Игорь МИХАЙЛОВ. Баунти
Очерк / Илл.: Живопись Бали
1
Самолёт приземлился в Денпасаре на Бали. Паспортный контроль прошёл очень быстро. В аэропорту обменял 100 долларов на один миллион триста тридцать тысяч рупий и стал миллионером. Прошёл через колонну молодёжи, предлагающей местные «симки» для телефонов. За турникетом люди с белыми листками создавали стену встречающих. Шёл не торопясь, читая имена на листках, будто меня они интересовали. Незаметно вышел наружу. Здесь таксисты наперебой предлагали услуги. Один неотступно преследовал. Остановился у перехода, привыкая к новому миру из пальм и магнолий. Мимо проползали машины, сигналя. Накрапывал дождик. Увязавшийся за мной таксист устал уговаривать и отошёл прочь. Рядом стояли мои соотечественники.
− Вам куда? − спросил я.
Но разговор не получился. Понял, что остался один. Наконец-то перешёл дорогу. Из-за решётки меня окликнули:
− Сэр!
Там стояли скутеристы.
Я подошёл, через сетку показал на бумажке название отеля, а заодно и цену провозки, развернув красную стотысячную купюру. Скутерист мотнул головой в знак согласия и, дирижируя ключом зажигания, пояснил:
− Обойдите забор.
С рюкзаком за спиной я продолжил путь по тротуару вдоль забора. В конце был пешеходный переход. Там стояли в зеленых куртках официальные перевозчики на скутерах. Они показались надёжнее.
− Десять долларов,− сказал я и показал стотысячную купюру молодому человеку в зелёной куртке.
− Это не десять долларов,− поправил он.
Я показал двадцать и десять тысяч рупий.
− Это подойдёт.
Скутерист вбил в мобильник название отеля. Ехать предстояло шесть километров. Мы надели каски. Он положил большой рюкзак перед собой. Я сел позади с маленьким рюкзаком за спиной. Дождь усилился.
Мы мчались в потоке левостороннего движения среди машин и мотоциклов. Свернули с главной улицы и начали петлять. Скутерист остановился и по карте мобильника уточнил дорогу.
У гостиницы мы расстались. Она оказалась полностью заселённой.
− Идите в соседний отель,− предложил мужчина.
…Уже другой мужчина внимательно посмотрел компьютер и сообщил:
− Через два дня комната будет свободна.
И здесь отказ. Я по ступенькам выше к улице. Рюкзак давил спину, она прогибалась. Дождь продолжал брызгаться. Свет горел только на территории отеля. Улица была темна и безжизненна. На противоположной стороне в обе стороны от ворот бесконечный забор тонул в темноте. Я перешёл туда. Из ворот в глубине двора падал свет. Я зашел внутрь и крикнул:
− Комнату сдаёте?!
На фоне света возник силуэт. Навстречу вышел парень и ответил:
− Нет.
Его глаза даже в темноте были возбуждены. Он предложил:
− У меня есть друг. Он сдаёт. Поехали.
Он сел на скутер. Я пристроился позади. Большой рюкзак был за моей спиной, а маленький висел на руке. Мы приехали в частный дом. Хозяин показал комнату и позвонил жене, но та отказалась от постояльца. Опять неудача. Мы носились на скутере по району Джимбаран. При езде дождь казался сильнее, он мочил волосы, застилал глаза, одежда промокла насквозь, но было тепло. Мы объехали с десяток отелей, но где-то были очень высокие цены, где-то было все занято. Парень объяснил:
− Выходные. Три автобуса с детьми приехали только сюда.
Мой помощник настойчиво продолжал вести поиск, словно это было нужно ему. Он вглядывался в вывески по сторонам. Уже второй час мы колесили по окрестностям и заехали на территорию, где были расположены виллы. Одиннадцать миллионов рупий за комнату в месяц. Это был удар. Мне уже надоело мотаться по ночному полуострову Бату острова Бали (который почему-то иногда называют «Баунти»), и начались очень длительные переговоры. Вычеркнули из обслуживания завтраки, потом ещё сделали уступку, но сумма все равно не устраивала. Визави что-то объяснял администратору, наконец, обратился ко мне:
− Ты можешь заплатить 500 тысяч мне, а 7 миллионов им?
Вдруг стал понятен его энтузиазм.
− Нет,− заявил я.
− А бензин!
