Игумен ВАРЛААМ (БОРИН). На обочине
Рассказ /Илл.: Художник Джереми Прайс
И вот я выезжаю…
Есть с правого края шоссейной дороги сплошная белая полоса, за которую автомобили не должны заезжать. Обочина за этой полосой то сужается, то исчезает совсем, то лежит под слоем песка или глины. С виду покрытие справа от полосы такое же, как и слева. На глаз не различить. Однако мне, велосипеду, неровности асфальта заметны очень хорошо, гораздо лучше, чем любому автомобилю.
Пролетит какой-нибудь распространённый Форд Фокус или Ниссан, например, Кашкай, не говоря уж про Лэндровер или любимую машину наших русских Тойоту Крузер, и даже не заметит никаких изъянов – современная подвеска всё скрасит. Также и фура величаво проплывёт, не обратив на мелкие выбоины никакого внимания. А самосвал-сорокатонник о пяти или шести осях не почувствует и более существенных рытвин.
Мне же всё не так. Как перееду белую линию…
Откуда куда?
Ну, например, я выезжа-а-а-ю... Делаю на шоссе левый поворот, пересекаю сначала разделяющую полосы прерывистую линию, затем – ограничительную сплошную. Оказываюсь, стало быть, справа от обеих. Покрытие гладкое, еду ровно, спокойно. Особливо под горку! Эх, лечу!..
Вдруг часть асфальта справа от линии постепенно сужается и, хотя совсем не пропадает, ехать там уже невозможно. Оказываюсь слева от ограничительной линии и меня начинает потряхивать. Колёса и руль мелко вибрируют. Удивляюсь, еду дальше и как только справа от линии полоса расширяется, переезжаю туда.
Хотя, если задуматься, удивляться-то особенно нечему. Если по основной части дороги ездят все основные автомобили, редко-редко переезжающие ограничительную линию, то и дорожное покрытие там больше изнашивается. Ну а если не задумываться, а просто проехаться, то нетрудно заметить, что узкая полоска справа от ограничительной линии частенько в тех же трещинах, что и основная часть. Да ещё и край, граничащий с песчаной подсыпкой, порой совсем раскрошен. Так что разницы, где ехать, в общем-то, нет.
Все эти мелкие переживания непонятны транспортным средствам, перемещающимся по скоростным автострадам или трассам между значительными городами, зато хорошо знакомы всем, кто ездит по сельским дорогам, соединяющим невеликие райцентры и их ещё менее великие населённые пункты.
Вспоминаются слова нашего литературного гения, который говорил, что у нас есть две проблемы: дураки и дороги. Что касается последнего, надо отдать должное, дорогам нынче уделяют много внимания и денежных средств. Дороги строятся, непрерывно ремонтируются, латаются, а где-то даже обордюриваются. Бордюр сейчас в ходу, прямо-таки в моде, хотя это, конечно, не про наши, сельские пути и перепутья, находящиеся на обочине транспортно-шоссейной жизни. А вот первая проблема… Ну не нам об этом рассуждать, хотя осмелюсь добавить, что последний век выдвинул ещё одну проблему – дураки на дорогах.
Кто-то сразу попытается осадить меня: с какой такой стати велосипеду захотелось вдруг порассуждать? Очень просто, отвечу я. Посмотрите на мою частично белую раму, что там чёрным, точнее, серым по белому написано? author, дорогие мои! автор то есть, ежели заглянуть в англо-русский словарь и перевести. Так что же мне остаётся?
Да, кстати, про английский. Выезжаю я, значит, на шоссе, сделав левый поворот. Несётся мне навстречу самосвал, на кабине которого красуются три буквы: MAN. Это не английский man, который по-нашему читается мэн, а означает – человек. Это просто крутой Мэн, то есть собственно MAN, то есть так он называется, так же и читается. Вы уж поняли, конечно, что с англо-русским словарём у меня всё в порядке. Лишних вопросов можно не задавать. Я даже могу перевести слово LADA, которое всё чаще встречается на наших дорогах – не слово, конечно, а машины с такими буквами на крышке багажника, но уж не буду. Кому интересно, может сам в словарь заглянуть.
