Артем ЕРМАКОВ. Почему я уезжаю на Сахалин? Письма с Дальнего Востока. (2002)
Почему я уезжаю на Сахалин?
Этот вопрос мне последние два месяца задавало столько людей, что я не перестаю отвечать на него даже тогда, когда никого нет рядом. Все уже спят. На улице темно и холодно. В комнате светло, но ненамного теплее. Все забываю заклеить окна. Вот и дую опять на пальцы. Глядишь, морозы пересижу, а там - и оттепель, и спешить никуда не надо.
Компьютер стоит на новом столе. Тридцать водочных ящиков, а на них плашмя - широкие фанерные двери от старого шкафа. И откуда столько книг на мою голову? Десять лет назад почти с нуля собирал библиотеку, а теперь ни в какой багажный вагон с одного раза не влезет. И все же приятно. Больше двух недель паковал. Ходил по магазинам, клянчил одинаковые ящики. Последний раз пришел уже запросто.
- Все никак не переедете?
- Теперь уже скоро.
- А нет ли там у вас поблизости еще квартирки на примете?
- Ну, если бы вы знали, куда я еду…
- А куда? За город?
- На Сахалин.
- Во-он куда! Что ж вас туда тянет?
“Любовь к приключениям”, - хочу сказать я, но руки заняты ящиками, и я рассеянно оговариваюсь:
- Любовь к преступлениям.
Мрачная тишина на мгновение повисает в воздухе. Продавщицы сдержанно переглядываются. Перестал материться в подсобке грузчик. Слышно даже как кассирша в обменнике за своим окошечком ворочается на стуле. Она тоже молчит. Я смущенно начинаю оправдываться и вдруг понимаю: напрасно. Все равно никто не поверит. Ни родственники в жарко натопленных кухнях. Ни друзья, сумрачно комкающие сигарету в треснутой чашке. Ни начальство в широких и светлых кабинетах, полных нетронутой мебелью. Ни пожимающие плечами девушки.
Девушек, кстати, убедить сложнее всего. Одну я даже взял за руку, приложил ее пальцы к своей груди и сказал:
- Послушай, как бьется сердце. Видишь, даже оно говорит мне, что я обязан побывать там.
Она подержала руку и бестрепетно ответила:
- А я слышу, как оно говорит, что ты должен остаться.
С этой девушкой я, между прочим, едва знаком, что же мне выдумывать для остальных?
Хотя попадаются и те, что меня одобряют. Скажет так какой-нибудь здоровенный лысеющий дяденька, покровительственно похлопывая по плечу:
- Это вы что же? По следам Пикуля собрались? Или Чехова? Похвально, весьма похвально.
Стоишь и думаешь: жаль, нельзя выпрыгнуть из окна или провалиться этажом ниже. Получается, что все москвичи, пересекающие Уральский хребет, непременно повторяют подвиг атамана Ермака? О Чехове последний месяц слышать уже невыносимо. Интересно, а он по чьим следам тащился через всю Сибирь в конце XIX века? Неужто ради адмирала Невельского?
Поэтому, наверное, так приятно, когда старый друг, ни о чем особенно не расспрашивая, деловито кивает и, переведя разговор на другую тему, через полчаса вдруг сует мне какой-то обрывок.
- Позвонишь перед отъездом? А то вот, возьми электронный адрес, пиши, когда будет время. Ну, я зайду еще пару раз. До скорого.
И не он один так. Только вот писать об этих минутах подробно почему-то не хочется. Может быть, потому что писать особо не о чем. Конфликта нет. Никто не удивляется, не возмущается, не спорит, не задает лишних вопросов. Вообще никаких вопросов. Понимает.
Или не понимает, но доверяет непонятному в другом, как в себе. Верит в конечную мудрость движения всего живого в пространстве. В конце концов, Сахалин не дальше Чукотки. Не дальше Америки, а ведь и там живут русские люди. И так интересно узнать как, а главное, почему они там живут. Что делают? Чем отличаются и чем похожи их дети на москвичей, так и не разгаданных мной за четырнадцать лет пребывания в столице.
Почему я уезжаю на Сахалин?
А зачем я родился на свет?
Для чего я живу?