Я протянул красную купюру в 100 тысяч рупий моему скутеристу. Он был очень доволен. Торг за комнату остановился на сумме семь миллионов. Я заплатил задаток один миллион рупий и оставил паспорт. Мы пошли между заборами по проходу, похожему на аллею. По бокам зелень создавала уют, в заборе были двери с номерами. У каждой горел светильник.
Большой бассейн окружали пальмы и магнолии, под ними вытянулись лежаки, на дорожках лежали опавшие цветы. Вокруг ни души, а двухэтажные корпуса блестели стеклянными блоками. Перед входом стояли плетёная тумба и кресло. Дверь в комнату тоже была стеклянная. Внутри штора закрывала комнату. Огромная кровать, холодильник, тумбочка, на ней чайник, две чашки с блюдцами на подносе, и по два пакетика чая и кофе, на стене − телевизор, а под ним столик. В конце − матовая дверь в ванную комнату.
Я переоделся в сухое и вышел из комплекса. Дождь закончился. В темноте светящаяся вывеска «виллы» выглядела торжественно. Она была единственным источником света. Очень узкая улица в обоих направлениях вела в темные пространства. Я пошёл − откуда приехал, потому что запомнил мелькание светлых пятен. Как ни странно, на улице светилось кафе. На чёрной доске мелом было написано «большой завтрак 55 рупий». Я хотел было заказать еду, но из кухни толстая кухарка сообщила:
− Уже поздно, сэр, мы закрыты.
Из-за стола поднялся коренастый мужчина с бледной кожей в возрасте около шестидесяти. Он был навеселе и, возможно, признал во мне соотечественника. Он что-то сказал. Я промолчал.
− Откуда ты? − не отступал он.
− Из Санкт-Петербурга.
− А где это?
− Недалеко от Финляндии.
Мужчина всплеснул руками. Похоже, он готов был радоваться всему. Улыбка не сходила с его лица. Он говорил без умолку.
− Я из Австралии. Здесь прошло моё детство. В три года меня привезли сюда родители. Каждый год я здесь. Люблю серф. А ты?
− А я катаюсь на горных лыжах.
Мужчина встал в горнолыжную стойку и почему-то по-цыгански поднял руки и показал, как надо рулить на спуске. Я присоединился к нему. Мы оба смеялись, имитируя спуск. Местная толстая кухарка тоже сияла от радости.
− А это мой сын. − Мужчина показал на плакат. − И там тоже он.
На большой фотографии серферу удалось попасть в волновой тоннель.
− Потрясающе! − искренне удивился я.
Мы сфотографировались в обнимку. Кухарка делала снимки моим смартфоном. Мужчина подвёл меня к стойке. И достал из стеклянной банки печенье с изюмом. Мы улыбались друг другу, как влюблённые, и жевали печенье. Он достал ещё по одному.
− Здесь лучшие завтраки. Приходи сюда.
Мы похлопали друг друга по спинам и расстались. Я снова побрёл по тёмной узкой улице, но уже обратно.
В номере я достал из рюкзака копчёную колбасу, водку и булочку с самолёта. Выключил кондиционер и лёг с книгой в руках. Очки начали запотевать, я их протёр о край футболки, но помогло ненадолго. По телу защекотала капелька воды. Влажность была высокой.
Утром выпил чаю. На территории никого не встретил. На выходе спросил:
− Где банк?
Дама ответила:
− Только в Джимбаране. Направо.
Оказывается, я не в Джимбаране, а в каком-то другом районе. Пошёл направо, «куда глаза глядят». Шёл долго по улице, повернул на другую, более оживлённую. Встречались банкоматы, но ими пользоваться не решался. Везде что-то продавали. Было много маленьких «едален», даже трудно назвать их столовыми. На магистрали обрубали ветки магнолий. Много малиново-белых цветов валялись на асфальте. Поднял веточку. Она приятно пахла. По магистрали, именно так была обозначена дорога, бесконечно двигались машины и скутеры. Шёл долго. Уже начал пробивать пот. Подкралась мысль, что неправильно выбрал маршрут. Но неожиданно появился обменник. Его странно было видеть вдали от туристических троп. Здесь курс был лучше, чем в аэропорту. Обратно пошёл строго по проторенному маршруту, не пытаясь залезть в переулки. Купил манго и положил фрукты в рюкзак. Увидел указатель «аренда мотобайков». В тихой улочке двор шикарного дома был наполнен скутерами.
На пороге стояла дама.
− Мне нужен мотобайк на месяц, − сообщил я.