И несётся этот (по-русски) МАН (а по-нерусски MAN), хоть и по встречной полосе, но с такой огромной скоростью и с таким длиннющим кузовом, полным песка или гравия, что меня воздушной волной, чуть ли не взрывной, чуть ли не в кювет уносит. Наездник руль едва удерживает.
Ну молодец! Удержал и кое-как вырулил. Едем дальше.
Ехать-то едем. Да только за одним МАНом сразу мчится следующий. А там, не за горами, и третий. Они мелькают один за другим, похожие как близнецы, воздушный вал ударяет по тебе, за ним – следующий, и ты уже забываешь о том, где ты едешь, справа от сплошной полосы или слева. У тебя одна задача: удержаться на дороге, потому что после второй взрывной волны по тебе ударяет третья, что естественно – по числу мчащихся круто-МАНов. А тебе надо не только удержаться и вырулить, но ещё не пропустить машину, несущуюся тебе вслед, чтобы не оказаться прижатым к обочине, поскольку эта машина не может сделать дугообразный вираж и объехать тебя из-за того, что по встречной полосе идёт поток самосвалов да ещё и легковушки пытаются их нагнать и обогнать.
Но вот все машины благополучно пролетели, ты расслабляешься и поёшь: маны, маны, маны, тра-ля-ля-ля-ля. Песенку, что квартет АББА весело напевал. А весь мир блаженно подпевал. И что это все народы и народности так любят эти самые ма?.. Да, в песенке, правда, не маны были, а мани, которые по-английски пишутся money и переводятся как… как… зазря всё ж-таки я про английский покичился, придётся опять к англо-русскому словарю прибегать.
***
Автомобили-близнецы, вообще говоря, явление распространённое. Собственно, каждый автомобиль имеет множество своих близнецов. Отличаются машины либо маркой, либо покраской, либо степенью поношенности. А так, если едут машины одной марки и одинаковые по цвету, сущие близнецы. Об этом даже стишок сложили, эпиграмму:
Земля, ты слышишь страшный гуд?
Три Мерседеса по тебе ползут.
А пять не хотите? Как-то собираюсь я выезжать на трассу. Само собой, надо сначала посмотреть налево, потом направо. А тут и смотреть не надо. Мчится справа длиннющая фура да так лихо, что гул надвигается на тебя как цунами, как тайфун какой, и через мгновение она проносится мимо тебя, едва успевая мелькнуть знаменитым на весь мир знаком. Кольцо, разделённое линиями, исходящими из центра, на три равные части не заметить никак невозможно. За ней следующая, точь-в-точь такая же. За ней третья. Потом четвёртая. Пятая! Пять фур – Мерседесов – совершенно одинаковых, с абсолютно одинаковой (сказал бы, бешеной) скоростью и точным расстоянием между ними! Не успевал рулём вертеть вправо-влево, дабы проследить за столь стремительным караваном и не пропустить появления очередного «верблюда».
Пронеслись!
Выезжаю.
Делаю левый поворот, но настроение не боевое. Хочется, как бездомной собаке, бегущей по обочине дороги, стыдливо прижать уши и шарахаться от каждого шума. Ушей, правда, нет, одни педали да катафоты.
А шум, кстати говоря, бывает разный (невероятно мудрое замечание, не правда ли?). И надвигается по-разному. Особенно тяжело слышать грохот, вываливающийся из открытых окон: бум-бум-бум!.. цумба-цумба-цумба!.. бум-бум!.. И так до бесконечности. Такое грохотание, конечно, редко заполняет наши просторы, однако бывает.
Недавно лежу на остановке, наездник отдыхает, ноги разминает, водичку пьёт. Солнце ласковое, не жаркое, окрестные поля освещает, лес вдалеке совсем ещё зелёный стоит, несмотря на конец лета. Вдруг слышим, надвигается, как ударная волна: умба-умба-тумба (и так до бесконечности) и вроде больше ничего. Сперва и не понять, что за шум, только потом, когда он совсем уж приблизился, определилось – музон такой своеобразный окрестные поля своим ритмом заколачивает. Вскоре и рокот мотора послышался, мягкий такой, слаженный. Не иначе мотоцикл японский рокотал и восседавший на нём кожаный рокер слушал несущуюся из японской же аппаратуры эту ошеломляющую музыку, от которой весь окружающий мир изумлялся.
