знакомый с секретными архивами историк, великий князь Николай Михайлович, и неофициально сам император Николай II (однако тревожить гробницу категорически запрещает) По свидетельствам, собранным историком Н. Я. Эйдельманом, в начале 20-х годов производилось вскрытие гробниц династии Романовых, и гроб Александра оказался пустым. Но прямых свидетелей не опросили, документов не оставили, кого тогда интересовали цари.
Сейчас ничего уже нельзя знать наверняка. Часовня в Томске с прахом Федора Кузьмича снесена бульдозером. Пустая гробница в Петербурге сегодня уже не доказательство (кто знает, сколько раз туда лазили за все время советской власти). Осталась одна легенда об ушедшем императоре, которая очень похожа на реальность. Потому что даже смертельная болезнь Александра была его сознательным уходом от действительности. Уходом в надежде на искупление. И только самому Александру суждено знать, заслужил ли он свое прощение.