Она оказалась слишком строга. Проверила ксерокс паспорта и сделала с него другой ксерокс, проверила международные права. И сообщила:
− Один миллион.
Затем показала мотобайк. Он был прикрыт клеёнкой. Я убрал клеёнку. Попробовал его завести. Но у меня ничего не получилось. Забыл блокировки при запуске. Дама показала и спросила:
− Вы точно хороший водитель?
− Я ездил в Таиланде! − успокоил я её.
− Таиланд хорошая страна. Я там жила, − обрадовалась она.
− Как поднять сиденье? − спросил я.
− Вы точно хороший водитель? − опять насторожилась дама и открыла ещё одну техническую премудрость.
− А модель «Макс» есть? − поинтересовался я.
− Два миллиона,− ответила дама, − и паспорт в залог.
− У меня нет паспорта с собой, − подытожил я и ушел.
Я рассчитывал приехать на виллу, но опять пришлось топать.
Там я заплатил за месяц проживания. Мне вернули паспорт.
− У вас есть мотобайк? − поинтересовался я.
− Да,− ответила дама.
Она показала мотобайк. Мы сговорились в цене за 700 тысяч рупий. Она дала каску.
На узкой улочке в основном тянулись заборы вперемежку с лавками, промелькнула самодельная заправка на тележке с топливом в стеклянных цилиндрах. Справа вдруг начался пустырь, а когда и слева кончились постройки, появились лодки. Ими пляж был заставлен полностью, и даже в воде они стояли на якорях. С обеих сторон от лодок на консолях крепились изогнутые балки, поэтому лодки напоминали насекомых водомерок. Дорога упёрлась в сетчатый забор. Он огораживал взлётную полосу, которая стержнем уходила в море. Фотолюбители стояли у забора и снимали самолеты. Они заходили на посадку с зажжёнными фарами и с шумом тормозили.
К вечеру океан отступил и успокоился. Дети купались у первой береговой волны. Галдёж и радость ребятни вызывали улыбки у взрослых. Приехал торговец супом. Молодожёны делали фотосессию на верблюдах. На их фоне туристы фотографировались.
А где-то за пляжем гору завоевала огромная статуя с растопыренными то ли руками, то ли крыльями.
2
На мотобайке ехал, держа направление к морю. Дорога привела к храму на обрыве. Дух захватывало от вида на океан. Мало того, тропинка была на самом краю. Из земли торчали корни, засмотрелся, споткнулся, ухватился за кусты. А внизу камни, их бьют волны, рассыпаясь на белые фонтаны и веера брызг, и тоненькая полоска золотого песка между водой и обрывом. Спустился по горной тропе. Остановился на мокром песке. Волна набежала, обхватила ноги, вымыла из-под ступней песок, и ещё к тому же поддернула, как верёвкой. Но я устоял и отошёл к скале. Волны прогрызли полугроты, они зияли, словно зубной кариес. Внутри дупла фотографировались туристы. На берегу двое парней подбежали близко к воде и встали на низкий старт, как бегуны, дождались высокой волны, а она была выше их, и побежали прочь. Волна гналась за ними, но растеряла всю силу на песке, и только достала колени беглецам. А парни развернулись и прыгнули в отходящую воду. И снова приготовились к встрече с волной. Развлечение для резвых!
В следующее утро проснулся рано, по крайне мере так показалось. Сел на мотобайк. Странно, но картина настоящего была из начала прошлого дня. Так же сидели люди в своих лавках. Даже жёлтый грузовичок стоял в том же месте на рыбном рынке. Его загружали ящиками из пенопласта. За ним такие же ящики засыпали льдом.
На пляже народу было мало. Но группа девушек бегала между водой и сигнальными флажками в зоне купания. Старшая со свистком следила за ними. Потом они разделились на группы и начали зарывать «подругу» в песок − кто быстрее. Одна группа справилась раньше всех, только голова торчала из песка. Но старшая забраковала работу, потому что кисть руки зарытой девушки была видна.
Огромная статуя истукана возвышалась над Джимбараном. Решил отыскать к ней путь. На дороге знак «кирпич». Остановился. Мужчина у шлагбаума замахал руками:
− Скутерам можно. Знак только для машин.
Кивнул и в свою очередь спросил:
− Где у-у-у-у-у? − и поднял над головой устрашающе руки.
− А,− догадался охранник,− «биг статуя»! Прямо и направо.