***
Так вот я всё же выезжаю. Не спеша качусь под горку, затем наоборот – как известно, каждый спуск заканчивается подъёмом, хотя, пожалуй, чаще наоборот: не успеет человек подняться, как его сразу же опускают, да с таким рвением и до тех пор, пока он окажется не просто внизу, а – на обочине жизни. Нечего, мол, высовываться. Впрочем, кому-то удаётся удерживаться и на жизненных вершинах. Видимо, – ценой огромных либо душевных, либо денежных затрат.
…Поглядываю на облака – не собирается ли дождь, на встречные машины, на мусор и предметы, тут и там выглядывающие на обочине из травы. Помимо самосвалов, регулярно проносящихся со свирепым грохотом мимо, снуют и легковушки. Порой проплывают шаланды со стопками кирпича, платформы с экскаватором или асфальтоукладчиком. Перегруженные сверх меры лесовозы пыхтят, выплёвывая чёрный дым, держа курс на ближайшую пилораму. Всё разнообразие всех автомобильных производителей движется и перемещается по нашим дорогам. Кто-то лихо проносится, делая значительную дугу, объезжая непредсказуемого велосипедиста, кто-то не собирается изменять своё движение, норовя проскочить так близко, что едва не выталкивает тебя ещё дальше обочины.
В последнее время значительно увеличился поток наших ЛАД, а также автомобилей с названием ХАВАЛ. Некоторые утверждают, что кузов у них прямо-таки из жести. Может, я что-то путаю, но, мне кажется, об этом даже песня есть. «ХАВАЛергарда век не долог». Видно, какой-то скептик написал, который не верит в долговечность продукции этого восточного Автопрома. А многие автолюбители, между тем, весьма довольны. Цена-качество их вполне устраивают. Особенно если кулаком по кузову не бить.
***
И вот я выезжаю…
Нет, в тот раз выезжал не я, а мой наездник. И не на велосипеде, а на автомобиле. Выезжал он из города по дороге, ведущей в наши тихие благословенные края. Дорога эта хоть и уводит автомобили из города, а также наоборот – вводит, потому является довольно населённой, однако не значится главной. Главная задолго до границы города уходит вправо, потому что там, в этом праве, находится областная Автоинспекция. Ей и главенство! А тем, кто выезжает из города ведь не обязательно торопиться, они всяко успеют на свою дачу или же в соседний райцентр. Надо только подождать, когда поток машин, едущих по главной, немного поредеет и можно будет проскочить. Ну а кто едет в город, но не прямо, а как раз налево, ждут выезда на главную, когда поток и туда и оттуда вдруг прекратиться.
Так вот, значит, стоит наша машина, намереваясь выехать из города, выжидает прогала в автомобильном потоке, и видит, как огромный самосвал со встречной полосы делает левый поворот – делает его как-то поспешно, надеясь проскочить, но… Проскочить-то он проскочил, да только песок в его кузове, словно какая жидкость, от скорости перетёк к правому борту, центр тяжести автомобиля резко сместился, и он начал наклоняться. Колёса с левой стороны оторвались от дороги, самосвал, будто на арене цирка, поехал только на правых и, завершив поворот, с грохотом лёг на правый бок, частично перекрыв своим массивным корпусом главную дорогу. Частично потому, что в большей степени он оказался лежащим на обочине.
Не всегда и не для всех выезд на шоссе получается удачным.
Слушая эту историю, я не испытывал никаких мстительных настроений: мол, гоняете по нашим дорогам, притесняете мелкий транспорт, так вот получите! Гоняют ведь одни, а в аварии попадают другие. Да если и эти же, всё равно жалко. Может, водитель молодой ещё, неопытный. А может, и опытный, но уставший или ошибившийся. С кем не бывает. Уложить такую бандуру на бок, это же ого-го!..
Зато легко уложить, да не просто уложить временно, а навсегда, разную живность, которая вдруг решила перейти дорогу. Весь сентябрь, который выдался в этом году необыкновенно тёплым, встречались на дороге кровавые ёжики или то, что от них осталось, и застывшие под чьими-то колёсами плоские ужи.
Жалкое зрелище.