Поехал по совету, но так и не нашёл, солнце уже садилось. Случайно выехал к храму, где был прошлым днём. Там было много молодёжи: подростки-школьники. Все сидели на земле, небольшими группками. Кто-то слушал музыку, кто-то беседовал и смеялся, другие потягивали напитки из баночек. Но все сидели как в театре, глядели в одну сторону на закат. Две влюблённые парочки на краю обрыва свесили ножки в пропасть. Стало жутко. Вспомнил о корнях, которых не видно в сумерках. Обратно шёл в кромешной темноте, хватаясь за кусты и высоко поднимая ноги. Ехал в каске и светлых очках. Ветка хлестнула по лицу. Очки спасли. После этого случая всё время ездил в очках: днём − в тёмных солнечных, а вечером − в светлых.
Около отеля в конце забора разгрузили арбузы. Там сидел юноша. Я заглушил мотобайк. Торговец показал на калькуляторе завышенную цену. Подошли азиатские туристы. Предложили свою цену, и, получив отказ, ушли ни с чем. Ехать на другую улицу за арбузами не хотелось. Я снова вступил в разговор:
− На соседней улице намного дешевле. Давай по той цене.
Юноша несколько раз показывал цену на калькуляторе, уменьшая её и, наконец, согласился с моими доводами. После этого я много раз покупал здесь арбузы и возвращал плетёную из травы авоську под арбуз.
В парке скульптур Гаруда−Вишну−Кенчана понравилась пума на охоте за буйволом. В конце экскурсии в амфитеатре смотрел постановку на тему балийских эпосов.
Мылся в душе, сильно брызгался. Из-за водонагревателя вылезла огромная ящерица с бугристыми наростами. Оказывается, здесь её дом. Посмотрел на решётку вентиляции и прикинул, можно ли выгнать ящерицу наружу. Щели показались слишком узкими. Ночью раздался писк. Он повторился в другой стороне комнаты. Включил свет. На белом потолке в углу сидела маленькая ящерица. На стене в противоположном углу была другая. Свет не испугал их. Они замерли. Даже не реагировали на моё приближение. Фруктовые мушки вились под потолком. Я успокоился и выключил свет.
У бассейна на траве под магнолиями лежала арка из фанеры. Её верхняя часть была украшена цветами и обтянута материей. Видимо кто-то готовился к празднику.
3
Каждый вечер на западное побережье Джимбарана приезжает много туристов. На узкой набережной регулировщики загоняют неповоротливые автобусы на стоянки. Хозяева ресторанчиков выставляют столы на пляж. Дети купаются, а любители-рыбаки ловят на спиннинг, стоя в воде. Круглое апельсиновое солнце закатывается в океан, а горизонт наливается оранжевой рекой, которая втягивается всё тем же горизонтом.
Пришёл после заката на виллу. У бассейна много народа. Разукрашенная арка стоит между магнолиями и светится лампочками. По траве прогуливается стройная дама-балийка в свадебном белоснежном платье с фатой. Европейская молодежь сидит на стульях кружком и разговаривает по-русски. В кафе сидят празднично одетые местные гости. Я прошёл мимо. В своём номере меня осенило «Да это же свадьба!». Взял из холодильника шоколадку и вернулся к молодёжи со словами:
− Ребята! Поздравляю. У вас свадьба. А кто жених?
Поднялся парень и представился:
− Андрей.
Мы поздоровались. Я вручил ему шоколадку и познакомился со всеми. Их было немного. Сергей и его жена.
Жених предложил стул. Я сел в их кружок. Пришла невеста.
− А вы откуда? − спросил меня Сергей.
− Из Питера.
− Так мы все оттуда,− обрадовался Сергей.
− Я приехал на месяц,− сообщил я.
− А мы взяли визу в Таиланде на пять месяцев и ездим с женой по Бали.
Он обратился к Андрею и спросил:
− А как ты отважился жениться?
Андрей усмехнулся и начал рассказывать:
− Так мне уже 36 лет, и я четвертый раз женат. Лучше всех была первая жена. Мы с ней прожили почти семь лет. Она всегда с утра заваривала кофе с молоком. Вторая была из Калининграда. С ней прожили меньше полугода. Она толкнула меня со сна в бок локтем, и сказала: «Завари кофе!». Я был в шоке. С ней прожили меньше полугода. У меня тогда шла работа, а она приехала в Питер и только сидела на телефоне, и даже городом не интересовалась, а у нас в Питере можно умереть от восторга и красоты. А Майя,− он обнял рядом стоящую жену за талию,− ещё ни разу не забыла про кофе. У неё ребёнок от первого мужа. Он разбился на мотобайке. Отёк мозга.
Подошла смуглая девочка семи лет с бадминтоном.
− Мася, ты что? − Майя поправила бантик на голубом платье дочки.
− Папа, ты со мной поиграешь? − спросила девочка по-английски.
− Папа разговаривает с гостями,− предупредила Майя.
− А кто со мной поиграет?
Жена Сергея взяла ракетку. Мася руководила игрой. Считала очки по-английски. Но волан больше двух раз не отбивался, и Мася эмоционально реагировала на каждое падение.
− А почему Мася? − спросил я Сергея.
− Это настоящее имя. По-нашему Маша.
Андрей показал белое колечко на пальце и похвастался:
− С алмазиком. Здесь можно жениться только на единоверке. У них в паспорте написана религия, а Майя христианка. И я тоже. Съездил в Питер и взял справку, что я холостой. Можно по-русски, здесь переведут. А справка действительна три месяца. Стою в церкви. Что-то говорят, непонятно, я киваю: «на все согласен». Не ошибся.
Мама невесты принесла рыбу на бумаге. Андрей принял её в руки, положил на стул и тут же предложил.
− Попробуйте. Это самая вкусная рыба.
− Да я на рыбном рынке был, − отнекивался я.
− Да попробуйте. Не пожалеете. По местному рэдснепер называется.
Пришлось расковырять рыбу и попробовать.
Подошла Мася:
− Папа! Вот.
Андрей поправил бантик на платье девочки. Она побежала по дорожке, размахивая ракеткой. Молодожены и родственники сняли несколько комнат на вилле.
На следующий день они передвинули стол под тень магнолии прямо перед моей секцией. И большой индонезийской семьей завтракали: теща, жена, её дочка, молоденькая сестра жены и сам Андрей. Тесть не сел за стол, а устроился на стуле с другой стороны магнолии и углубился в телефон.
Женщины развернули пакеты со снедью. Андрей аппетитно ел рыбу, а жена подкармливала его из ложечки. Молодожёны уверенно вели беседу на английском.
4
В Джимбаране много пляжей и все они не похожи друг на друга. Нашёл на карте очередной морской храм, его именем назван пляж, и поехал его искать. Храм стоял на обрыве и был закрыт. Рядом с ним вход на виллу был разрешён. Обошёл несколько ярусов, где был ресторан, бассейн, смотровая площадка на океан и лес: в зелени тонули треугольные керамические крыши и блестели зеркала бассейнов. Белокаменная стена несла весть о запрете кормёжки обезьян. Следите за вещами, обезьяны их тащат. Через каньон был перекинут мостик, в глубине каньона на лианах, действительно, покачивались обезьяны. А с другой стороны к бело-жёлтому пляжу по лазурной воде подкрадывались волны. С обрыва на пляж можно было добраться только по рельсовому лифту. Спуск был платный. Плата была приличной, но в кассу образовалась очередь. Она отпугнула.
На мотобайке я снова продолжил петлять по узким и пустым дорогам. Они вывели в новое местечко. Я направился к обрыву и замер от очередного вида на океан. Длинная широкая полоса белых волн медленно, с шепотком накатывала на лазурную лагуну, но не волновала её, а, истратив пыл, загодя расползалась по отмели. Суровый мужчина с широкими ноздрями опирался на каменную кладку и поигрывал стальным серпом. Вниз вела бетонная лестница. Не раздумывая, я начал спускаться, глянув на мужчину. Он оставался в той же невозмутимой позе. Через несколько пролетов лестница передала эстафету горной тропе − узкой и крутой. Кое-где были натянуты веревки, за которые приходилось держаться. Спуск приближал океан. Вдалеке белая полоса прибоя уже рокотала, но лазурное зеркало воды у берега держалось спокойно. Там стояли рыбаки с удочками. Неожиданно над скалой пролетел парапланерист. Он сидел, как в кресле, а его малиновый продолговатый парашют шуршал, словно опавшая листва.