Ежи, которые не жужжат, зажились в жёлтой пожухлой траве и встревожено побежали на свет божий. И ужи, которые не жалят, увидели жадного жука в кожаном жилете, но без жакета из креп-жоржета, жующего ежевику, которая жеманно висела на жутко колючей плети и не могла убежать от неожиданности быть сжёванной заживо… Ужи и ежи – Жанетта, Жоржета, ах! Мариетта!.. – ежели бы положили себе за правило не вылезать на проезжую часть, так бы и жили-поживали без нужды в своём лесном жилье. А теперь… Жгучая жалость рождается от вида этих бывших ничем не встревоженных ежей и ни в чём не нуждавшихся ужей. Каторжники они или жертвы?
Уж, замуж, невтерпёж…
Ох!..
Хрупко всё в этом мире.
Очень хрупко! Едешь, бывает, по дороге, ну или там по обочине, ни о чём плохом не размышляешь. А по встречной полосе, бывает, мчится какой-нибудь огромный автомобиль, в наших краях, как вы уже поняли, предпочитают колесить самосвалы. А дорога в этом месте делает, например, поворот. И получается, что этот встречный монстр мчится прямо на тебя, если вдруг не изменит своего направления и не впишется в поворот. Но вот он лёгким, почти незаметным для самого себя движением руля поворачивает вправо и в поворот благополучно уходит. И ты, не рассуждая, понимаешь, что если бы не было этого небольшого движения рулём, то вся махина ехала бы прямо и… Ну что такое масса велосипеда по сравнению с массой самосвала-сорокатонника?! Просто песчинка, которая соединилась бы с землёй, из которой когда-то и вышла. Ведь все полезные ископаемые, идущие на изготовление металлов и других велосипедных материалов, находятся в земле. Из неё и берутся. В неё же потом и уходят.
***
В нынешнем сезоне появились на наших немагистральных дорогах многотонные самосвалы с названием SHACMAN. Англо-русский словарь никаких предложений по поводу этого слова не предлагает. Сдаётся мне, что это аллюзия к обычному МАНу, только с каким-то довеском. Ведь наши MAN’ы всем хорошо известны, так мы-другие-производители немножко подстроимся под них, пусть все думают, что это те же выдающиеся автомобили, только чуть другой модификации. Хотя, на самом деле, это совсем другие автомобили, совсем другой фирмы, но, вообще говоря, совсем-совсем не плохие. Может, им, другим-то производителям, и не надо было подстраиваться, пытаться на чужом хребте на мировой рынок выехать?..
Любят, однако, люди по проторенным дорожкам ездить. Видно, оттого, что боятся на обочине жизни остаться.
***
О дорогах в наших удалённых от скоростных магистралей местах я сказал. А ещё интересные населённые пункты имеются. Едешь, например, по окраине одной области, встречается тебе такие выразительные и многозначительные названия: Пьянково, Обжериха. Вскоре тут и Плясуниха подоспела. Затем, коль ещё немного пропилить, непременно наткнёшься на Блудово. Ну а далее – Погост.
В другом месте едешь, проезжаешь там Смирнино, Постниково. Потом повернёшь вправо, проехав последнее постное селение (там как раз указатель есть), уже и последний пункт – Могильцы. Вот вся наша жизнь земная!
Да-а-а, что Погост, что Могильцы – названия разные, а суть одна. Земля ты еси и в землю отыдеши, как повествует нам одно человеческое песнопение. Весь вопрос только в том, какие селения проезжать. И с какой целью.
***
Ну вот, пока языком чесал, то есть разговоры разговаривал (автор же всё же!), снег выпал. Хотя и октябрь даже совсем ещё не кончился. Ну снег – значит, снег. Конец велосипедному сезону! Значит, теперь не выезжать мне, делая левый поворот, а стоять в гараже до следующей весны. Зато теперь без оглядки на проносящиеся автомобили можно спокойно подумать о жизни, порассуждать о дорогах и их обочинах, об автомобилях и их марках, о дураках обычных и дураках на дорогах.
Я вот, кстати, заметил, что гордость всегда глупа – хоть в городе, хоть на дороге (хоть в магазине, хоть на кухне или перед телевизором) – а глупость всегда горда. Я особо умным себя не ощущаю, но дорогу уступаю всегда. А как же иначе? Ведь я всего-навсего велосипед. Вот был бы я, например, БМВ – Икс 5 или 4, или хотя бы 3, тогда другое дело, посмотрели бы, кто кому дорогу будет уступать!