Огромные валуны создавали хаос. Вдоль скалы тянулась лиана. Она помогала спускаться. Пахло водорослями. Их было много. Вода отступала, и водоросли лежали на камнях, на песке, свисали с валунов. Ноги скользили. Прокатился рокот. Рыбак стоял в воде, но вдруг она забурлила, начала прибывать, мгновенно достала рыбаку по грудь и он, помогая руками, заторопился к берегу. Вода бурлила между камней, словно начался прилив. Ноги едва удерживали её напор. Рыбаку удалось выскочить из воды. Он был напуган и торопливо лез по валунам к тропе. Побесновавшись на берегу, вода вновь отступила, толкаясь с камнями и полоща водоросли. В скалах были выточены гроты. На мокром песке отпечатались следы босых ног.
Пляж подпирали заросшие лесом скалы. По ним двигались несколько рельсовых лифтов. А вдоль скал летали парапланеристы. Отлив открывал мели. По ним ходил человек с сачком. Там же две девушки фотографировались. Купальщик в маске с трубкой распластался на отмели. Другой рядом с ним стоял по колено в воде, держа маску с трубой. Два десятка людей сидели в воде у берега, словно бегемоты. Солнце безжалостно грело. Босые ноги то и дело натыкались на острые камни. Я бросил рюкзак на песок и распластался на мелководье, охлаждаясь и переворачиваясь, царапая кожу. Зная, как быстро садиться солнце, заторопился обратно. Путь дался тяжело. Белая рубашка прилипла к телу. Цепляясь за верёвки, делал шаг за шагом. В одном месте даже перевязал верёвку, она показалась ненадёжной. Иначе пройти крутой участок было невозможно. Парапланеристы закончили полёты. Наверху мужчины с серпом не оказалось.
Скорость приносила свежесть. Поток воздуха сушил одежду. Я купил шестилитровую канистру воды и поставил её между ног на мотобайке.
На вилле свадебная свита и молодожёны разъехались.
5
Решил поискать новое жильё. Медленно еду по узким улочкам. Остановился у ворот двухэтажного дома, кусты закрывали фасад первого этажа и подпирали балкон второго с двумя окнами. На столбе объявление «сдаются комнаты». Зашёл во двор. Встретила молодуха. Увидев меня, она спросила:
− Вы насчет комнаты?
Я кивнул.
− Сейчас позову мужа.
Вышел молодой человек, почти юноша. Увидев меня, он сказал по-русски:
− Здравствуйте!
Я очень удивился и поздоровался так же. Он показал на внутреннюю лестницу. Я снял сандалии и босой начал подниматься. Мы вышли на балкон. Юноша открыл комнату. Всё было чисто.
− Когда вы хотите заехать?
− Я ищу жилье для следующей поездки. Здесь все хорошо,− похвалил я.
Мы спустились. Юноша начал рассказывать о себе.
− Я немного говорю по-русски, но буквы не понимаю.
− Ты хорошо говоришь!
− Я работаю официантом. Три года работал в одном отеле, теперь в другом.
Мы сели на скамейку во дворе. Его ребенок втиснулся между нами. Рядом стояла жена. В глубине двора были другие дома.
− Здесь живут все родственники. Всего двадцать пять человек. Много бабушек. На всех земли сорок девять соток.
Он пытался говорить по-русски, вставляя слова английского и родного языка, но всё было понятно.
− Я знаю, у вас много языков. Их не понять, как узбекский для вас.
Я согласно и кивнул.
− У нас тоже есть языки, которые я не понимаю. С острова Калимантан я не понимаю. Много народов.
Он гладил ребёнка и указал взглядом:
− Это мой дом.
Затем показал на строение в виде беседки из тёмного камня с крышей на четырех опорах. Две стены огораживали беседку от соседей.
− Это моя церковь.
Мы подошли к домашней церкви. На плетёной из стеблей квадратной тарелке лежали подношения. Юноша взял тарелку:
− Здесь должно быть пять цветов. − Пальцем он двигал мелкие лоскутки и перечислял: − Белый, красный, этот, этот, все есть. И благовоние.
Тонкий прогоревший стержень лежал поперёк.
На стене висела картина с фигурами. Он пояснил:
− В центре Шива. Он пускает стрелы.
− А по краям кто?
− Это боги недели. Каждый отвечает за своё, а Шива Бог.
− Понятно.
Мы перешли за стену. С обратной стороны была свастика.
− Здесь я молюсь. А дальше живут другие.
Он провел рукой, как шлагбаумом, огораживая условное пространство.
− Спасибо! − сказал я.
И направился к воротам.
− Ваша обувь.
Я очень удивился тому, что ухожу босой, и засмеялся. Они тоже все рассмеялись.
